Внезапно плот качнуло. Оглянувшись, Уна увидела высунувшуюся из воды голову. Нарушителем ее спокойствия был Корделл. Черт возьми! Неужели этот человек не может оставить ее в покое? Она снова положила голову на руки, чувствуя на себе его взгляд. Холодные брызги с его волос попали на ее раскаленную солнцем кожу.
Она ждала, что он начнет выговаривать ей за новую попытку совратить Саймона. Ведь только так он мог истолковать сцену на кухне.
Но Корделл молчал. Ей хотелось крикнуть, чтобы он сказал все, что ему надо, и убирался. Сердце стучало, как молот. Уна осторожно повернула голову и выглянула из-под руки. Корделл лежал на спине в двух футах от нее, заложив руки за голову, и, похоже, спал.
Во сне, подумала с отчаянием Уна, он еще более неотразим. О, как ей хотелось прикоснуться к нему, зарыться лицом в курчавые волосы на его груди, поцеловать мягкие коричневые соски, чтобы они затвердели, провести ладонью по плоскому животу…
- Прошу в гости.
Уна чуть не взвизгнула. Она так засмотрелась на голубые плавки, мокрая ткань которых выпукло обрисовывала то, что было положено скрывать, что не заметила, как Корделл открыл глаза. На лице его было знакомое выражение, от которого сердце ее то замирало, то билось так сильно, что каждый вздох отзывался болью.
- Я, собственно, не возражаю, правда-правда.
- Не возражаешь против чего? - растерянно пробормотала Уна.
- Не возражаю, чтобы ты прикоснулась ко мне. Ты же этого хотела, не так ли? - цинично ухмыльнулся он.
- Почему я должна этого хотеть?
- Почему людям хочется подняться на Эверест? Просто потому, что он существует.
Теперь лицо его осветила очаровательная улыбка, и кровь Уны превратилась в сладкую расплавленную патоку. Она никогда не могла устоять перед этой его улыбкой. Но почему он улыбается ей? Почему не устраивает разнос за Саймона? Что он задумал? Ее охватила паника. Надо поскорей убираться отсюда, решила она, но Корделл успел схватить ее за руку.
- Пожалуйста, позволь мне быть твоим гидом, Уна!
Чувствуя себя беспомощной, она позволила ему прижать свою ладонь к его груди. Пальцы погрузились в черные завитки. Пульс участился. Ее ладонь прижималась точно к тому месту, к которому ей хотелось прикоснуться. Сбылось ее желание. Но когда он провел ее ладонью по своему мускулистому животу, ей показалось, что ее поджаривают на медленном огне.
- Ты сошел с ума! - выдохнула она, безуспешно пытаясь высвободиться. - Нас увидят с берега!
- А что мы делаем? Спокойно лежим, твоя рука случайно легла мне на грудь.
- Ничего случайного тут нет!
- Правда? Но твои глаза уже проделали этот путь.
- Даже кошка имеет право смотреть на короля! Но это не значит, что у кошки есть желание положить лапы на грудь королю!
- Верно. - Самодовольный тон Корделла безумно раздражал Уну. - Но ведь тебе хотелось наложить свои прелестные лапки на меня, не так ли? Не пытайся отрицать. Ты не первая женщина, которая смотрит на меня вожделеющими глазами. Будем откровенны! Все равно я собираюсь в конце лета затащить тебя в свою постель, и то, что ты находишь меня привлекательным, очень кстати. Так нам сподручней будет заниматься любовью. Я не из тех мужчин, кто вынуждает женщин к сожительству, пользуясь своими преимуществами. Мне доставляют удовольствие женщины страстные, покладистые и раскованные, как ты.
Уна содрогнулась, когда он повел ее руку к низу живота. Лишь когда гнев и физическое возбуждение почти довели ее до истерики, он, смеясь, выпустил ее руку.
- Старина Саймон только что смотрел в нашу сторону во все глаза, - лениво проговорил Корделл. - Ты не заметила его? Он у лодочного сарая. А-а, неважно. Значит, только что ушел. Уверен, он понял наконец. Руки прочь, или он узнает, почем фунт лиха!
Уна никак не могла унять охватившее ее волнение. Он снова проделал это с ней! Он играет, а она всякий раз попадается на его крючок.
- Вряд ли ты мне когда-нибудь понравишься, - бросила она ему. - Скорее я превращусь в холодную мраморную статую!
Корделл, вскочив, посмотрел на нее потемневшими неулыбающимися глазами.
- Необязательно нравиться друг другу, чтобы в постели все получалось. А нам с тобой будет хорошо вместе, очень хорошо. Ну скажи, что я не прав.
Мир Уны рушился. Надо было поставить Корделла на место, но как найти слова? Он умело вел ее к тому моменту, когда отступление станет невозможно. Она словно окончательно и бесповоротно приговорена стать его любовницей. Смех Корделла ворвался в сумятицу ее мыслей, и по надменному изгибу его губ Уна поняла, что он отлично знает, о чем она думает.
Гневно вздернув подбородок, она подошла к краю плота и нырнула в озеро. Вода была холодной, но не могла охладить ее гнева и распаленного желания. Выходя на берег, она думала, что надо бежать от Корделла, и чем раньше, тем лучше. Конечно, ей придется вернуться в следующие выходные из-за вечеринки, которую Саймон устраивал в качестве сюрприза для Эмили, но после этого она постарается держаться подальше от него. Вдруг ей немножко повезет, и он в конце лета вернется в свою Англию. Вот бы хорошо! В противном случае ей придется сказать бабушке, что она отказывается от усадьбы.
