На следующий год Ишматов с уже восемнадцатилетним Овечкиным вновь работали вместе, но на МЧМ в Чехии команда с Ови, Евгением Малкиным, Александром Семиным и Николаем Жердевым заняла лишь пятое место.
Ишматов, уже много лет преподающий в Петербургском университете физической культуры имени Лесгафта, не был удивлен результативности юного Овечкина.
– Мы с ним познакомились только там, на МЧМ. Овечкин уже в том возрасте понимал, чего хочет, – говорит Ишматов. – Думаю, что это влияние спортивной семьи, сформированная родителями устойчивая психология: мама – заслуженный мастер спорта, папа – хороший футболист. Было видно, что с ним можно идти в разведку. Целеустремленность, одержимость… Повлияло и то, что он уже начал играть в команде мастеров «Динамо». Такие факторы всегда играют свою роль. Как и то, что удалось найти правильное сочетание – с Трубачевым и Полушиным. Юра Трубачев как центральный нападающий – голова, капитан команды. Он помог Саше правильно решать эпизоды. Трубачев – это был игровой ум, Овечкин – завершение.
– В первом же матче с США он сделал хет-трик. Не шокировало?
– Совершенно не шокировало. Я не рассматривал игроков по принципу – кто старше, кто младше. Вышел играть – значит, член команды. Но в душе была радость. Советские принципы заключались в том, чтобы при прочих равных давать дорогу молодому. Я и сам через это прошел, поскольку в шестнадцать лет впервые сыграл за «Трактор» в высшей лиге. И так же получилось с Овечкиным.
Ишматов не зря упомянул СССР. По каждой его фразе чувствуется, что он – тренер советской закваски.
– Вы вели с Сашей индивидуальные беседы?
– Нет. Чтобы создать коллектив, надо относиться ко всем примерно одинаково. Поэтому индивидуального ничего не было.
– Овечкин уже тогда после голов прыгал на стекло?
– Такого не было. В те годы у нас скромность преобладала, мало артистизма было. Вот глаза – горели! Он вообще только на льду заметен был. Балагуры были другие – Трубачев, вратарь Медведев. А он вел себя очень скромно и собранно. Ха-ха да хи-хи – такого не было. Глаза опущены. Естественно, Саша, как самый молодой, чаще других приносил с тренировок ведро с шайбами. Баулы таскать – это без разговоров. Когда общая форма была, кто помоложе – те и помогали.
Я напоминаю Ишматову эпизод на десятой секунде полуфинала с финнами, когда Овечкин расплющил силовым приемом лидера соперников Питканена, и это задало тон всему матчу.
– Да, – кивает тренер с довольным видом. – Он показал, кто есть кто! Был такой популярный старый фильм: «Бей первым, Фредди!» Саша с детских лет понимал: по-другому не выживешь. Он и по сей день этим пользуется. Тем более что у него есть и здоровье, и правильный образ жизни. Это дополнило его мастерство. А врезал он так, что финн в борт улетел. Причем чисто. Потом Саша и победный гол организовал, отобрав шайбу в чужой зоне. Он делал очень большой объем работы. В том же финале он заставлял работать соперника, и канадцы уставали из-за его ведения шайбы. Это стало частью нашей победы, после которой сначала на трибунах была мертвая тишина, а потом все 20 тысяч начали хлопать сборной России.
Но не все в совместной работе Ишматова и Ови было так гладко. Когда я спрашиваю тренера, контактировал ли он с родителями Александра, то слышу неожиданный и острый рассказ:
– Да, был такой момент – когда мы на следующий год заняли пятое место. Тогда собралась команда намного сильнее индивидуально, чем в Канаде. Но появился неожиданный фактор. У шести нападающих, сильнейших в мире – Овечкина, Малкина, Семина и других – пошла индивидуализация, что негативно сказалось на результате. Сказалось влияние импровизаторов, того же Жердева. Троих обыграет, ждет четвертого. Зачем? И это повлияло на многих других игроков, началось то же самое. Вот мне и пришлось после чемпионата поговорить с мамой и папой, чтобы они повлияли на Александра, и он стал играть более правильно – так, как требуют спортивные игры.
– Получилось?
– В 2004 году в Финляндии – нет. Разговор с родителями получился душевный. Особенно мама говорила: мол, мы, конечно, все понимаем… Но там, видимо, среда такая. Агенты пошли и все такое. Я все это откровенно говорил при всех. Нет, не индивидуально – это не мой профиль. Умный поймет, а принципов менять смысла не видел. Я обращался не только к Саше, но не смог ничего сделать. Может, будущим тренерам этот мой рассказ поможет, не хотелось бы, чтобы они попали в такую неприятную историю. Это была наша грубейшая ошибка. По нападающим состав был очень хорош, восемь-девять боролись за первые номера на драфте. Я это понял только спустя время. Как вскрылось и то, что некоторые уходили в ночную. Но Овечкина это не касается, как и вообще первых шести.
В отличие от Семенова с Билялетдиновым, Ишматов отмечает, что у Овечкина уже имелся мощный щелчок. Видимо, это было заметно на фоне других игроков молодежки, тогда как его коллеги тренировали Сашу в «Динамо» со взрослыми.
