– Не бойся, дорогая. Я живучий. Не тону ни в воде, ни в цементе.
Войдя в комнату, он швырнул на пол сумку со снаряжением и отодвинул дверцу шкафа, в котором находился сейф. Ожерелье Атона лежало в ячейке в целости и сохранности. Чарующая красота, глаз не оторвать.
Света, обняв Вадима, положила голову ему на плечо и тихо сказала:
– Давай уедем. Поменяем билеты и уедем. Мне страшно, Вадим.
«Уехать, – подумал Карпов, – в принципе можно. Сокровище найдено, надо только обдумать, как провезти его в Москву. Но мой любимый ребенок так обожает море и солнце. Пусть девочка отдохнет».
– Луксор, опять-таки, мы толком так и не видели.
– Ерунда, – Света замотала головой. – Хватит на наш век древностей. Луксорские памятники рассмотрю в путеводителе. Отдыхать больше никакого желания нет. Мне страшно, Вадим. Я… почему-то боюсь… этого ожерелья. Оно приносит нам неприятности.
Вадим освободился из ее объятий, снял покрывало с широкой двуспальной кровати.
Ему вспомнилась статья из книги о проклятии Долины царей. Вроде бы занимавшиеся раскопками археологи после вскрытия гробниц умирали один за другим. Но ведь это ожерелье из гробницы Тутанхамона изъяли так давно… Хотя, действительно, Амира погибла во время бомбежки…
Он расстегнул сумку и извлек баллон. Надрез на трубке подачи кислорода. Реальный, как зонтики над шезлонгами за окном номера. Не рук фараонов же это дело.
– Мы остаемся, – заявил Вадим. – Я совершенно не верю во всю эту мистику – это во-первых. А во-вторых, если в нашем номере действительно кто-то был и перерезал шланг, то я намерен разобраться с этим человеком. Если тебя бьют – надо отвечать тем же.
Жена еще пыталась ему возражать.
– Тема закрыта, вопрос не обсуждается, – отрезал Вадим.
– На пляж пойдем? – поинтересовался Паша после того, как они поднялись в свой номер и Лика даже успела высосать стаканчик сока гуавы.
– Позагорай один. Меня до сих пор трясет после случившегося. Хочется остаться в номере. Может, поработаю…
Он скрылся в ванной и оттуда прокричал:
– Да, горе мое, твоя интуиция тебя не подвела. Приношу извинения за свой скепсис. Ты думаешь, то, что случилось с Вадимом, как-то связано со смертью Попова?
Лика открыла рот, собираясь было рассказать о трагической гибели Юрия Космачева, но тут же прикусила язык. В самом деле, она же ходила искупаться перед отъездом и думала над сюжетом нового детектива. Как же плохо в памяти ложь задерживается.
– Не знаю, Паша. На первый взгляд вроде не похоже. К тому же Виктор и Вадим явно познакомились в отеле…
Он перекричал рассыпающиеся о край ванны струи душа:
– Только я тебя умоляю, горе мое, не лезь в эти дела! Здоровее будешь!
– Конечно-конечно! На обратном пути с пляжа захвати мне в баре пакет сока, пожалуйста!
– Разумеется, сокопийца!
Подойдя к окну, Лика внимательно наблюдала за перемещениями своей «второй половины». Взял полотенце, расстелил его на шезлонге. Сходил в бар за бутылочкой минералки. Полюбовался загорающей топлес красоткой (кобелина, однозначно!) и – йес! Улегся на шезлонг, развернул журнал, молодец, хороший мальчик.
Лика включила компьютер, разыскала крошку «Самсунг» в сумочке, подключилась к Интернету. Одно письмо в ее ящике было! Но адрес отправителя вызвал горький вздох разочарования. «Дедушка из деревни» – он же следователь Володя Седов – пока ничем ее не порадовал. А вот навязчивый поклонник из Интернета, месяц назад опрометчиво впущенный в «аську», тут как тут, накатал письмо на целых пятнадцать килобайт.
Лика удалила послание, не читая. Заранее известно, о чем пишет этот маньяк. Опять двадцать пять: если ты не будешь моей, я перережу себе вены, и пусть тебе, обманувшей мое сердечко, будет стыдно. Раньше она переживала – все-таки мальчик совсем молоденький, ему всего шестнадцать лет. В этом возрасте смерть еще настолько далека, что абсолютно не пугает. Она сама, только поступив на журфак, без страха входила в притоны наркоманов, садилась в машины к уголовникам. И все эти сомнительные приключения, затеваемые ради написания очередной статьи, заканчивались без трагических последствий. Наверное, боженька хранит несмышленых детей с особой тщательностью. А этот компьютерный мальчик… Он просто шантажист. Чем больше Лика посылала ему писем с описанием тех вещей, ради которых стоит жить, тем больше он угрожал. Но тот, кто угрожает, утверждал форум по психологии, редко совершает задуманное. Доверившись информации из Всемирной паутины, Лика принялась активно использовать клавишу «Delete»…
Послав Седову второе письмо с весьма художественным, как ей показалось, описанием дайвинг-экскурсии, а также с просьбой собрать сведения о Юрии Космачеве, Лика выключила компьютер и принялась мерить шагами номер.
Из головы не выходило торжествующее лицо Игоря Полуянова, когда он заметил распростертого на палубе Вадима. По пути в отель Полуянов привычно хмурился и отворачивал к окну свою красивую мордочку, но в тот момент… Она не могла ошибиться… Игорь радовался так, словно получил приятное долгожданное известие.
