— Если вы к Пэппи, то его нет. Я его внучка, Брин Мэйдисон.
Тут корзинка выскользнула из ее рук, и салфетки рассыпались по полу. Рик бросился было помочь ей, но она решительно воспротивилась. Ему не оставалось ничего другого, как стоять над ней и наблюдать. Это оказалось небезынтересным. И очень скоро Рик поймал себя на том, что подглядывает за каждым движением ее тела, как несовершеннолетний малец. В своем курортном городке он видел множество женщин в предельно открытых купальниках. Но никогда еще девичье тело так не волновало его воображение! Наконец Брин выпрямилась и предстала перед ним как ни в чем не бывало.
Чуть помедлив, она протянула руку. Ее пальцы с аккуратным маникюром скользнули по тыльной стороне его ладони, а затем согнулись в крепком рукопожатии. Да, что говорить, девушка, действительно, как выразился Пэппи, энергичная. Но сообразительная ли?
— Меня зовут Рик Парриш. — Он сам не узнал своего голоса и деланно откашлялся.
— Я могу вам чем-нибудь помочь, Рик?
А Рик все старался понять, почему ее крепкое рукопожатие и вся пластика тела вдруг выбили его из равновесия? Спокойного равновесия, которым он гордился всю жизнь. И дело было не в самоуверенной улыбке и смелом жесте, с каким Брин поставила корзину себе на бедро. В зеркале он увидел, как короткая юбка мягко охватила ее бедра, и долго не мог оторвать взгляда от красивых ног. На кого-то она похожа? Ах, да! На русалку, красовавшуюся еще совсем недавно на стене бара, а теперь безжалостно замалеванную нелепой желтой краской.
Рик почувствовал, что уж слишком долго смотрит на Брин, не говоря ни слова, и что молчание становилось неловким. Черт побери, эта девица с роскошными ресницами, несомненно, вызвала в нем, как выражаются медики, повышенное содержание адреналина в крови.
Заметила Брин его состояние или нет, но приговор свой вынесла незамедлительно:
— Если вы ищете работу бармена или повара, то мы вряд ли сможем помочь вам.
— Я не ищу работу. Мне просто интересно знать, что здесь происходит. И где Пэппи?
Рик понял, что уже не может говорить с ней в деловом тоне. Брин с удивлением уставилась на него. Уголки ее губ чуть поднялись в легкой усмешке. Это привело Рика в чувство. Ты явно перехватил, братец: пора прекратить сходить с ума от ее прекрасных форм, зовущих губ и роскошных ресниц. И Рик строго спросил:
— Что здесь происходит?
— Вы хотите знать, что здесь происходит? — спокойно переспросила Брин. — Простая, но необходимая перестройка, которая займет немного времени.
И она чуть кивнула головой, как бы призывая его в свидетели.
— Пэппи все еще в больнице. И это еще одна причина, которая вынудила меня отложить открытие ресторана.
— Что вы сказали? — тревожно спросил Рик, у которого одно слово «больница» вызывало внутренний дискомфорт. — Простите, я не ослышался? Пэппи попал в больницу? Что он там забыл?
— Он сломал ногу. Наступил на гнилую ступеньку и упал с лестницы. Поэтому я и переделала в первую очередь лестницу. Здесь и на кухне. Потом уже стала ремонтировать и обновлять все остальное.
Рик непроизвольно присвистнул. Брин изогнула дугой брови и удивленно посмотрела на него.
— Как он себя чувствует?
— Ортопед обещал, что дедушка поправится. Но ему придется пролежать в больнице несколько недель. Вы постоянный посетитель его бара?
— Я его друг, владелец рыболовной флотилии. Сдаю в аренду шхуны. — И он кивнул в сторону качавшегося неподалеку на волнах небольшого суденышка. — Это — одна из них. Случилось так, что мне пришлось некоторое время отсутствовать.
— Да, Рик Парриш, вспоминаю это имя. С тех пор как дедушка угодил в больницу, я готовлю для ваших шхун коробки со всякой едой. Мне бы очень хотелось прокатиться на одной из них, когда будет не так много работы. Может быть…
— А где Линда и Сьюзан? — прервал ее Рик. — Почему они не занимаются всем этим?
— К сожалению, мне пришлось их уволить. Сейчас Они нашли работу в одном из соседних курортных местечек. Впрочем, если захотят, то смогут вернуться, когда мы откроемся. А пока пусть поработают там: жить-то надо!
— А где мисс Скарлетт?
— Мистер Лэтхэм пригласил ее поработать у него, пока здесь все устроится. Она тоже вернется, как только я утрясу все дела со штатом и получу новую мебель.
И Брин небрежно кивнула в сторону сложенных в углу разбитых стульев, столиков и старой вывески, красовавшейся еще совсем недавно над входом в пивной бар. «Жилище краба», что с тобой сделали?
А Брин, облокотившись на стойку пустого бара и подперев подбородок ладонями, смотрела на Рика.
— Просто удивительно, сколько сил требуется, чтобы переделать все это за короткое время!
— Так вы говорите — переделать? — Рик провел ладонью по своему уже порядком обросшему подбородку, начиная терять терпение.
Брин же испытующе посмотрела и улыбнулась, как ему показалось, еще противнее.
— Этот цвет я сама выбрала. Правда, он создает мажорное настроение?
Рик молчал.
