В сторонке застыл садовник, являвший собой воплощение скорби. Лицо у бедного мистера Гроувера было такое, словно ему только что сообщили о кончине всех близких родственников, которые вдобавок оставили ему в наследство одни долги.
Услышав мой возглас, полицейский дернулся, едва не повредив залитые гипсом отпечатки, слишком маленькие даже для детских ног.
– А вы что тут делаете, мисс? – прикрикнул он, с кряхтеньем поднявшись. – Это место преступления, посторонним сюда нельзя!
– Я не посторонняя, – объяснила я, досадуя, что инспектор не догадался меня представить или хотя бы черкнуть записку. – Инспектор Баррет прислал меня на помощь.
– Вот как? – переспросил констебль недоверчиво, буравя меня маленькими глазками. – И чем же вы можете помочь, мисс?
Он так важничал, словно ему предстояло раскрыть загадку века. Скажем, вернуть похищенные у леди Пирсон знаменитые черные бриллианты. Хотя не будем о бриллиантах.
– Инспектору лучше знать, – осадила я, не горя желанием разглашать кое-какие семейные тайны.
Люди в деревне суеверны и к потомкам фэйри относятся с превеликим недоверием. Зачем усложнять себе жизнь?
Констебль побагровел и поправил шлем.
– Ну, знаете ли, мисс! Если окажется, что вы небылиц насочиняли…
– Не окажется. Если не секрет, констебль, что вы об этом думаете?
Констебль приосанился.
– Похоже, и впрямь феи, мисс! – сказал он важно.
Волшебный народец, конечно, еще кое-где встречается, хотя без фэйри источники природной магии почти иссякли. Только слабо верится, что феи не нашли себе более увлекательного занятия, чем хулиганить в частных владениях.
– Что делать феям в саду Хьюзов?
Констебль почесал в затылке.
– Может, их приманили? С целью… э-э-э… устранения конкурентов.
И вздернул нос, довольный столь гениальной мыслью.
Садовник судорожно вздохнул, и я осторожно тронула его за рукав.
– Что тут произошло, мистер Гроувер?
– Это были феи. – Он поднял на меня мутный взгляд и сгорбился. – Феи, понимаете?
– Вы уверены? – переспросила я скептически.
– Феи! – повторил мистер Гроувер угрюмо. – Я сторожил, как и положено, но где уж мне… Да вы только гляньте!
И он устремил полные слез глаза на поруганный душистый горошек, плоды своего многодневного труда.
Увы и ах, мое чутье твердило, что никаким волшебством тут и не пахло. Вопрос лишь: заблуждался садовник или лгал?
Я отвернулась от гневно сопящего констебля и принялась оглядываться. Искомое нашлось чуть в стороне, под пышным кустом жасмина.
Не будь констебль так зациклен на своей версии, непременно бы тоже это обнаружил.
Я обернула руку носовым платком и подняла свою находку.
– Констебль, взгляните-ка на это!
Садовник, кажется, даже дышать перестал.
Полицейский шагнул ко мне и удивился:
– Виски?
– Улика, – кивнула я, – которую нужно срочно передать инспектору.
– Глупости какие, – отмахнулся констебль. – Мало ли сколько она тут валяется?
– Вчера утром был дождь, а на ней ни следа грязи, – напомнила я. – К тому же не поверю, что в таком ухоженном саду подолгу валяется мусор. Вы ведь часто убираете, мистер Гроувер?
Он смотрел на меня исподлобья, не решаясь сказать ни «да», ни «нет».
– И что с того? – не сдавался констебль.
Спорить с тупоголовым полицейским не хотелось.
– Инспектор приказал срочно доложить! – отрезала я, распрямив плечи. – Вы, констебль, и вы, мистер Гроувер, пойдемте со мной.
– Я не могу оставить место преступления! – возмутился констебль.
– Я не могу, я в грязных сапогах, – вторил ему садовник.
Редкостное единодушие.
– В интересах правосудия! – выдала я, стараясь не рассмеяться.
Садовника это не убедило, но против объединенных сил – меня и констебля – он устоять не смог.
Так мы и пошли гуськом: впереди бодро шагала я с бутылкой наперевес, следом еле волочил ноги садовник, а замыкал шествие бравый констебль.
Даже невозмутимость старого дворецкого при виде такого шествия дала трещину. Костистое лицо Уильямса вытянулось, и дворецкому пришлось откашляться, чтобы вернуть себе дар речи.
– Прошу прощения, мисс… – Опытный слуга мгновенно уловил, кто тут главный. – Могу ли я осведомиться, куда вы направляетесь?
– К инспектору Баррету. У нас важная улика.
Я предъявила бутылку виски, но дворецкий уже достаточно овладел собой, чтобы и глазом не моргнуть.
– Очень хорошо, мисс. Сюда, мисс.
И наша процессия пополнилась еще одним участником.
Дворецкий привел нас к библиотеке.
При виде сурового Уильямса горничная, которая делала вид, что протирает перила лестницы, пискнула и испарилась. Дворецкий проводил ее долгим многообещающим взглядом, однако догонять не стал.
Из-за неплотно прикрытых дверей доносился хорошо поставленный голос инспектора:
– Во-первых, вы ранее уже были уличены в мошенничестве, мистер Хьюз. Да-да, мне известно о поддельных чеках. А во-вторых, констебль Догсли унюхал на украшениях ваш запах.
