— Ты ее видишь? Слушай…
— … — девочка встала и шагнула в сторону — за угол жестяной коробки вентиляционного короба.
— Постой… — Денис шагнул за ней, но когда он завернул за угол, там никого уже не было.
— Мистика какая-то… — сказал он.
— Странная она. — сказала Элька: — меня от нее дрожь берет. Держись от нее подальше, Дэнча.
— Да как тут будешь держаться, если она в нашем классе учится. В нашей подгруппе «А». Кстати ты ее на уроках видела?
— Нет. — Элька покачала головой: — не видела. Но теперь буду внимательней.
Через два часа большие кэбы вернулись назад и Денис мог наблюдать сверху как маленькие фигурки школьников расходятся по классам и аудиториям. Он начал собирать свою сумку, чтобы не опоздать на уроки, как вдруг дверь за его спиной хлопнула.
— Даня! — раздался громкий голос. Денис обернулся и обнаружил еще одну девочку. На этот раз в школьной форме и с короткими рыжими волосами. Лицо девочки было смутно знакомо.
— Даня! — повторила свой клич девочка, едва взглянув на Дениса: — Выходи немедленно! Тебя Татьяна ищет! У нас подача заявки сегодня в три! Если не появишься на заявке — дисквалификация! — девочка сделала паузу, чтобы вдохнуть воздуха и продолжила: — Я! Тебя! Предупредила!
Девочка уперла руки в бока и посмотрела на Дениса. Скорее даже — изволила заметить его.
— Ты! Кто такой? — требовательно спросила она.
— Денис. Третья подгруппа «А». — сказал он, чувствуя, что начинает сердится на эту незнакомую девочку. Он видел ее в первый раз, а она уже ведет себя так, как будто она герцогиня, а он какой-то слуга из сказки про хрустальную туфельку.
— Ааа…. Так ты в подгруппе с этой малахольной… — сказала девочка: — она тут сейчас? Опять в тени прячется?
— Не знаю. Не видел. — мотнул головой Денис. Соврал он чисто инстинктивно. В детдоме в первую очередь учат тому что «стучать» и «сдавать» своих нельзя. И если у тебя начинают спрашивать — вот так, повышая голос — про кого-то, то самый верный ответ — не знаю. Не помню. Не видел. И хотя девочка на первый взгляд была ненамного старше его самого, но то как она себя вела говорило о многом. Именно так вел себя сын директора, когда приходил в интернат.
— Угу. Ничего не вижу, ничего не слышу. И не скажу, разумеется. — она кивнула рыжей головой: — и почему бы это тебе скрывать эту малахольную, а? Вы что, друзья?
Денис замотал головой отрицая любую возможность связи с Даней (этой малахольной).
— Я ее в глаза не видел. — сказал он, чувствуя легкое прикосновение руки к плечу. Элька была тут и это успокаивало. Он чувствовал, что ее тоже задевает отношение этой девочки к нему и постарался чтобы Элькина неприязнь не вылилась во что-нибудь… более материальное.
— И я не помню никого из нашей подгруппы с таким именем. — продолжил врать он. Прожитая в детском доме жизнь научила его, что если хочешь соврать так, чтобы тебе поверили — сперва нужно самому поверить в свою ложь. И не надо напрягаться. Врать надо так, как ты говоришь о погоде — о чем-то незначительном, мелком, но неоспоримом. Погода сегодня дрянь. У треугольника три угла. В моей подгруппе нет никакой Дани. Посмотри мне в глаза — они не бегают, не прячутся по углам. Я не отвожу их, мне не страшно, мои руки не потеют, я говорю правду. Все, точка.
— Понятно. — рыжеволосая похоже поверила ему: — Как я и думала, эта малахольная прячется даже от своих. Социопатка. — она развернулась и потопала вниз по лестнице. Денис вздохнул с облегчением.
— Это она. — сказала Элька, высунувшись из-за спины.
— Она?
— Да. Это она была на празднике. Выступала на показательных. Ну, помнишь, она еще в красно-синем костюме была и в таких… кожаных перчатках. Как у мотоциклистов.
— В крагах. — сказал Денис. Он вспомнил. Да, это она стояла там в обтягивающем темно-синем костюме с красными полосами, а перед ней на вытащенного из спортзала «козла» поставили обрезок рельсы. Обыкновенной стальной рельсы. А потом эта девчонка вытянула руку в своей нелепой перчатке и с ее руки слетела молния, а потом еще и еще. Молнии били в обрезок рельса, от ударов он звенел и во все стороны летели искры. Уже потом, после, когда внимание присутствующих было переключено на девочку со странным именем Чиеко, которая создала в воздухе танцующую фигуру из языков пламени — он подошел к обрезку рельсы и дотронулся до него рукой. Он до сих помнит это ощущение. Рельс был самым настоящим. Тяжелым и горячим. А еще он был пробит насквозь, так, словно это был кусок сыра, или масла. Много отверстий. Еще тогда он поежился, представив, что станет с плотью, если эта девочка вдруг поднимет свою руку в перчатке на живое существо.
— Эта девочка входит в десятку лучших. — произнесла Элька, глядя вслед рыжеволосой: — как я поняла она — местный вундеркинд.
— Отличница значит. — сказал Денис. Он не любил отличников и отличниц. А еще у него опять начала болеть голова.
— Отличница. — подтвердила Элька: — и она мне тоже не нравится.
— У меня голова болит. — пожаловался Денис и Элька повернулась к нему.