«Итак, – думала Лика, – надо что-то делать. Я могу и дальше аки коршун метаться по номеру, но ничего нового так и не узнаю. Лучше попытаюсь разыскать Игоря. Вряд ли его обрадуют мои расспросы, но это уже дело десятое».
Убедившись, что Паша полностью поглощен принятием солнечных ванн и чтением мужского «глянца», Лика надела свободное белое платье, на котором кровоточили яркие розы, и захлопнула дверь номера.
Картина, представшая ее глазам на расположенных у бассейна шезлонгах, вызвала немалое удивление. Галина со счастливой улыбкой на губах сосредоточенно втирала крем от ожогов в худые плечи Игоря Полуянова.
– Не помешаю? – осторожно спросила Лика, расстилая полотенце на шезлонге.
Галина решила не ходить вокруг да около:
– Помешаешь.
Игорь, как обычно, нахмурился:
– А где муж?
– Мы официально не женаты. Живем гражданским браком, – пояснила Лика, стягивая платье под укоризненным Галиным взглядом. – Но иногда даже близким людям надо немного отдохнуть друг от друга. Знаете, ребята, а я работаю журналистом. И пишу детективные романы. Хотела бросить родную редакцию, но не получилось. И начальник тут свою роль сыграл, я его безумно люблю, он непростой, но очень светлый человек… И потом, написав первый роман, у меня появилось такое чувство, что я втиснула в него весь свой жизненный опыт. А для того, чтобы приобрести новый, нет ничего лучше журналистики.
Она специально так подробно рассказывала о себе. Откровенность вызывает откровенность, и в отношении Галины это сработало.
Переводчик, 35 лет, много работы и мало любви, страх оттого, что пройден большой кусок жизни, и столько всего сделано неправильно, и рядом никого нет…
– Я тебя понимаю, – призналась Лика. – У меня и самой возникают такие мысли. Наверное, среди нашего поколения много одиноких людей. Когда развалился Советский Союз, началась жизнь по новым правилам, их никто не знал, пришлось постигать самостоятельно. А потом вышло, что правила вроде как стали понятны и жизнь наладилась – но не личная. На нее не хватало ни сил, ни времени.
– Но иногда, – голос Галины наполнился нежностью, – иногда жизнь все-таки дарит потрясающие подарки. И мечты действительно сбываются. Наверное, эти вспышки счастья не могут длиться долго. Но в их свете становится теплее.
Шезлонг Лики стоял ближе к Галине, но для флюидов привлекательности Игоря это было не расстояние.
Лика перебирала четки стандартных фраз. И все время ловила себя на том, что не может оторваться от лица Полуянова. Подчеркнуто равнодушного, почти прикрытого черными очками, божественного…
Четки фраз и мысленный аутотренинг: «Спокойствие, только спокойствие, я люблю Пашу, только Пашу…»
– Ты в нем дырку просмотришь, – ревниво заметила Галина.
Лика буркнула:
– Хочу и буду. Не учите меня жить!
Черные очки, высокие скулы, пухлый рот, ровное дыхание – и такая безучастность, ни капли ответной реакции. Казалось, парня словесная пикировка оставила совершенно равнодушным.
«Ладно, если гора не идет к Магомету…» – подумала Вронская и бесцеремонно уселась на край его шезлонга.
Игорь удивленно приподнял очки и спокойно сказал:
– Ты мне солнце загораживаешь.
– А почему ты все время молчишь? Я тебя раздражаю?
– Нет.
– Мне почему-то кажется знакомым твое лицо. Мы раньше не встречались?
Он пожал плечами:
– Вряд ли. Хотя мир до банальности тесен.
– А кем ты работаешь? Прости, что я задаю так много вопросов. Журналисты – люди любопытные.
– Я программист, заканчивал факультет информатики и радиоэлектроники. Да, журналисты слишком любопытны. Вообще, я с вашим братом особо не сталкивался. Только раз как-то проходил возле Останкино, и меня затащили на ток-шоу.
– О, мой Пашка тоже программист! А как ток-шоу? Понравилось?
– Нет. В студии было жарко, а бутылочки с водой нам сказали оставить у входа, чтобы они случайно не попали в кадр.
И тогда Лика решилась задать тот самый вопрос, ради которого она и разыскивала Полуянова:
– Игорь, там, на катере, когда инструктор вытащил Вадима… Мне показалось, ты обрадовался. У тебя было такое счастливое лицо!
– Тебе не показалось, – спокойно ответил он. – Я ненавижу таких людей, как Вадим.
– Вы знакомы? Он сделал тебе что-то плохое? Это ты испортил ему снаряжение?
Игорь снял очки и посмотрел Лике прямо в глаза:
– Можешь мне верить. Можешь не верить. Хозяин – барин, а мне наплевать, что ты обо мне подумаешь. Я не прикасался к его баллону. Не прикасался. Но мне действительно жаль, что его так удачно откачали.
Галина аж закашлялась от неожиданности:
– Игорек, да что ты несешь?! Ты в своем уме?!
– В своем. А вот многие из тех, у кого есть очень большие деньги, забываются и начинают играть людьми, как игрушками. Как правило, это мужчины. И их забава – молоденькие красивые девчонки, глупые, желающие урвать свой кусок счастья. Девчонок можно простить. Слишком молоды и очень голодны. А вот они, покупающие для своих обрюзгших тел изящные статуэтки, выбирающие девочек, как породистых лошадей, – они прекрасно понимают, что делают. И ни черта не верят, когда милые ротики шепчут им о любви. И точно знают, что это другая любовь – к золотой кредитке. И все равно берут молодые совершенные тела…