Запах? На бриллиантах? Врал инспектор уверенно, но не особо складно. Если Родерик Хьюз проглотит эту наскоро состряпанную сказочку, то он болван.
– Что с того? – быстро возразил младший Хьюз. Умом он и впрямь не отличался. – Конечно, я брал в руки мамины украшения.
– Зачем, мистер Хьюз?
Родерик хохотнул и огрызнулся:
– Любовался! Это что, запрещено?
Дворецкий постучал и сказал громко:
– Простите, инспектор. Мисс Райт хочет срочно вас видеть.
Выглянувший инспектор комически поднял брови.
– Что же, проходите.
И посторонился, приглашая нас в библиотеку.
Я кашлянула.
– Быть может, лучше здесь?
Что бы ни натворил садовник, выдавать его хозяевам мне хотелось меньше всего.
Инспектор кивнул, вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
Дворецкий не ушел, шагнул в сторону и застыл истуканом. Оказывается, даже старик Уильямс не чужд любопытства.
Я торжественно протянула инспектору бутылку, предупредив:
– Осторожно, не смажьте отпечатки.
– Виски? – удивился он.
– Причем дорогой. – Я повернула бутылку, демонстрируя этикетку. – Хороши феечки!
Инспектор просчитал все в два счета.
– Могу вообразить заголовки в газетах! – усмехнулся он, бережно забирая улику. – «Пьяные феи устраивают дебош неподалеку от места убийства». Каково, а?
Я хмыкнула.
– Намного лучше, чем «Садовник прошляпил хулиганов» или даже «Садовник продался конкурентам».
– Да как вы!.. – Мистер Гроувер вздрогнул всем телом. – Да я никогда!..
Констебль лишь таращил глаза.
Инспектор строго обратился к садовнику:
– Мистер Гроувер, вам известно, что препятствовать правосудию – преступление? Или вы объясните, откуда взялись эти, с позволения сказать, следы фей, или я упеку вас за решетку.
– Думаю, – вмешалась я, потому что садовник угрюмо молчал, – это следы кукольных ног. А у мистера Гроувера, к слову, есть маленькая внучка.
Надо думать, садовник был в ужасе, когда после небольшой отлучки обнаружил разгром. Драгоценный горошек погиб, а конкурс уже на носу! И тут его осенило. Свалить все на волшебных существ, и дело с концом. С садовника-то при таком раскладе взятки гладки.
Гениальная идея. Если бы не бутылка, которую он, должно быть, просто не заметил в предутренних сумерках, кое-кто мог бы и попасться… Констебль Греггсон, например.
Инспектор благодарно кивнул и вперил в садовника острый взгляд.
– Будете говорить? Или мне потолковать с полковником?
– Все равно, – буркнул садовник, отводя взгляд. – Так и так уволят.
– Рекомендации, мистер Гроувер, – напомнила я тихо. – Вам ведь понадобится новая работа. Дела у вашего сына не ладятся, так что выйти на пенсию вы пока не можете.
Я успела навести справки, думала переманить мистера Гроувера к леди Присцилле. Кстати, а ведь теперь может и получиться!
Он зло посмотрел на меня.
– Женщины! Все бы вам нос совать, куда не просят.
– Мистер Гроувер, – сказал инспектор с укором, – не усугубляйте.
– Ладно, – буркнул садовник и сунул руки в карманы. – Ваша взяла. Ну да, это я.
– Повредили горошек? – уточнил инспектор, почесав бровь.
Судя по скептической мине, он не очень-то в это верил.
– Не уследил, – помрачнел садовник. – Внучка у меня болеет, а сын овдовел недавно, и дел у него по горло. Долгов набрал, пока жену лечил. Думал, вытянут ее доктора, да толку… Схоронили полгода назад.
Он безнадежно махнул рукой.
– Значит, вы отлучились и не видели, что произошло?
– Ну да. – Садовник шмыгнул носом. – Пришел утром, а тут… Сколько трудов, и все псу под хвост! Простите, мисс.
– Все ясно. – Инспектор сумрачно покачал головой. – Что же, пока можете быть свободны. Но вы же понимаете, что придется все рассказать полковнику?
– Да валяйте, что уж теперь.
Мистер Гроувер побрел прочь.
– Пойдемте, Греггсон, – вздохнул инспектор. – Нужно снять отпечатки. Хотя я догадываюсь, чьих рук это дело.
И я догадываюсь.
При всех недостатках полковника его трудно представить расхаживающим пьяным по саду и швыряющим бутылки в кусты. Еще трудней вообразить кого-нибудь из слуг распивающим виски стоимостью в свое полугодовое жалованье. Так что, если только это не был какой-нибудь эксцентричный богач, который не нашел иного места, чтобы напиться, то все указывало на Родерика Хьюза. Вот неугомонный тип!
– Мисс Райт, хотите поприсутствовать? – неожиданно предложил инспектор. – В конце концов, вы это заслужили.
– С радостью, – заверила я, улыбаясь.
Родерик Хьюз встретил мое появление досадливой гримасой. Он как раз раскуривал сигарету.
– А что, теперь всем подряд можно сюда приходить? – поинтересовался он, чиркнув спичкой, и закинул ногу на ногу.
Огонек осветил красивое лицо с глубоко запавшими глазами и сухими губами. Синяк, кажется, стал еще эффектнее. Зато галстук, как всегда, был повязан безупречно.