Я изо всех сил стараюсь не дать ужасу перенесенной травмы, захлестнуть меня.
Не в силах ответить правдиво, я лгу:
— Я чувствую себя нормально.
Она проверяет мои жизненно важные показатели, затем говорит:
— У вас было три пулевых ранения, инфекция мочевыводящих путей и сильное недоедание. — Она похлопывает меня по предплечью, а затем проверяет капельницу, чтобы убедиться, что я получаю те лекарства, которые они мне дают. — Инфекция прошла, и вам удалось набрать вес. Доктор придет навестить вас во время обхода.
Она смотрит на старика и что-то говорит ему по-русски. Он кивает и выходит из палаты.
— Мистер Власов — хороший человек. Он беспокоился и проверял вас каждый день.
Мистер Власов. Я должна поблагодарить его.
Медсестра смотрит мне в глаза.
— Вы знаете, что беременны?
Что?!
Сердце колотится в груди, а рот приоткрывается. Волны шока накатывают на меня одна за другой.
Она успокаивающе улыбается мне.
— Судя по вашей реакции, предполагаю, что вы не знали. Вы на девятой неделе беременности. Это чудо, что у вас не случился выкидыш из-за всех травм, которые перенес ваш организм.
Я не могу произнести ни слова, мой разум замирает.
Она сжимает мою руку.
— К счастью, у вас с малышом все хорошо. Хорошие новости, верно?
Хорошие новости?
Мне всего восемнадцать, и я одна в чужой стране.
Одна в этом мире.
Ошеломленная, я могу только кивнуть.
— Что с вами случилось? — спрашивает она.
Все, и я имею в виду каждое отдельное мгновение, проносится у меня в голове, как в фильме ужасов.
Мое горло сжимается, а мышцы напрягаются. Травма слишком сильна, и я изо всех сил пытаюсь воздвигнуть ментальную стену.
Мой голос все еще хриплый, но на этот раз это из-за хрупкого состояния моего разума.
— Не могу вспомнить. — Мой язык высовывается, чтобы облизать губы. — Когда я смогу выписаться из больницы?
— Врач должен осмотреть вас. Он решит, когда вас можно будет выписать.
Мне нужно позвонить в отель, чтобы узнать о своих вещах, и я спрашиваю:
— Здесь есть телефон, которым я могу воспользоваться?
— Кому вам нужно позвонить? — спрашивает она.
— В отель, в котором я остановилась.
— Сообщите мне данные, и я позвоню за вас, — предлагает она.
От ее доброты у меня на глаза наворачиваются слезы, и я сообщаю ей название отеля и свои данные.
Если я смогу забрать свои вещи, то у меня будет на одну заботу меньше.
— Спасибо, — шепчу я, выражая благодарность.
Ее улыбка становится теплой.
— Не за что. Отдыхайте. Я проверю вас, когда снова буду делать обход.
Я смотрю, как она выходит из палаты, а затем перевожу взгляд на окно. За окном темно.
Здесь всегда темно.
Беременна?
Боже.
Я ношу ребенка Алека.
Дрожащей рукой я кладу ладонь на свой живот.
Выжил ли Алек?
Мысль о том, что он мертв, слишком сильна, и я быстро отгоняю ее.
Он сильный. Он выжил.
Возможно, он думает, что я умерла.
Мое сердце разрывается на части, когда я понимаю, что не смогу связаться с ним. Не смогу, если хочу жить.
Слезы начинают катиться по моим щекам, потому что я не знаю, как отпустить Алека. Я даже не успела попрощаться.
Я не знаю, как он себя чувствует. Должно быть, у него разбито сердце из-за потери Винсента.
Боже, как бы я хотела обнять его.
На какое-то безумное мгновение мне хочется снова оказаться с ним в темной комнате.
Я закрываю лицо рукой и плачу, потому что не знаю, что еще делать.
Я не могу смириться со всем, что со мной произошло.
Не могу смириться с беременностью и одиночеством.
Не могу смириться с тем, что больше никогда не увижу Алека.
Лучше бы я умерла в поле.
Глава 18
Алек
Прошел месяц с тех пор, как моему миру пришел конец.
На этот раз я пленник в своей спальне, потому что каждый раз, когда вижу своего отца, я схожу с ума.
Я умолял Мишу пойти на поле. Я хотел хотя бы похоронить Эверли, чтобы она не лежала под открытым небом.
Господи. Мое сердце.
Я прижимаю ткань к груди, боль слишком сильна, чтобы дышать.
Миша не нашел Эверли в поле, а это значит, что кто-то уже обнаружил ее тело. Это совсем не утешает. Незнакомые люди распоряжаются телом единственной женщины, которую я когда-либо любил. Ее даже не похоронили.
Я не могу. Не могу с этим смириться. Это слишком.
Стоя перед окном, я смотрю в никуда, пока мой разум терзают муки.
У меня нет желания жить.
— Алек, — шепчет Миша у меня за спиной.
— Хм.
— Поговори со мной.
— О чем?
Он берет меня за плечо и поворачивает так, чтобы я смотрел на него.
— О чем угодно… обо всем.
Обо всем.
Избиение, порка, нож в моей руке. Голод и мучительные боли. Мое тело увядает. Наблюдение за тем, как угасает Эверли.
