Боумэн все видит. Хотя целенаправленно тренировать броски Кучеров начал только когда приехал в НХЛ, причем тоже не сразу. Никита признавался, что до 21 года в принципе не бросал, забивал все низом. Ситуация изменилась, когда он начал летом работать в Америке. Куда бы ни поехал – в Монреаль, Калифорнию – везде в квартире была клюшка. Работал над руками.
Когда начал больше зарабатывать – купил дом в Тампе. Сделал там площадку в гараже, поставил ворота. С пластиковым льдом, двадцатью клюшками с разным загибом крюка (на чемпионате мира он подсмотрел у известных коллег еще два и попросил приобрести), специальными стенами, смягчающими силу броска, множеством шайб различного веса вплоть до особо утяжеленных.
Машины, когда бросал, выгонял на улицу. И швырял, швырял шайбу, пока не устанет. По двести раз.
– Нечего делать дома – поспал, отдохнул, пошел побросал. Вечером кино посмотрел – опять в гараж. С любых позиций. С удобной и неудобной руки. Ворота под углом ставил. Все, что мог, придумывал!
И придумывает, и будет придумывать. Потому знаменитый снайпер недавнего прошлого Кит Ткачук и восхищается:
– Я забивал голы с близкого расстояния, с пятачка. А такие парни, как Кучеров или Владимир Тарасенко, способны делать это с любой точки площадки. Так, что шайбу невозможно увидеть. Мои дети, глядя на них, бросают с самых разных точек, потому что хотят забивать голы так, как эти ребята!
И это притом что Кучеров сконцентрирован на передачах.
А оба ребенка Ткачука – так, на всякий случай замечу – участники Матча звезд НХЛ.
Если в «Серебряных акулах» тренировались в чем попало, то в «Белых медведях», куда Кучеров вслед за Курдиным перешел год спустя, выдали форму. И Никита, по словам мамы, так влюбился в перчатки, что спать ложился исключительно в них.
А в свободное время вставал во вратарскую позу и заставлял отца часами бросать ему мячик. Подумали даже, что быть ему вратарем. Но это продолжалось недолго. Тогда, в самом начале, случился единственный эпизод, когда мама помнит Никиту плачущим. На пороге катка споткнулся и выбил себе четыре зуба. Слава богу, молочных.
Кучеров был влюблен в хоккей, и хоккей полюбил его. И все же как много зависит не только от тебя, но и от обстоятельств! Если бы Курдин не смог быстро устроиться на новую работу…
Это была типичная история из 90-х. Директор «Серебряных акул» – тот самый, который «в этом деле ничего не понимает» – из бывших комсомольских работников и сотрудников префектуры. Поначалу все было хорошо. Но через полгода босс вошел во вкус, сдавая весь лед кому ни попадя – бандитам, бизнесменам (что в те времена часто совпадало). Курдин обнаруживал, что в девять утра заниматься уже невозможно. Потом – в восемь. Тренер начал ругаться – и услышал от директора реплику про детей, для которых каток, собственно, и был построен:
– Да надоели твои халявщики…
– Ты соображаешь, что говоришь?! – взвился Курдин.
Он – по-моему, не без доли гордости – утверждает, что в тот момент начал завоевывать репутацию скандального тренера. Доскандалился до увольнения, причем по статье трудового кодекса. Курдин подал на директора в суд. Проиграл бы – детским тренером работать больше не смог. В Москомспорте директора поначалу поддержали, но затем сказали:
– Если ты суд проигрываешь – убираем.
Так и вышло. Но Курдин к тому времени уже устроился на другой муниципальный каток – «Белые медведи». Вначале – неофициально: директор Михаил Авачов сказал, что принять его сможет только в случае выигрыша суда. Главное, что время для детей не было потеряно: Кучеров с Гусевым (они тогда уже были вместе) перебрались к Курдину на новый лед с первого же дня нового сезона.
Правда, директор Курдину не дал кучеровский, 93-й год. А дал 92-й, гусевский.
– А можно мы к вам? – спросила Светлана Кучерова.
– Можно, – ответил тренер. – Но если он не потянет – не обижайтесь.
В той команде было человек пять 1993 года рождения, но удержался в команде из них один Никита. В коллективе он по большей части помалкивал: пошутишь над кем-то, а тем более огрызнешься – большие по шее наваляют.
Курдин убежден, что игра с ребятами на год старше Кучерову помогла. Научила выживать. Если бы он таскал шайбу – его бы, по мнению тренера, смяли, убили. А они с Гусевым научились вовремя от шайбы избавляться, видеть партнера и поляну. Отдал – открылся.
– Другое дело, что Кучеров всегда был в тени Гусева, который на год старше, подыгрывал ему, – высказывает тренер неожиданную для меня мысль. – Какой-то незаметный: вроде и не видно в игре, а гол, пас – получите. Такая манера игры: вроде невидимый, а все делает.
Это Кучеров-то – незаметный?! Как же все в этой жизни меняется…
Они с Гусевым еще долго не росли – лет до пятнадцати. Даже Сергей Гимаев, в те годы директор школы ЦСКА, убеждал своего бывшего партнера по армейскому клубу в купе поезда Москва – Нижний Новгород (они ездили в составе армейской команды ветеранов на родину Курдина открывать памятник легендарному вратарю Виктору Коноваленко):
– Ген, да они у тебя маленькие!