– Да, это начиналось уже тогда, – уверен Ишматов. – И Саша этому процессу уделял внимание. Он же сознательный человек, и понимал, что сегодня кормит. Тем более, видимо, у него уже были мысли уехать в Северную Америку. И основное оружие для североамериканского хоккея у него было почти на пятерку. И броски с хода, и кистевые, и главное – удар по шайбе, так называемый щелчок. И силовые единоборства – благо здоровье есть. Он был уже почти готов к НХЛ.
Ишматов проводит явно доставляющую ему радость аналогию: у него, как и у Овечкина, во время игровой карьеры тоже был восьмой номер. «И номер машины – 008!» – добавляет он. И признает, что 700 овечкинских голов в НХЛ – это нечто невообразимое.
– В голове не укладывается. Надо отдать ему должное. Это говорит о том, что целеустремленность у него по сей день есть. А главное – рекорд Уэйна Гретцки, который он, видимо, хочет побить. Имеет право. Саша – пример для подражания молодым, пример того, как профессионально надо относиться к своей работе.
Работай на тренировке и заставляй соперника выматываться в игре.
Шокировал ли Ишматова хет-трик Овечкина американцам в стартовом матче? Конечно, не шокировал. С чего бы?
В уже упомянутом мною интервью юного Овечкина я спросил его: «Первый номер на драфте НХЛ вам сулят все. Сильно расстроитесь, если все же не станете первым?» Саша начал отвечать сдержанно, но потом его максималистская натура все-таки прорвалась:
«Будет очень хорошо, если я стану первым номером драфта, но если нет – не буду сильно переживать. Сейчас вообще не думаю ни об НХЛ, ни о драфте – а только о том, чтобы помочь „Динамо“ выиграть титул чемпиона Суперлиги. Но на самом деле… хочу быть первым номером на драфте. Я всегда и во всем хочу быть номером один».
Овечкин выиграет Суперлигу годом позже, в последнем сезоне перед отъездом за океан. «Вашингтон» или какой-то другой клуб он себе тогда не пророчил, да и вообще не рвался в НХЛ любой ценой.
«Несколько лет назад стал болеть за „Сан-Хосе“. Но буду благодарен любому клубу, который выберет меня. И всем тем людям, которые наблюдают за моей игрой и обратили на меня внимание. Но пока я еще не чувствую себя готовым к отъезду в НХЛ. Мне для этого надо здорово прибавить и физически, и психологически. Я буду много работать. Не определял для себя, сколько лет проведу в Суперлиге до НХЛ, это зависит от обстоятельств. Сейчас вообще не думаю об энхаэловских контрактах, деньгах. Только о выигрыше титула в России».
Много лет спустя я попросил его отца вспомнить, хотел ли он, чтобы сына взяла на драфте какая-то конкретная команда.
– Мне было все равно, – покачал головой Михаил Викторович. – Хотел только, чтобы он стал первым номером. Потому что сын этого заслужил. И очень хорошо, что он попал в Вашингтон – замечательный, тихий, спокойный город с отличной атмосферой, болельщиками и, конечно, хозяином клуба.
Овечкин и Тед Леонсис, владелец «Кэпиталз», уже миллион лет не просто босс и его подчиненный-звезда, а друзья. Но для того чтобы это произошло, должен был найтись генеральный менеджер, который игрока мог бы задрафтовать, а потом и дотянуть до нынешнего статуса. Таким человеком стал Джордж Макфи.
С Макфи мы общались в мае 2017 года во время московского ЧМ, после записи телепрограммы «Фетисов». В эпитетах в адрес человека, незадолго до того забившего в НХЛ свой 500-й гол, генменеджер не стеснялся.
– Если кто-то и способен побить рекорд Уэйна Гретцки по голам, то именно Овечкин. Один он – величайший голеадор нашей эры. Великий игрок и великий капитан.
– Вы, как обладатели первого выбора драфта-2004, сомневались, кого брать – Овечкина или Малкина? – спросил я.
– Оба – роскошные игроки, – последовал ответ. – Но Овечкин мне нравился больше. Сравнивали всех, но сочли, что Алекс – уникальный игрок. Человек, который способен забивать голы, как никто другой, и при этом играть в силовой хоккей. Мы не сомневались, что хотим его взять.
– Это было ваше личное решение?
– Да.
Макфи не ограничился тем, что задрафтовал Овечкина. В интервью партнер Александра по звену в первом его сезоне за «Вашингтон», Дайнюс Зубрус, рассказал:
– Сразу после приезда Саша поселился дома у генерального менеджера «Кэпиталз» – кажется, недели на две. А я жил от него далеко, и еще перед лагерем заезжал, брал Сашу на тренировки. У Макфи он жил, потому что был задрафтован под первым номером и клубу важно было ему помочь. Джордж его уже знал, и до, во время и после драфта сто раз, наверное, с ним встречался. Обычно клуб начинает платить за игрока в гостинице за два-три дня до начала тренинг-кемпа. А Саша приехал за одну-две недели. И вместо того чтобы оставить его одного где-то в отеле, откуда он будет добираться на тренировки черт знает как, генеральный взял его к себе.
Такие вещи ведь тоже не забываются. Когда только приезжаешь в другую страну, язык знаешь через пень-колоду, в менталитете и культуре вообще ни бум-бум – ты психологически в этот момент сильно уязвим. Помощь и участие важны как никогда. И ты всегда будешь благодарен людям, которые будут рядом с тобой в такое время.