Это ведь все не просто так. В каждом таком нюансе, в каждом отказе от чего-то желанного – маленькая часть большого успеха.
Вскоре после рождения Никиты родители переехали из Майкопа в Туркмению. Но еще после года отцовской службы вопрос встал так: если Кучеровы остаются там, то и гражданство у них будет не российское, а туркменское. Такая перспектива их не прельщала. В 1994-м – Никите был год – Игорь поступил в Московскую военную академию имени Фрунзе, семья по военной линии получила квартиру в столичной хрущевке.
Как тогда выражались, квартира это была с подселением: две комнаты достались Кучеровым, в третью должен был въехать кто-то чужой, она долго оставалась запертой. К счастью, так и не въехал.
– Кухонька у них была такая крохотная, что даже два человека, чтобы попить чай с тортиком, там толком не умещались, – вспоминает Курдин.
Отец был загружен по работе настолько, что выбираться на игры сына ему удавалось только по воскресеньям. Ездил он на них в штатском, чтобы не привлекать внимания. И вел себя так тихо – в отличие от большинства других пап, не стеснявшихся в выражениях. Лишь через какое-то время в «Белых медведях», школе, которую Кучеров окончил, поняли, что это папа тамошней хоккейной звездочки.
Действующий военный, Игорь Кучеров до сих пор не имеет возможности съездить в Америку к сыну, и матчей НХЛ еще вживую никогда не видел. Такую роскошь он получит только на военной пенсии. «Конечно, хочется увидеть папу на трибунах, – говорил мне Никита в 2019-м. – Он у меня ярый фанат спорта. Все читает обо всех видах! Он с детства из газет статистику про футбол вырезал, в тетради ее наклеивал».
Как-то Игорь Кучеров шел со службы и увидел объявление, что по соседству открылся муниципальный каток – «Серебряные акулы». Они с женой решили повести туда обоих ребят – и Дениса, и Никиту – записываться на хоккей.
Денис к тому времени занимался футболом неподалеку. Пробовали пристроить туда и Никиту, но местный тренер и слышать не хотел о четырехлетнем ребенке, хотя тот с мячиком обращался поинтереснее его семилеток. И по сей день Кучерову в отпуске только кинь мяч – футбольный, баскетбольный, волейбольный! А тогда мама обиделась и сказала: «В футбол – ни ногой».
Футбольная тема позже еще всплывет. Мама однажды будет снимать его на видео, когда Никита играл в футбол как заводной. И удивится: «Господи, когда же у него батарейка закончится?!» Друг семьи, за всем этим наблюдавший, даже скажет: «Бросайте этот хоккей – хороших хоккеистов у нас много, а футболистов нет». Но это было уже невозможно.
Когда не срослось с футболом, Кучеровы-старшие надели на Никиту ролики старшего брата, намного больше размером, и пошли записываться в хоккей. Перед школой была асфальтированная площадка – и он как покатил! И плевать малому было на любые размеры. Получалось так хорошо, что незнакомая женщина, проходя мимо, заметила: «Он у вас будет знаменитым спортсменом». Светлана с Игорем повернулись и чуть ли не хором ответили: «Мы знаем».
В первый день в «Серебряных акулах» Кучеровым сразу сказали: «Приходите, когда будет на чем кататься. Покупайте коньки». А покупать было не на что. Каток открылся 5 сентября 1998 года, а за месяц до этого в России грянул дефолт. Рубль обесценился, зарплаты не платили полгода даже военным. И тогда, поняв, что просто так ребенка в хоккейную школу не возьмут, Светлана решилась на нестандартный шаг.
– Рабочие места у вас есть?
– Уборщица нужна, – ответили ей.
И она устроилась. Там уже познакомилась с Курдиным, другими людьми. Думала, работникам катка коньки выдают – но и для них ничего не было. Спустя неделю дождалась, когда кто-то принес подержанные коньки, и купила их в долг. Когда смогла – деньги отдала. Уборщицей проработала месяц или два.
Коньки, правда, как и те ролики брата, были на три размера больше – но Никите было без разницы. Три года он в них катался.
Вот лишь один факт, чтобы понять, каким тогда было материальное положение семьи Кучеровых: когда Никите настало время идти первый раз в первый класс, и он, и Денис отправились в школу не с букетами. У каждого было только по одному цветку.
– Никита был совсем маленький. Трусы хоккейные – ниже колен, – вспоминает Курдин. – Такой смешной! Честно говоря, если бы он при нашей системе попал не на меня… Пришла бы мама в ЦСКА – ее бы никто и слушать не стал. А тут устроилась на работу, свой человек, помочь надо. Парень встал на коньки с нуля – и покатил. И каждый день – видно было – получал от этого удовольствие.
Коньки у них с братом были одни на двоих, и кому-то тренировку приходилось пропускать. Долго это продолжаться не могло – и, посмотрев на обоих, мама сделала вывод:
– Денис, не твой вид спорта.
Курдин добавляет, что старший не особо и хотел. Потом он занимался лыжами, пятиборьем, в музыкальной школе выучился играть на альте. Получил экономическое и юридическое образование, окончил аспирантуру, стал начальником онлайн-продаж в интернет-магазине. В общем, пошел по стандартному для современного молодого человека пути.