- Саймон сказал, что разговаривал с тобой утром.
Уна выпрямилась при этих словах Эмили. Ладони ее вспотели, и она спрятала их в карманы льняных брюк.
- Да, и я рада, что все это позади.
- Ну, не совсем. О, для нас с ним все позади, но для тебя - нет. Девочка моя, я знаю, что ты по уши влюбилась в Корделла еще когда тебе было четырнадцать. Представляю, что ты пережила, когда он полюбил Дейзи. Не пойми меня превратно, я обожаю Корделла. Мы поладили с ним сразу, как познакомились. Родственные души, как он обычно говорил, несмотря на то что я несколько старше. Только мужчины бывают такими глупцами, когда дело касается женщин. За внешней мишурой и блеском они не способны разглядеть настоящего.
- Эмили, мне, правда, не хотелось бы говорить о…
- Я понимаю, но, Уна, если мы с Саймоном можем тебе чем-нибудь помочь, обращайся к нам без колебаний.
- Спасибо, Эмили. Но мне никто не поможет. Когда я была подростком, твоя дружба много значила для меня, ты всегда оказывалась рядом, когда я нуждалась в тебе. Здорово, что мы возродили эту дружбу. Но теперь я взрослая и должна справиться сама. - Уна отвернула манжет шелковой блузки и посмотрела на часы. - Мне лучше убраться сейчас. - Она смягчила грубость слов улыбкой. - Не хочу возвращаться слишком поздно.
- Счастливого пути, а я передам Саймону и детям, что ты заходила попрощаться. Ты хоть сказала Корделлу, что уезжаешь? Он в лодочном сарае.
- Нам с ним не о чем говорить.
- Дорогая, я понимаю, что его поведение причиняет тебе ужасные страдания, но попытайся разобраться в его чувствах. Мы все были добрыми друзьями, и он считает, что ты предала дружеское доверие. Кроме того, он любил в тебе свежесть и невинность. Представь, как он был разочарован, когда решил, что ты развлекалась с женатым мужчиной! Дай ему шанс. Пойди к нему и попрощайся. Тебе нечего терять!
- В том-то и дело. Корделл очень мне дорог. - Голос Уны прервался. - Он считает, что между мной и Саймоном все еще что-то происходит.
- Надо дать ему время убедиться, что между вами ничего нет. Он должен заново узнать тебя, разобраться в своих чувствах. - Эмили взяла Уну под руку и проводила до ступенек веранды. - Думаю, Корделл сейчас просто сбит с толку. Сегодня утром я случайно взглянула в окно. Когда ты плыла от плота, он стоял и смотрел тебе вслед. Не помню, чтобы мне приходилось видеть такое несчастное лицо. - Она нежно подтолкнула Уну. - Иди, попрощайся с ним.
Корделл и в самом деле пребывал в смятении. Собираясь на озеро, он вообще не ожидал встречи с Уной и уж совсем не думал, что, увидев ее, испытает такие пронзительные ощущения. Прелесть и обаяние Уны сразу заворожили его, словно вернулись безоблачные дни, когда они так прекрасно дружили. Она казалась такой юной, такой невинной и такой беззащитной!
Ему хотелось постоянно быть рядом с ней, оберегать от всего зла мира. Но он по опыту знал, как лживы бывают такие женщины, как обманчива их внешняя хрупкость и как больно они умеют ранить. Воспоминания о той ночи, когда он слышал страстные стоны Уны и Саймона, жгли ему сердце с такой силой, которая его самого удивляла.
Он думал об этом постоянно, а при виде Уны каждый раз представлял ее в объятиях другого мужчины и впадал в ярость. Конечно, он вел себя с Уной возмутительно, но только так мог дать выход клокотавшим в нем чувствам. Вся эта сумятица чувств - нежность и ярость, влечение и презрение - совсем измучила его, и он не знал, как выбраться из этого омута. Больше всего он боялся - хотя и презирал себя за это, отказываясь верить сердцу, - что Уна снова исчезнет из его жизни. Но что же ему делать со всем этим?
Распрощавшись с Эмили, Уна медленно спускалась по ступенькам к пляжу, размышляя, как ей поступить. Зайти попрощаться с Корделлом или не стоит? Никто не узнает, если она заглянет в лодочный сарай. Сумка с вещами уже в машине, с бабушкой она попрощалась.
Глубоко вздохнув, Уна направилась по пляжу к лодочному сараю. Почему, собственно, она идет туда? Только потому, что на этом настояла Эмили? Она отлично знала, что не только поэтому.
Несмотря на враждебность и презрение Корделла, вопреки всему, она не могла уехать, не увидев его еще раз. Слабая, глупая, одурманенная любовью, вот она какая. Корделл украл у нее сердце, и ей никогда не вернуть его. Любовь, с горечью подумала она, - бесконечное страдание.
Лодочный сарай стоял на дальнем краю побережья укромного залива, где располагались все их усадьбы. Сарай венчала высокая крыша из кедровых досок, дощатые стены были выкрашены в белый цвет. Уна вошла в открытую дверь. Плеск набегавших волн заглушал ее шаги по деревянному настилу. Лодка, принадлежавшая Корделлу, - «Эльф» - слегка покачивалась на темной воде, а самого его не было видно.
Испытав одновременно облегчение и разочарование, Уна собралась уходить, когда услышала доносившийся сверху шум. Сердце ее забилось чаще. Корделл работал на чердаке. Она постояла в нерешительности. На ней были кремовые хлопковые брюки и бледно-голубая блузка, а на чердаке грязно и пыльно. Наконец решившись, она поднялась по узким ступеням наверх.