Тьма.
Занятие любовью с Эверли.
Целуя ее.
Шептаться часами напролет, пока мы лучше узнаем друг друга.
Винсент. Его изломанное тело и выражение принятия в его глазах.
Они ушли, а я все еще здесь.
Как всегда, когда я думаю о них, мое дыхание учащается, а сердце бьется неконтролируемо.
Ярость захлестывает меня, и, не в силах убить отца, я с ревом начинаю крушить комнату. Хватаю прикроватную тумбочку и швыряю ее в стену. Срываю простыни с кровати и переворачиваю кровать.
Мне нужно уничтожить все так же, как уничтожили меня.
Миша хватает меня сзади.
— Я держу тебя, брат.
Прерывистый крик вырывается из моей разрушенной души, и падая на колени, Миша крепче обнимает меня.
— Мы пройдем через это. Я здесь. — Его голос переполнен эмоциями. — Я все еще здесь. И все еще рядом с тобой.
Мое горе и травма слишком сильны, чтобы справиться с ними, и я ломаюсь.
Когда мой лучший друг обнимает меня, мой голос звучит хрипло, когда я говорю:
— Я потерял их. После всего, я все равно потерял их.
— У тебя есть я, — снова говорит он.
Я хватаю себя за волосы и качаю головой.
Миша отпускает меня и садится напротив. В его глазах мир беспокойства и боли.
— Поговори со мной, брат. Расскажи мне, что случилось.
Я снова качаю головой.
Несколько минут он просто наблюдает за мной.
Я перекатываюсь на задницу и, подтянув колени, опускаю голову.
— Эверли, — шепчу я, мой голос наполнен невыносимой потерей. — Мы были заперты в темной комнате.
Я узнал об этом только после того, как Проди продержал нас у себя больше двух месяцев.
— Они морили нас голодом.
Миша молчит и не пытается меня утешить. Наверное, он слишком боится, что я сорвусь или перестану говорить.
Я не виню его. Безумные люди непредсказуемы.
Разрушительные эмоции бурлят в моей груди. Такое чувство, что ад, который мы пережили, поселился в моей душе.
Мучения никогда не прекратятся.
— Я любил Эверли, — шепчу я. — Люблю. Я люблю ее. — Подняв голову, я встречаюсь взглядом с Мишей. — Такое чувство, что я потерял свою душу. — Я бросаю на него умоляющий взгляд. — Я все еще застрял во тьме, но ее там нет. Я не могу мыслить здраво. Не могу жить без нее.
Миша поднимает руку и, схватив меня за плечо, наклоняется ближе.
— Она бы хотела, чтобы ты жил, брат.
Гнев вспыхивает во мне, как ракета.
— Я хотел, чтобы она жила! Неважно, чего она хочет, потому что она гниет в какой-то безымянной могиле!
Мои эмоции захлестывают меня, и я теряю рассудок.
— Алек! — слышу я крик Миши.
Я чувствую его руки, когда все вокруг становится черным, и меня засасывает во тьму, где я продолжаю звать Эверли.
Но ответа нет.
Только тишина смерти.
Глава 19
Эверли
Отперев входную дверь, я открываю ее. Войдя в дом, который больше похож на могилу, чем на родной дом, я отодвигаю свой багаж в сторону и закрываю за собой дверь.
Пройдя в гостиную, я опускаюсь на диван и смотрю на пустой экран телевизора.
Я устала от долгого перелета из России в Огайо.
Автоматически моя рука ложится на живот. Я начала делать это, когда узнала, что беременна.
Елена, добрая медсестра из больницы, помогла мне забрать вещи из отеля. Мы успели как раз вовремя, так как они собирались избавиться от всего через три месяца.
Она также помогла мне забронировать билет на самолет и отвезла меня в аэропорт. У меня есть ее номер телефона, и хотя я обещала позвонить, не планирую это делать.
Я ценю все, что Елена и мистер Власов сделали для меня. Старик приходил проверять меня ежедневно, пока не убедился, что со мной все будет в порядке, а потом я его больше не видела.
Я не могу позвонить Елене и рисковать, что Братва узнает, что я все еще жива. Будет лучше прекратить все контакты.
Каждый день я молюсь, чтобы Братва забыла обо мне.
Все, кроме Алека.
В груди возникает резкая боль, и кажется, будто у меня вырывают сердце. Свернувшись калачиком на диване, я испускаю мучительный крик.
Я больше никогда не увижу Алека.
Кажется, что в миллионный раз я разбиваюсь на миллион кусочков.
Я едва пережила смерть своих родителей, но потерю Алека пережить невозможно.
В этой крошечной комнате он стал моим всем — биением моего сердца, моим дыханием, единственной целью моего существования.
Как мне справиться со всеми травмами, которые я пережила? Как мне собрать осколки своей жизни?
В безопасности семейного дома я плачу часами, но ни одна из слез не приносит мне облегчения.
Как только я успокаиваюсь, то заставляю себя встать. Я нахожу блокнот и ручку и начинаю составлять список всего, что мне нужно сделать.
Выставить дом на продажу.
Упаковать все вещи.
Проверить масло и шины в машине.
Нанять компанию по переезду.