– И что? – спрашивал Курдин. – Вот ты здоровый был, а Харламов – маленький. Вырастут! Маленького ждать надо…
Курдин дождется. И одного Никиту, и другого. Тренер пресекал попытки более крупных ребят на тренировках бить маленьких клюшкой по рукам, когда те их «делают» – так ведь всю готовность к творчеству вмиг отбить можно. Более того, в матчах он приставил к Кучерову собственного… тафгая – Александра Фроленкова.
– Подраться Саня любил – только повод дай! – смеется Курдин. – Тафгаи тогда во всем мире были – и у меня в команде тоже!
А я слушаю Курдина и думаю: лучше были бы и сейчас. И тогда в первом раунде плей-офф-2021 форвард «Флориды Пантерз» Энтони Дюклер умышленно не врезал бы клюшкой по бедру Кучерову, рвавшему его команду на части на протяжении всей серии. Никита долго лежал, еле уехал со льда и больше в ту игру не вернулся. Не знаю, чего ему стоило выйти на следующий матч…
А вкус к пасу у Кучерова-подростка уже развился. Курдин вспоминает, что прямой скорости у Никиты не было – он не мог убегать, потому что младше тех, с кем он играл, и его все равно догоняли. Но они с Гусевым за счет перепасовки всех «раздевали». Когда играли последний год в «Белых медведях», обычные болельщики, мужики, ездили конкретно на них. Даже на другие катки.
Ах как Кучерову нравится все это вспоминать! Он как будто в те времена переносится, чуть ли не глаза закрывает:
– Гусь всегда любил с шайбой играть. Подержать, выманить игрока-двух на себя. Он, может, не настолько быстрый был, но руки, голова – золотые. А я постоянно в касание ему возвращал, чтобы освободить Никите коридор. Пока защитник разворачивается на меня, я – оп! – Гусю уже обратно отдаю. Когда маленькими были, у него был намного лучше бросок. Я раньше вообще бросить не мог. Просто передачи давал, был быстреньким в углах.
Перейдя из «Белых медведей» в ЦСКА и играя за молодежку армейцев, «Красную Армию», Кучеров с Гусевым на двоих и квартиру сняли поближе к дворцу. Они и по сей день не разлей вода. Как же жаль, что «Тампа» задрафтовала второго Никиту – но не дотерпела до его решения все-таки приехать в НХЛ и обменяла права на него. Может, тогда бы и судьба его за океаном иначе сложилась.
– Конечно, хотелось бы его видеть здесь, – говорил Кучеров в 2018-м. – Но Никита выбрал свой путь. И что бы он ни выбрал, я всегда буду его поддерживать. Потому что он мой лучший друг.
А еще успехи Кучерова – от того, что в Северной Америке принято называть рабочей этикой. Игорь Ларионов рассказывал мне, что его бывший партнер и капитан в «Детройте» Стив Айзерман, генменеджер Никиты на протяжении нескольких лет, очень его хвалил. Не за талант даже, а за профессионализм в жизни и в быту: россиянам это присуще далеко не всегда.
Все это тоже берет корни в детстве. Курдин вспоминает историю. Лет в пятнадцать Кучеровы переехали в Кожухово, где наконец-то получили приличную трешку. Но до катка «Умка», где тренировались «Белые медведи», пилить приходилось через пол-Москвы. У кучеровской команды был выходной, и Курдин возился с 97-м годом рождения. И вдруг видит: на футбольную площадку выходят Кучеров с Гусевым. Ладно последний – он жил неподалеку.
– Никит, тебе же столько тащиться на метро! В выходной! – поразился тренер.
– А чего? Я вышел во двор – там все знакомые ребята курят и пьют…
Собрался и поехал. Играть в футбол. Просто так. Через половину огромной Москвы. А ведь легче было «на районе» остаться, пивка со знакомыми ребятами попить…
Так продолжилось и дальше. Рабочая этика касается не только режима, но и собственно хоккея. Мама игрока вспоминает, что у Курдина было правило: заболел ты, пропустил тренировку, приходишь – и не факт, что он тебя на прежнее место поставит. Нет, ты докажи, что этого места достоин! Начинать приходилось с последней пятерки – даже если играл в первой. И Никита не раз через это проходил, потому что простужался два раза в год стабильно, весной и осенью.
Курдину в свое время в Горьком, сейчас Нижнем Новгороде, говорили: «Вот видишь, трубы дымят. Автозавод! Вот твой выбор – или в хоккей играть, или на завод». Напирали на колесный цех. Гарь, дымище, колеса падают. У рабочих башмаки с железками – иначе колесо упадет – палец на ноге отрубит. Геннадий Геннадьевич это знает, поскольку в свое время за этот самый колесный цех в хоккей играл. На первенство ГАЗа парней из молодежки местного «Торпедо» подключали. А что? Сто двадцать рублей, хорошие деньги. Зато кое-что увидели и поняли.
Кучерову с Гусевым тренер про колесный цех тоже в красках рассказывал. Они все поняли. Светлана Кучерова рассказывает, что сын мог тренироваться и 31 декабря, и 1 января. Курдин не щадил ни себя, ни мальчишек.
«Белые медведи» много занимались и на открытых площадках – льда не хватало. Набрал их тренер в 99-м, когда Никите было шесть, а другим – по семь. Набор же обычно в пять. Надо нагонять, а льда мало. Вот и договаривались – с открытыми стадионами «Олимпия», «Вымпел». За три года тренировок тридцать на свежем воздухе провели – и в морозы под 30 градусов не отменяли. И годам к тринадцати нагнали тех, кто начал раньше.