ь.
Я молча подняла брови, и он сдался.
– Ну хорошо. Я не хотел вас с ходу огорчать.
– Чарльз, – сказала я мягко, – еще немного, и меня хватит сердечный приступ.
Он отставил чашку и поднял руки.
– Сдаюсь. Вчера я решил посидеть в деревенском пабе.
Я прикусила щеку, вообразив это явление падишаха народу. Представляю, какой фурор произвел там Чарльз в сиянии своих бриллиантов!
Он понимающе усмехнулся.
– Конечно, я оделся попроще. Зачем дразнить гусей? Тем более что я собирался не столько выпить, сколько разжиться местными слухами.
Чарльз умница. Приличной женщине в пабе делать нечего, а послушать, что болтают местные, может быть полезно. Вдруг кто-то что-то видел или слышал, но не пошел в полицию?
– Там было что-то новое?
Кроме свеженьких, с пылу с жару, разговоров о моем легкомысленном поведении, без которых наверняка не обошлось. Вряд ли Джоунс смолчал о моих «поклонниках». И сплетницы с почты тоже не промолчали.
Чарльз слету разгадал намек и сдвинул брови.
– О вас при мне никто болтать не рискнул. Жаль, я был бы не прочь оторвать кое-кому языки.
Приятно, когда мужчина готов за тебя вступиться, пусть даже в этом нет нужды.
– Не томите, – попросила я.
Чарльз так внимательно изучал картину на стене, что дурное предчувствие окрепло. Вряд ли заурядная мазня кисти малоизвестного художника была достойна столь пристального интереса. Не знаю, чем она приглянулась леди Присцилле, вообще-то у нее неплохой вкус.
– Много говорят о… романе вашей племянницы и Родерика Хьюза.
– И что говорят? – поинтересовалась я сухо.
– По правде говоря, многие делали ставки. Насколько быстро… – Он замялся.
– Младший Хьюз уложит ее на спину, – закончила я мрачно. – Я не настолько плохо осведомлена о подобных вещах, как принято думать о старых девах.
Он тонко улыбнулся.
– Вы самая необыкновенная из старых дев, каких я встречал.
– Сомнительный комплимент, – хмыкнула я.
Чарльз вздрогнул, провел рукой по черным волосам.
– Что я говорю! Мэри, вы заставляете меня терять голову.
Я лишь отмахнулась, не придав особого значения этому пылкому признанию. Обычный флирт.
– Чарльз, вряд ли обычные пари, сколь угодно рискованные, заставили бы вас примчаться ко мне. Выкладывайте!
Он откинулся на спинку кресла и пожевал губами.
– Родерик Хьюз похвастался, что крепость пала.
– Что?! – От злости у меня потемнело перед глазами. – Роуз с ним порвала!
– Я так и подумал, – Чарльз поднял на меня темный взгляд, – что Хьюз мстит за разрыв. Но разговоры пошли.
– Спасибо, Чарльз.
Он взял меня за руки и осторожно сжал.
– Простите, Мэри. Я не хотел быть черным вестником, но решил, что вам нужно знать.
– Спасибо, Чарльз, – повторила я и на миг прикрыла глаза. – Вы бы не могли меня оставить? Мне нужно…
– Побыть одной. – Он поочередно поднес к губам сначала одну мою руку, затем вторую и поднялся. – Надеюсь, вы позволите завтра сопровождать вас с племянницей?
– Завтра? – моргнула я. – Ах да! Дознание.
– И похороны. Но на них вы, очевидно, не пойдете?
– Не пойду, – эхом откликнулась я и мотнула головой. – Конечно, Чарльз. Я буду очень рада.
– И пообедаете со мной? – поспешил он развить успех.
Я невольно рассмеялась.
– Хорошо. Я ведь обещала.
– Тогда до завтра, Мэри.
Он ушел, а я зачем-то взяла чашку с остывшим чаем и посмотрела в подернутый пленкой напиток.
Родерик Хьюз перешел черту. Спустить ему такую гнусную выходку? Невозможно! Но что я могу поделать?
Разумеется, в саду есть тис, лавровые деревья, клещевина, наперстянка, красавка. Страшно представить, сколько из привычных нам растений на самом деле ядовиты. Немного экстракта в чай – и проблема решена. Жаль только, что инспектор сразу догадается!
Они появились только к вечеру. Стоя за занавеской, я смотрела, как по подъездной аллее бодро катил автомобиль доктора. Старенький, неказистый, но удивительно шустрый и вместительный. Похоже, доктор Пэйн и впрямь неплохо разбирается в машинах и не позволяет обмануть себя красивой оберткой.
Роуз выпорхнула из авто, довольная и веселая. Улыбнулась доктору, отчего он мгновенно расцвел, и помахала ему рукой на прощанье.
Я вообразила, как ее сияющее лицо потускнеет от боли и обиды, и покачала головой. Не могу! Просто не могу. Роуз все равно ничего не в силах изменить. Оправдываться? Чем яростнее опровергаешь слухи, тем больше им верят. Лучшее оружие против сплетен – загадочная улыбка и гордо поднятая голова. И пусть гадают, что за этим стоит!
Только Роуз слишком мягкая. Вряд ли она выдержит такой гнет.
Я продолжала размышлять, и с каждой минутой идея подлить Родерику Хьюзу в чай добрую порцию яда становилась все привлекательнее. Хорошо, что теперь нас к Хьюзам не приглашают, иначе тяжело было бы удержаться.