— Ну давай полечу. — узкая ладошка легла на его лоб и Денис почувствовал прохладу, исходящую от ее руки.
— Терпеть не могу сырость. — пожаловалась Иза.
— Ну и оставалась бы наверху. — сказал Элвис, спускаясь все ниже, нащупывая каждую ступеньку ногой перед тем как встать на нее: — я мог бы и сам все сделать. Или вообще можно было дроидов послать.
— Не могу. Как я могу послать к нему дроидов? В конце концов есть элементарная вежливость. Вот тебе было бы приятно, если бы к тебе вместо людей приехал дроид?
— Ко мне бы не пришли сотрудники Здравохранки. — Элвис поднял руку, сжатую в кулак и остановился. Иза налетела на него. Возникла свалка из двух человек и одного дроида.
— Ты… ты что творишь? — Элвис убрал с себя Изу и поставил дроида вертикально: — ты что, не видела что я просигналил «стоять!»?
— Слушай, ты так внезапно остановился и …
— А… — Элвис схватился за голову и некоторое время так стоял. Потом разжал руки и повернулся к ней.
— Извини. Иногда забываю что вы всего лишь сотрудники Здравоохранения.
— Это звучит обидно, знаешь ли. — сказала Иза. Элвис не обратил внимания на ее реплику.
— Значит так. — сказал он: — иногда когда нет возможности или времени передавать информацию вербально в ход идут знаки. Вот этот — он поднял сжатый кулак: — означает «стоп». Стоять, замереть, не издавать ни звука. Ясно?
— Ясно. — Иза решила не напоминать своему напарнику, что согласно штатному расписанию она тут главная. Просто посмотрела ему в глаза и поняла, что не стоит сейчас об этом говорить. Не время и не место. Можно и потом. Когда они выберутся из этой мокрой зловонной дыры. А сейчас пусть говорит и делает что хочет. В конце концов он — бывший агент внешки. Прошла уже неделя с той поры как Сергей Макарович или «Белый Ферзь» как его называли за глаза сотрудники, вызвал ее в свой кабинет и поставил в известность что у нее будет новый напарник. Уже неделя, но Иза так толком ничего и не узнала про Элвиса. Вообще, почему его звали «Элвис»? По документам и файлам, доступным ей, он значился как Николай Сергеевич Варфоломеев. Оперативный агент УВО. Бывший. Список операций и вознаграждений — засекречен. Вот и вся информация. Иза попыталась узнать что-либо от самого Элвиса, но тот оказался крепким орешком. О, он не молчал, нет. Он говорил. Иногда — даже слишком много. Он с таким смаком описывал операции и свои геройские действия, описывал все в подробностях и с такими деталями… А Иза, бедненькая романтичная девочка из скучного местного отдела Департамента Здравоохраны развесила уши. И главное — верила всему что он говорил. Хотя начинала подозревать, конечно. Когда он рассказал про спасение Эйфелевой Башни от толпы террористов, причем из оружия у Элвиса якобы была только зубная нить и бензопила — это были еще цветочки. Но когда он рассказал как самолично (вот этими самыми зубами, детка) перекусил провод адской машинки в декольте у знаменитой киноактрисы на приеме персидского посла и все такое… тогда наконец Иза Нимаева, старший инспектор Здравоохраны поняла что он врет. В наглую. Прямо в лицо. Издевается, мерзавец. Иза впрямую спросила его об этом. Врешь? Ты же все мне врешь, верно? — спросила она его прямо в лицо. И Элвис кивнул головой. Конечно, вру, сказал он. Нельзя мне говорить о том, что было там, понимаешь. А что же ты сразу не сказал, спросила она тогда, что же ты байки травил тут три дня подряд? Элвис посмотрел на нее, погасил одну из своих вонючих сигар и спросил — а тебе этого ответа было бы достаточно? И ушел. А Иза осталось думать о том, что теперь то она точно спрашивать его ни о чем не будет. Потому что знает, как он ответит. Скажет, что гасил собственной шляпой лесной пожар, или накрыл телом ядерную бомбу и спас всех индейцев в резервации. Это был хороший щелчок по носу, но Иза хорошо учила свои уроки. Она сказала себе, что вода камень точит. И все еще впереди, Коля-Элвис. Коля-Коля-Николай, сиди дома не гуляй. Сиди дома, Коля, потому что если ты не усидишь дома, то Иза все равно все про тебя узнает. Нет равных ей в анализе. Сопоставлении фактов. Собирании паззлов и деталей событий в одну логическую цепочку. То есть в том, что называют вынюхиванием. Да, Иза — первоклассная ищейка. И если бы она жила на Большой Земле, или Внешнем Мире, как называют его дети — она обязательно стала бы детективом. Ходила бы в широкополой мягкой шляпе и длинном плаще, курила эти вонючие палочки и носила револьвер на поясе. А здесь она работает в отделе Здравоохранения. Потому что никто не совершает преступлений в городе Озеров 12. И потому что есть люди, которым надо помочь с ними самими.
— Хорошо. — сказала она, глядя вниз, на напряженную спину Элвиса: — но, по-моему, ты зря волнуешься. Это же Озеров. Тут нет преступников. Максимум что может произойти — мы можем сломать ногу на этой скользкой лестнице. — спина расслабилась. Элвис покачал головой.
— Да. Иногда забываю. Рефлексы, знаешь…. Хочешь пойти первой? — Иза замотала головой. Они спустились вниз. Внизу было влажно. Под ногами текли ручьи темной жидкости.