– Думаете, она поверит?
– Нужно попытаться! – заявил он упрямо. – Мы должны что-то сделать.
Я спрятала улыбку. «Мы» звучало обнадеживающе.
– Вот именно, доктор.
Он вновь покраснел, уловив прозрачный намек.
– Спасибо за откровенность, мисс Райт. Кстати, я чуть не забыл. – Доктор вынул из кармана печально знакомый конверт. – Не знаете, кто это так развлекается?
О, нашего полку прибыло!
– Откуда мне знать? – протянула я неопределенно.
Доктор пожал плечами.
– Моя экономка, миссис Бромли, обмолвилась, что в «Ивах» получали подобные. – Он подумал и добавил: – По-моему, она отреагировала как-то странно.
– Неужели? – заинтересовалась я.
Доктор передернул плечами.
– Она заявила, что это ерунда, что не стоит обращать внимания и что тут многие такие письма получают, взять хотя бы вас. Вот я и подумал, вдруг это какой-то местный клуб?
– Жертв шантажа? – Я против воли улыбнулась. – Вы позволите мне показать письмо… одному хорошему человеку?
Я намеренно не упомянула полицию. Получая анонимки, многие боятся, что их секреты – настоящие или мнимые – станут известны общественности.
– Конечно, пожалуйста. – Он с готовностью отдал мне письмо и уточнил несколько смущенно: – Поймите меня правильно, здесь написана полная ерунда. Но люди моей профессии вынуждены заботиться о репутации.
– Я понимаю, – заверила я серьезно. – Сделаю все возможное, чтобы эта информация не стала достоянием публики.
– Спасибо. И вот еще что… Вы можете добиться, чтобы Роуз не давала ответа профессору хотя бы два-три дня? Я кое-что предпринял, но пока жду результата.
Я сгорала от любопытства, однако ясно было, что из доктора даже под пыткой не вырвать подробностей. Так что я сказала лишь:
– Постараюсь.
Он взглянул на часы и подхватил свой чемоданчик.
– Боюсь, мне нужно идти. До свидания!
– До свидания, доктор. – Я проследила, как он широко шагает к веранде, и пожаловалась: – Ободрять влюбленных определенно не мое амплуа.
– О да. – Чарльз затянулся сигаретой. Он явно все слышал. Впрочем, мы не пытались шептать. – Кстати, почему вы так настроены против профессора? Согласен, история с невестами выглядит странно, но у нее может быть невинное объяснение. В жизни всякое случается.
– Потому что не верю в чувства на пустом месте! – объяснила я раздраженно. – Нельзя за несколько дней настолько влюбиться.
Он смотрел на меня сквозь сигаретный дымок.
– Правда?
Я с досадой поморщилась.
– Ох, да перестаньте, Чарльз!
– Ни за что! – заявил он и отшвырнул сигарету. – Мы с вами знакомы не дольше, а мое сердце уже принадлежит вам, Мэри.
Чарльз улыбался, но черные глаза были серьезны.
– Надеюсь, его можно заложить в ломбард? – брякнула я и спохватилась: – Простите, неуместная шутка.
А он, запрокинув голову, расхохотался.
– Вы – потрясающая женщина!
И шагнул вперед с явным намерением вновь меня обнять.
– Не надо. – Я предупреждающе выставила ладонь. – Вы ставите меня в сложное положение, Чарльз.
Джоунс наверняка рыщет неподалеку, а язык у него без костей.
– Чем же? – поднял брови он. – Разговорами о чувствах?
– Чарльз, прошу вас.
– Хорошо, – легко согласился он. – Отложим до завтрашнего обеда. О чем бы вы хотели поговорить сейчас?
Я усмехнулась. Чарльз сумел подать все так, будто наше завтрашнее свидание – дело решенное.
– У меня к вам просьба.
– Что угодно, – заверил он, улыбаясь. – За поцелуй.
– Будем считать, что вы получили его авансом.
– Э, нет! Так не пойдет. Поцелуй – или я в этом не участвую.
– Ваша взяла, – вздохнула я притворно тяжело. – Завтра.
Глаза Чарльза вспыхнули.
– Договорились. Так о чем вы хотели попросить?
– Вы можете навести справки в Хиндустане? Насколько я понимаю, профессор часто там бывал.
Он тонко улыбнулся.
– Вы не намерены отступать? Хорошо, я сегодня же телеграфирую своему управляющему. А как продвигается ваше расследование? Или теперь вы обсуждаете его только с моим другом инспектором?
Я пропустила едкое «моим другом» мимо ушей и созналась со вздохом:
– Никаких подвижек. Были основания подозревать полковника и Родди Хьюза, но это ничего не дало. А что вы сами об этом думаете, Чарльз? Только начистоту.
– Ну, если начистоту… – Он криво улыбнулся. – Хелен была жесткой и безжалостной. Она любила только власть и своего сына, а на остальных ей было наплевать.
– Хотите сказать, вам безразлично ее убийство?
– Не совсем. Но я не могу осуждать убийцу. Вы знаете, что на Востоке этот яд зовут горькой смертью? Не за вкус, он почти неощутим. Просто в малых дозах это вещество заставляет вас вспомнить все свои мечты…
– А в больших – напоминает, что им никогда не осуществиться, – подхватила я. – Неудивительно, что у человека не выдерживает сердце.
Он кивнул.
– Вот именно. Так что, думаю, убийца ее ненавидел. Он хотел, чтобы жертва по-настоящему мучилась.
Я вздохнула.
