Не знаем. Это осталось в думах автора...
Да, труд писателя имеет нечто общее с шахтерским трудом. Чем глубже пласт угля, тем выше его качество. Так же и у писателя: чем глубже вникает он в жизнь, тем правдивее его произведение. Высококалорийный «уголек» Жарикова согревает сердце читателя. От каждой строчки веет теплом и правдой...»
Сердечным теплом веет и от письма читателя, моего побратима, шахтера из далекого Печорского бассейна. Мне радостно оттого, что в музыке моего Донбасса он услышал что-то свое, родное, и это значит, что мы люди одной судьбы.
Отчий дом... Для меня он не только в землянке, сооруженной из досок и самана руками отца. Это весь донецкий светлый край мой с дальними степными курганами, с глубокими балками, заросшими по весне розовыми цветами шипшины. Это суровые с виду и нежные душой люди, мои земляки, шахтеры и металлурги. Я живу жизнью и славой моего героического края, чувствую его дыхание. И моя любовь возвращается ко мне новым и новым зарядом сил и вдохновения...
...Лишь перед вечером мы с Сергеем Смирновым вернулись в мой отчий дом, который бережно хранила от забвения ласковая старушка Матрена Николаевна, родная сестра моего отца. Ее муж, шахтер, давно умер. Старший сын Петр погиб под Ленинградом в первые дни войны, он был летчиком-штурмовиком. Старая мать не одинока, то и дело приходят к ней гости: ребятишки с соседнего двора за сушеными сливами, знакомые, подруги. Для каждого у нее — приветливое слово, житейский совет.
Мы сидим во дворе под тенистой акацией. Пахучие белые гроздья свесились над столом, и пчелы, покружив среди цветов, присаживаются на краешек стеклянной вазы с вареньем.
Тетя Матрена рассказывает о старой жизни, как стирала когда-то на целую шахтерскую артель, с каким трудом растила детей. Перед нами проходит горькая жизнь простой русской женщины. Но Матрена Николаевна рассказывает даже о бедах с улыбкой: ей приятны воспоминания о прожитой жизни. «Было и хорошее, было и плохое», — говорит она. Так уж устроена жизнь человеческая — плохое забывается, хорошее остается в памяти.
На прощанье тетя Матрена сломила и дала Сереже цветущую ветку белой акации. Растроганный подарком, товарищ мой, волнуясь, заговорил о том, что еще нигде не встречал таких приветливых и душевных людей, как здесь, на шахтерской земле, что он влюбился в этот край и непременно напишет стихи об угле и этой ветке акации.
Матрена Николаевна слушала его с доброй улыбкой, сложив на груди темные натруженные руки, на которых видны были глубокие морщины — дороги жизни. Понятно было волнение поэта: принять подарок из таких рук — признак счастья.
Через день мы покидали родную мою сторонку. Сергей увез с собой нежную ветку белой акации, а я музыку воспоминаний о прожитом и пережитом, но ведь без этого не бывает будущего.
Будь же благословенна навеки, родная земля шахтерская. Сыновним поклоном приветствуют тебя все, кого ты взрастила. А для скольких еще ты станешь второй Родиной.