Роуз ворвалась в мою комнату, размахивая яркими шарфиками. Зеленый, голубой, алый и серебряный шелк переливался в ее руке, словно праздничные флаги.
– Тетя, дорогая, смотри, что я тебе привезла! Примерь… – Она запнулась на пороге и надула губы. – Фу, ты опять надела это ужасное платье. Ты в нем похожа на…
Она прикусила язык.
– Старую деву, – закончила я с иронией, проводя рукой по ряду мелких пуговок от горла до талии. – Дорогая, я и есть старая дева.
– Нет! – Роуз запальчиво топнула ногой. – За тобой ухаживает мистер Гилмор. И еще инспектор… Ну, так говорят.
Неозвученный вопрос «Неужели правда?» заставил меня рассмеяться. Ох уж эти слухи!
– Дело тут совсем не в сердечных склонностях, и ты это знаешь.
– Не верю! – сказала она упрямо. – Мистер Гилмор так на тебя смотрит…
Соблазн спросить: «Как?» – был таким исконно женским, что я улыбнулась. Надо же, я ведь была уверена, что давно к такому неспособна.
– Дорогая! – Я шагнула к ней и обняла. – Ты добрая девочка и, конечно, желаешь мне счастья.
В воздухе повисло «но…»
Она порозовела и упрямо вздернула подбородок.
– Разве это плохо?
– Это хорошо, – вздохнула я. – Но, боюсь, наше с тобой представление о счастье разное. Поверь, роль старой девы меня вполне устраивает.
Роуз округлила глаза.
– Ты не хочешь замуж?!
На мгновение она стала удивительно похожа на полковника Хьюза, который задавался тем же вопросом.
– Не хочу. И мистер Гилмор далек от подобных намерений, он рассчитывает лишь немного поразвлечься.
Роуз вспыхнула и открыла рот для гневной тирады. Такие вещи она с недавних пор принимала близко к сердцу.
– Не в этом смысле, дорогая. – Я приложила палец к ее губам. – Всего лишь подразнить местных кумушек.
– Но профессор говорит… – начала Роуз запальчиво.
– Профессор? – нахмурилась я. – Разве вы виделись?
Она так выразительно порозовела, что я лишь вздохнула. Ничего не оставалось, кроме как взять ее под локоть и спросить:
– И что же он говорит? Кстати, хочешь чаю?
– Скоро обед, – отмахнулась она, опустилась на стул и сообщила с придыханием: – Что у женщин особое предназначение.
Я хмыкнула. Тоже мне, откровение.
– Дом, церковь, дети? Дорогая…
– Забота, поддержка и продолжение рода! – поправила она запальчиво.
По мне, невелика разница.
Если Роуз это проглотила, то дело плохо. Она ведь мечтала лечить людей, а теперь готова променять призвание на идею всецело раствориться в муже. Ох уж эти юные максималистки!
Когда мы спустились к обеду, леди Присцилла уже восседала за столом и просматривала почту. Утром она, по-видимому, сделать этого не успела.
На белоснежной скатерти справа от пустой тарелки возвышалась горка уже прочитанных писем, слева дожидались своего часа еще несколько посланий и местные газеты. Впрочем, леди Присцилла их не читала, ограничиваясь колонкой объявлений о рождениях, свадьбах и похоронах. Мол, значение имеют лишь жизнь и смерть, остальное волновало старую леди не больше, чем тараканьи бега.
– Кхм, – только и сказала она, вскрыв очередной конверт.
Горло у меня сдавил спазм, стоило заметить криво наклеенные печатные буквы. Обратного адреса не было.
– Мисс, – испуганно прошелестела горничная и положила передо мной такой же дешевый конверт, еще и в жирных пятнах. – Это не я испачкала, клянусь!
– Не волнуйся, – отмахнулась я, брезгливо разглядывая анонимку.
Узнать бы, кто так развлекается!
Роуз тихонько вскрикнула.
– Тетя Мэри, это же!..
Осеклась и испуганно покосилась на леди Присциллу, которая отбросила свое письмо.
– Именно, – подтвердила я мрачно и отодвинула конверт ножом.
Прикасаться к нему не хотелось. Казалось, стоит вскрыть, изнутри полезет какая-нибудь мерзость вроде пауков.
Старая леди усмехнулась.
– Какие жирные у вас грехи! Не хотите посмотреть?
Точно, прямо сочатся. Только бы скатерть не испортили.
– Зачем? – пожала плечами я. – Нельзя влезть в лужу и не испачкаться. Лучше отнесу конверт в полицию. Пусть поищут отпечатки или что там они обычно ищут.
Я вдруг заметила, что горничная вся побелела и дрожит.
– Сисси, по-моему, ты заболела.
– А? – вздрогнула она и замотала головой, теребя передник. – Нет-нет, все хорошо, мисс!
Леди Присцилла окинула ее взглядом и скомандовала:
– Выпей чаю и приляг.
– Спасибо, – пролепетала горничная и выбежала из столовой.
Во взгляде леди Присциллы прорезалось нечто, напоминающее задумчивость. Она подцепила свое письмо столовым ножом и подвинула ко мне.
– Вы правы, милая моя. Что же, тогда отнесите и это. Думаю, им пригодится.
Я понятливо кивнула и осторожно завернула письма в носовой платок.
– Прошу меня извинить, – поднялась я из-за стола. – Мне срочно нужно позвонить.
Завтра ведь дознание, инспектору будет не до меня.
– Постарайтесь их вернуть, – напутствовала леди Присцилла мне вслед. – Я раздобуду на днях санкцию на отличное проклятие.