| Is it not yours? | Разве эта кровь не ваше достояние? |
| For you the red stream stains the grass; for you the living flesh is seared and torn. | Для вас красный поток залил траву, для вас изувечено и разорвано на куски живое тело! |
| Eat of it, cannibals; eat of it, all of you! | Вкусите от него, людоеды, вкусите от него все! |
| This is your feast and your orgy; this is the day of yourjoy! | Это ваш пир, это день вашего торжества! |
| Haste you and come to the festival; join the procession and march with us; women and children, young men and old men--come to the sharing of flesh! | Торопитесь же на праздник, примкните к общему шествию! Женщины и дети, юноши и старики, получите каждый свою долю живой плоти. |
| Come to the pouring of blood-wine and drink of it while it is red; take and eat of the Body— | Приблизьтесь к текущему ручьем кровавому вину и пейте, пока оно красное! Примите и вкусите от тела... |
| Ah, God; the fortress! | Боже! Вот и крепость. |
| Sullen and brown, with crumbling battlements and towers dark among the barren hills, it scowled on the procession sweeping past in the dusty road below. | Угрюмая, темная, с полуразрушенной стеной и башнями, она чернеет среди голых гор и сурово глядит на процессию, которая тянется внизу, по пыльной дороге. |
| The iron teeth of the portcullis were drawn down over the mouth of the gate; and as a beast crouched on the mountain-side, the fortress guarded its prey. | Ворота ее ощерились железными зубьями решетки. Словно зверь, припавший к земле, подкарауливает она свою добычу. |
| Yet, be the teeth clenched never so fast, they shall be broken and riven asunder; and the grave in the courtyard within shall yield up her dead. | Но как ни крепки эти железные зубья, их разожмут и сломают, и могила на крепостном дворе отдаст своего мертвеца. |
| For the Christian hosts are marching, marching in mighty procession to their sacramental feast of blood, as marches an army of famished rats to the gleaning; and their cry is: | Ибо сонмы людские текут на священный пир крови, как полчища голодных крыс, которые спешат накинуться на колосья, оставшиеся в поле после жатвы. И они кричат: |
| "Give! | "Дай, дай!" |
| Give!" and they say not: | Никто из них не скажет: |
| "It is enough." | "Довольно!" |
| "Wilt thou not be satisfied? | "Тебе все еще мало? |
| For these men was I sacrificed; thou hast destroyed me that they might live; and behold, they march everyone on his ways, and they shall not break their ranks. | Меня принесли в жертву ради этих людей. Ты погубил меня, чтобы они могли жить. Видишь, они идут, идут, и ряды их сомкнуты. |
| "This is the army of Christians, the followers of thy God; a great people and a strong. | Это воинство твоего бога - несметное, сильное. |
| A fire devoureth before them, and behind them a flame burneth; the land is as the garden of Eden before them, and behind them a desolate wilderness; yea, and nothing shall escape them." | Огонь бушует на его пути и идет за ним следом. Земля на его пути, как райский сад, - пройдет воинство и оставит после себя пустыню. И ничто не уцелеет под его тяжкой поступью". |
| "Oh, yet come back, come back to me, beloved; for I repent me of my choice! | И все же я зову тебя, возлюбленный сын мой! Вернись ко мне, ибо я раскаиваюсь в своем выборе. |
| Come back, and we will creep away together, to some dark and silent grave where the devouring army shall not find us; and we will lay us down there, locked in one another's arms, and sleep, and sleep, and sleep. | Вернись! Мы уйдем с тобой и ляжем в темную, безмолвную могилу, где эти кровожадные полчища не найдут нас. Мы заключим друг друга в объятия и уснем - уснем надолго. |
| And the hungry Christians shall pass by in the merciless daylight above our heads; and when they howl for blood to drink and for flesh to eat, their cry shall be faint in our ears; and they shall pass on their ways and leave us to our rest." | Г олодное воинство пройдет над нами, и когда оно будет выть, требуя крови, чтобы насытиться, его вопли едва коснутся нашего слуха и не потревожат нас. |
| And It answered yet again: | И голос снова ответил ему: |
| "Where shall I hide me? | "Где же я укроюсь? |
| Is it not written: 'They shall run to and fro in the city; they shall run upon the wall; they shall climb up upon the houses; they shall enter in at the windows like a thief?' | Разве не сказано "Будут бегать по городу, подниматься на стены, влезать на дома, входить в окна, как воры"? |
| If I build me a tomb on the mountain-top, shall they not break it open? | Если я сложу себе гробницу на склоне горы, разве ее не раскидают камень за камнем? |
| If I dig me a grave in the river-bed, shall they not tear it up? | Если я вырою могилу на дне речном, разве ее не раскопают? |
| Verily, they are keen as blood-hounds to seek out their prey; and for them are my wounds red, that they may drink. | Истинно, истинно говорю тебе: они, как псы, гонятся за добычей, и мои раны сочатся кровью, чтобы им было чем утолить жажду. |
| Canst thou not hear them, what they sing?" | Разве ты не слышишь их песнопений?" |
| And they sang, as they went in between the scarlet curtains of the Cathedral door; for the procession was over, and all the roses were strewn: "Ave, verum Corpus, natum De Maria Virgine: Vere passum, immolatum In cruce pro homine! Cujus latus perforatum Undam fluxit cum sanguinae; Esto nobis praegustatum Mortis in examinae." | Процессия кончилась; все розы были разбросаны по мостовой, и, проходя под красными занавесями в двери собора, люди пели. |
| And when they had left off singing, he entered at the doorway, and passed between the silent rows of monks and priests, where they knelt, each man in his place, with the lighted candles uplifted. | И когда пение стихло, кардинал прошел в собор между двумя рядами монахов и священников, стоявших на коленях с зажженными свечами. |
| And he saw their hungry eyes fixed on the sacred Body that he bore; and he knew why they bowed their heads as he passed. For the dark stream ran down the folds of his white vestments; and on the stones of the Cathedral floor his footsteps left a deep, red stain. | И он увидел их глаза, жадно устремленные на ковчег, который был у него в руках, и понял, почему они склоняют голову, не глядя ему вслед, ибо по складкам его белой мантии бежали алые струйки, и на каменных плитах собора его ноги оставляли кровавые следы. |
| So he passed up the nave to the chancel rails; and there the bearers paused, and he went out from under the canopy and up to the altar steps. | Он подошел к алтарю и, выйдя из-под балдахина, поднялся вверх по ступенькам. |
| To left and right the white-robed acolytes knelt with their censers and the chaplains with their torches; and their eyes shone greedily in the flaring light as they watched the Body of the Victim. |