— Ну, хорошо, но вы согласны, что «Жилище краба», нуждается хотя бы в косметическом ремонте?
Это было уже слишком.
— То, что вы здесь затеяли, называется косметическим ремонтом?! Когда бедный Пэппи это увидит, его хватит удар!
— Боже мой! О каком ударе вы говорите, Рик! Пэппи готов ко всему. Он выдал мне карт-бланш на любую перестройку «Краба».
Брин выпрямилась, отошла на шаг от стойки и разразилась бурной тирадой, сопровождавшейся самой энергичной жестикуляцией:
— Я по специальности — дизайнер гостиничных ресторанов. Обычно я работаю по готовым проектам. Здесь же приходится на ходу импровизировать.
Брин еще раз одарила Рика очаровательной улыбкой, на которую ему стоило большого труда не ответить, с одной стороны, а с другой, эта улыбка показалась ему вызывающей. Но девушка, не замечая его внутренней борьбы, продолжала излагать свой план разрушения «Жилища краба».
— Вместо этой убогой пивной здесь будет нечто потрясающее: легкое, светлое, с изящными кружевными занавесками, лепным изображением свадебного пирога, — захлебывалась от восторга Брин. — А там, — и она махнула рукой в сторону угла, где раньше тесными рядами стояли на старых полках ликеры, настойки, ром и прочие напитки, — там останется винный бар!
Рик молча слушал, удивляясь энергии девушки и одновременно приходя в отчаяние: «Жилищу краба» Пэппи Мейдисона явно грозила полная катастрофа, А из Брин, как из рога изобилия, продолжали сыпаться все новые идеи:
— Поначалу я думала ограничить меню: четыре блюда, не больше. И никакой дешевизны! Кстати, что за плата была за пользование туалетом! Чисто символическая! Как вам это нравится?
Она вдруг спохватилась, как будто сболтнула что-то лишнее:
— Что вы на меня так смотрите?
Брин непроизвольно поправила блузку и провела ладонью по своей высокой груди. Рик был готов выдержать что угодно, только не такое. Он поспешно надел темные очки и уставился на грудь девушки, безотчетно желая прикоснуться к ней. Заметив, что Брин вдруг замолчала, мужчина поспешно спросил:
— А голову Пэппи не ушиб?
Рик снял пиджак и повесил его на спинку стула. Брин посмотрела на него оценивающим взглядом. Потом ответила тем менторским тоном, который он уже начинал ненавидеть:
— Нет, я же сказала, что дедушка сломал ногу!
— А мне показалось, что голову!
Рик встал, подошел к углу, где валялось знаменитое кресло, и вытащил его на середину комнаты. Затем сел в него и положил ноги на козлы для пилки дров, оказавшиеся почему-то посреди комнаты.
— Если уж быть до конца откровенным, — угрюмо проговорил он, — то Пэппи, видимо, спятил, разрешив вам здесь распоряжаться. Слушайте, Брин, неужели вы не понимаете, что вся эта идея с раскрашенной кухней и кружевными занавесками никуда не годится?
Брин оторопело уставилась на этого широкоплечего типа, развалившегося перед ней в старом «капитанском» кресле. Он был, несомненно, надменным, самоуверенным и враждебно к ней настроенным. Уже только поэтому его следовало сразу поставить на место. Но что-то не позволяло ей этого сделать. Не только ровный загар, слегка выгоревшие от солнца волосы и красивые черты обветренного лица приковывали ее взгляд с первой минуты встречи. Привлекали и глаза — небесно-голубые, немножко холодноватые, но, несомненно, умные. Все это, думала Брин, не что иное, как ее чувственная реакция на присутствие рядом молодого сильного мужчины…
Рик снял галстук, аккуратно свернул его и засунул в карман брюк. При неловком движении верхняя пуговица его рубашки отлетела, и Брин заметила выбившиеся из-под майки рыжеватые курчавые волосы. Мысленно она представила себе его без рубашки. Его мускулистую, покрытую мягкими пушистыми волосами грудь, которую так приятно погладить, поцеловать… Вот он раскрывает объятия, прижимает ее к себе и…
Брин подняла руку и провела ладонью по своему разгоряченному лбу. Что это она, право? Боже мой, какая чушь!
Видение исчезло, и до нее донесся насмешливый голос капитана Парриша:
— Брин, дорогая, я ведь знаю, что говорю. Вы зря тратите свое время и дедушкины деньги. Опомнитесь, пока не поздно!
В первый момент все мысли девушки поглотило простое обращение «дорогая». Так ее давно никто не называл. С той поры как она рассталась с тем, который… Это произошло три года назад. Он любил ее. Они были близки и даже обручены. Но она без сожаления вернула кольцо своему жениху, когда тот начал допекать ее тем, будто бы она любит карьеру больше, чем его.
Хотя все эти годы одиночества Брин не особенно страдала и ее биологические часы не били тревогу, но все же не любила напоминаний о навсегда потерянном любимом и любящем человеке, несостоявшемся ребенке и том счастье, которое тогда переполняло их обоих. Теперь же этот Рик Парриш, которого она едва знает, фривольно называет ее «дорогой»! Брин почувствовала, как ее щеки вспыхнули от гнева. Да кто он такой, чтобы вмешиваться в ее дела и еще уверять, будто бы она не сможет сделать даже такой простой вещи, как ремонт пивбара своего деда! К тому же он еще имеет нагл