– Не скажу, чтобы это что-то проясняло. Если отбросить мужа и сына, остаются подруга и викарий с сестрой. Кто из них мог ее ненавидеть? У профессора с сестрой не было возможности, а мы с Роуз, конечно, не в счет.
– Вы забываете обо мне, – напомнил Чарльз, усмехаясь. Казалось, это доставляло ему удовольствие.
– У вас нет мотива.
– Почему же? – возразил он. Рубин в его тюрбане бросал странные алые отблески в глубину темных глаз. – На самом деле у меня был самый веский из мотивов.
– Только не говорите, что леди Хэлкетт-Хьюз разбила вам сердце! – взмолилась я полушутя.
– Хуже: я ее родственник по отцу. Совсем дальний, конечно, но с ближними у Хэлкеттов негусто. Леди Присцилла – родня Хэлкеттов по женской линии, так что она не в счет. Остались только я и какой-то троюродный кузен, кажется, Оскар Бэйн. Он ближе меня в очереди наследования, но он давно болел, и я не слышал, чтобы у него были дети.
У меня закружилась голова.
– Значит, случись что с Родериком Хьюзом…
– Я мог бы претендовать на титул, – подтвердил Чарльз с той же странной кривой улыбкой. – Ну как, Мэри, займетесь слежкой за подозреваемым? С радостью предоставлю вам такую возможность.
– Инспектор знает? – только и спросила я.
Он покачал головой и предложил насмешливо:
– Можете осчастливить старину Этана. Он наверняка будет не прочь разделаться сразу и с делом, и с соперником.
– Перестаньте! – вспылила я. – Сами же говорите, что он не стал бы вести грязную игру.
Чарльз шагнул вперед и быстро поцеловал меня в губы.
– Знаю. Но я ревную… Я заеду за вами завтра в четыре.
Я провозилась в оранжерее до самого пятичасового чая. С трудом отмыла руки от въевшейся грязи и устало поплелась в дом. Надо хоть ненадолго прилечь, иначе вечером буду похожа на забытую на солнцепеке рассаду.
Леди Присцилла пила чай у себя. Роуз спустилась ко мне, но была так тиха и молчалива, что мы не обменялись и десятком слов. Что с ней творится, хотела бы я знать?
От попыток исподволь выведать у племянницы, что ее гнетет, меня отвлекла Сисси.
– Мисс, – тихим голосом сказала она, склонившись ко мне, – можно вас на минуточку?
– Меня? – удивилась я. – Что-то случилось?
– Нет-нет. – Сисси замотала головой в белом чепчике. – Просто я думаю, что вам нужно это услышать!
– Как таинственно, – пробормотала я, поднимаясь, и поцеловала Роуз в щеку. – До завтра, дорогая. Я сегодня вернусь поздно.
– Хорошо, тетя, – отозвалась она рассеянно, кроша хлеб. – Я тоже пообедаю в городе.
– Тебя пригласили в гости? – поинтересовалась я легким тоном.
Она чуть покраснела.
– Арнольд с Леоной. Все очень пристойно, не беспокойся!
Как раз это меня и беспокоило. Чтобы влюбленный мужчина не попытался остаться с девушкой наедине? Значит, вряд ли речь о пылком чувстве. Жаль, для объяснений не время и не место.
– Тогда встретимся за завтраком.
Надеюсь, до утра ничего непоправимого Роуз не натворит…
Сисси привела меня на кухню. Совсем молоденькая девушка, лет семнадцати на вид, при моем появлении вскочила, чуть не расплескав недопитый чай, и отерла ладони о платье. Глаза у нее слегка косили.
– Вот, мисс, – Сисси легонько подтолкнула ее в спину, – это Энн.
– Кажется, я тебя знаю, – сказала я мягко. – Ты ведь служишь у Хьюзов?
– Я горничная, мисс! – пискнула она. – Только…
– Ты о чем-то хотела мне рассказать, Энн?
– Д-да, мисс, – выдавила она чуть слышно и вновь умолкла.
– Энн, это твой долг! – нахмурилась Сисси. – Ты должна рассказать мисс все, что знаешь.
– Но… – Она чуть не плакала. – Я не хочу, чтобы узнала полиция!
– Почему? – Я взяла ее под локоть и усадила. – Разве ты сделала что-то плохое?
– Нет-нет! – Она отчаянно замотала головой, безостановочно теребя оборку на скромном платье. – Ничего такого, мисс. Клянусь!
– Тогда чего ты боишься?
– Меня вызовут свидетельницей, мисс! – воскликнула она, вся дрожа. – И мои портреты напечатают в газетах. А мой Сэм… он такого не любит. Он говорит, грех это.
– Я тебе сто раз говорила, – нахмурилась Сисси, – что грех – это когда ты хочешь, чтобы про тебя в газетах напечатали! А если ради справедливости – так это, наоборот, дело богоугодное.
Надо же, даже не подозревала в нашей горничной такого здравомыслия.
– Так и есть, – подтвердила я веско. – Если хочешь, можем спросить у викария Миллера.
– Не надо викария! – испугалась она.
Сисси подошла к ней сзади, положила руки на плечи и потребовала:
– Тогда повтори мисс все, что сказала мне.
– Это может оказаться совсем не важно, – подбодрила я. – И тебе не придется свидетельствовать на суде.
– Да как же не придется? – всхлипнула Энн. – Когда она мед попросила!
Я с трудом удержала восклицание, боясь испугать Энн еще больше.
– Она?
– Леди Сибил. – Горничная прикусила губу. – О мисс! Я совсем не хотела ничего плохого! Но леди так просила… Говорила, ей для красоты надо. Маску, мол, хочет сделать. Я подумала, что не будет ничего страшного, если я принесу ей…