Светлана – по натуре человек дотошный. Пошла в книжный магазин, выискала хоккейную энциклопедию – где упоминания о Курдине есть. Обнаружила, что он выиграл молодежный чемпионат мира – обрадовалась. «Вы же и в первой сборной играли!» – «Во второй». Но для мамы это тоже стало показателем – не с улицы человек пришел.
Тренер и игрок – все-таки две совсем разные профессии. Однако в случае с Курдиным они совпали. Сезон-1980/81 он начал в звене ЦСКА с самим Владимиром Петровым, но однажды во время матча случайно врезался в великого центрфорварда, и тот ударился головой о лед. Курдин склонился над Петровым, тот открыл глаза, выговорил:
– Был, Гена, у тебя шанс, а больше его нет.
После чего опять отключился. И правда, в ЦСКА у Курдина не особо задалось…
Зато задалось с двумя учениками, двумя Никитами – вторым был Гусев. Будущий олимпийский чемпион Пхенчхана и спаситель сборной России в финальном матче с Германией. Да и еще один воспитанник Курдина, Игорь Ожиганов, тоже участник чемпионата мира, поигравший и в «Торонто», от них недалеко отстал. Это Кучеров с Гусевым от него отставали в детстве – по росту. Лет до пятнадцати оба Никиты были крохотными шпендиками. Представьте, как непросто им пришлось бы, не поддерживай их Курдин, не защищай от верзил, которым только дай мелких покошмарить.
Дважды чемпион СССР в составе ЦСКА, выигрывавший также медали как форвард «Спартака», Курдин закончил карьеру в Финляндии. Вернулся в Москву, увидел – близ дома в Серебряном Бору каток строят. Разговорился с директором.
– У тебя диплом есть? – спросил тот.
– Есть.
– Я в этом деле ничего не понимаю. Давай, работай.
Кучеров подтверждает, что у его тренера всегда были жесткие порядки. Но считает, что из-за этого он и стал дисциплинированным человеком, хотя и значение военных корней в этом плане признает:
– Раздолбайства в семье у нас никогда не было. Но и роль Курдина была очень большой. Когда родители были в отъезде, Геннадий Геннадьевич становился моим опекуном вне дома.
А на льду благодаря тренеру формировалась его хоккейная философия:
– Даже если мне игрок не нравится – как хоккеист или как человек, – если он открыт, я ему отдам. Так вижу поле и хоккей. Даже если ненавижу его, но он впереди меня на метр – отдам пас и попытаюсь открыться. Ну а если он не вернет – это уже на нем. Если он меня так ненавидит, что отпасовать не может, – это уже его проблемы.
Колоритно сказано. Пас – как синоним уважения, его отсутствие – как символ ненависти.
Культ паса, как подтверждает Никита, пошел у него от Курдина. Его воспитанники всегда летом проводили много времени с мячом, играли в разные виды спорта – в том числе тот самый футбол, в который родители отказались его отдавать. Тренер всегда требовал: если ты без мяча – предложи себя! Обмани защитника, покажи, что бежишь сюда, а откройся там – чтобы он потерял тебя из виду! Предоставь выбор для партнера, который с шайбой! Игрок без шайбы у Курдина должен был делать больше того, кто с шайбой, постоянно находиться в движении.
Никита до сих пор помнит те наставления и пользуется ими. И, когда самостоятельно готовится к сезону, делает почти такие же упражнения, какие когда-то летом давал им с пацанами первый тренер. Потому что чувствует: они по-прежнему помогают. Хотя, конечно, добавляет и кое-что свое – особенно по части тренажерного зала.
Для Кучерова хоккей быстро стал делом жизни. Он обклеил всю свою комнату постерами – «Детройта» Боумэна и его Русской Пятерки, Павла Буре, Алексея Яшина, Матса Сундина. Смотрел много старых видео – ему очень нравились тройки Михайлов-Петров-Харламов, Макаров-Ларионов-Крутов. Они всегда были в движении, менялись местами, запутывали соперников. Он был и остается убежден: это и есть хоккей! Так же, как и игра Русской Пятерки в «Ред Уингз»: никогда не выбросят шайбу наобум, не войдут в чужую зону через примитивный вброс, постоянно предлагают себя. Никита стал фанатом именно командной, а не индивидуальной игры.
– У меня всегда прежде всего было – отдать пас, – рассказывает Никита. – Зрители приходят – и им неинтересно смотреть, как ты обыграл и бросил от борта. Приходит много детей, они хотят увидеть, что такое хоккей. Пас, смена мест, комбинации – вот она, игра!
Особой силы для бросков у долго не подраставшего Кучерова не было и в пятнадцать лет, но Курдин на это и не напирал. Учил, что бросок – это продолжение передачи. Когда человек сосредоточен на одном броске – он не видит, куда швыряет. А Никита видел всегда. Потому что акцент делался на точности передач. А то, что бросать он будет, тренеру было ясно. Вырастет, окрепнет – и никуда этот элемент от него не денется.
Правоту Курдина подтверждают и слова Скотти Боумэна. Мы беседовали с ним о Кучерове, и тренер восклицал:
– Он и снайпер, и плеймейкер! Какой у него щелчок, Господи Иисусе! Я заметил, что иногда он, получая сильный и быстрый пас, все равно ухитряется бросить в одно касание. То, что он серьезно тренирует такие броски – несомненно.