– Представь, что она выросла и влюбилась в парня, – продолжила Лика. – Ты узнаешь, что у них серьезные отношения, но жениться на дочери парень не может. Он из другой страны, у него там родители…
– Тогда почему он обманул девушку?
– Он не обманывал. Она все знала и все равно согласилась, так как потеряла голову от любви.
Подумав, Джамаль ответил:
– По нашим традициям, это позор. Отец или старший брат опозоренной девушки должен отомстить… Слушай, к чему ты клонишь, а? Мы с женой воспитаем Джинан, и с ней этого никогда не случится. Так о чем идет речь в дневнике?
Ответа не последовало. Вместо этого Лика принялась выяснять его мнение насчет проклятия гробниц фараонов. Вот уж по этому поводу Джамаль вообще не мог сказать ничего определенного. Гробницы, фараоны – давно все это было, и большинство египтян об этом ровным счетом ничего не знают. Конечно, в газетах пишут всякое. И про то, что некоторые ученые, работавшие на раскопках, неожиданно умирали в расцвете лет от странных неизлечимых болезней. И про то, что предметы, украденные из гробниц, приносят своим владельцам несчастья.
Лика оживилась:
– Вот, предметы из гробниц. Это меня особенно интересует. Понимаешь, ожерелье, которое исчезло из номера Вадима… Если информация в дневнике соответствует действительности, то это совершенно уникальная, бесценная вещь. Якобы ожерелье Атона было украдено в 1922 году во время раскопок гробницы Тутанхамона. Допустим, проклятие фараонов существует. Но вот как точно определить тот момент, когда хозяина вещи из гробницы начинают преследовать неприятности? Вокруг Вадима все началось крушиться и ломаться после того, как он нашел ожерелье в указанном месте. С другой стороны, он лишь прикасался к нему, но не надевал на шею. Хотя соблазн, видимо, был, Света говорила. А Али – уж не знаю, как он вскрыл сейф, – он решил примерить украшение. На груди остались царапины, хотя сокровище исчезло. Может ли оно?.. Даже не знаю, какое слово подобрать… Может ли этот предмет убивать своих владельцев?
– Глупости, – твердо сказал Джамаль. – У Вадима были повреждены оборудование для дайвинга и машина. А камень, под которым чуть не погибла эта ваша девушка…
– Ира Завьялова.
– Да, именно она. Он летел на кепку Вадима, тебе же объясняли. Это не фараоны обознались, я думаю. Мне скорее кажется, что этот красавчик попросил ту женщину…
– Галину Нестерову.
– Точно. Он попросил ее столкнуть камень. Я видел их в отеле – она глаз не сводит с мальчишки. Ты мне скажешь, зачем мы едем в Луксор, или нет?
Лика распахнула лежащую на коленях тетрадку и начала бегло переводить на английский язык.
Увлеченный рассказом Джамаль даже забыл притормозить на заправке, хотя стрелка на датчике топлива стремительно приближалась к нулевой отметке.
Надо же, вот это история… Он всегда с уважением относился к советским солдатам. Советский Союз – единственный союзник Египта в той войне. Но это же не повод так грубо попирать египетские традиции!
– И вот теперь самый важный момент. – Лика повысила голос: – В дневнике полностью приводится имя девушки: Амира бинт Ахмет бин Саад Аль-Фатани… Я залезла в Интернет и выяснила: «бинт» переводится как дочь, «бин» – сын. То есть Амира, дочь Ахмета, который был сыном Саада Аль-Фатани. Ее семья жила в Луксоре. Наверняка мы сможем разыскать родных погибшей девушки. То есть c самим Саадом Аль-Фатани, скорее всего, пообщаться не получится. Только после раскопок гробницы прошло 83 года. И даже если Саад был совсем юн в те годы, теперь его уже нет в живых. Отец Амиры – Ахмет Аль-Фатани – скорее всего, тоже умер. Но в дневнике указано, что Амира жила с братом и сестрой. Возможно, в семье были и младшие дети. Кого-нибудь мы обязательно разыщем. И без особых проблем, все-таки не в каждой семье предки были известными археологами, как ты думаешь? А почему мы остановились?
– Надо заправить машину.
Лика посмотрела на кафе у заправки и спросила:
– Тебе взять что-нибудь? Я пить хочу, умираю! Все-таки у вас очень жаркая страна!
– Минеральной воды, если несложно.
Дождавшись, пока девушка удалится, Джамаль достал телефон и набрал номер, по которому он звонил лишь в исключительных случаях…
Лика Вронская не могла оторвать глаз от проносившихся за окнами «Сааба» окрестностей Луксора.
Большие плакаты с улыбающимся президентом Египта Хосни Мубараком и оставшиеся позади туристические автобусы – вот единственные свидетельства современности.
В лучах восходящего солнца на слабо шевелящиеся от ветра поля тростника вереницей потянулись феллахи в просторных светлых рубашках до пят. Охапки срезанного тростника летят в тележки, запряженные понурыми осликами. По пыльной тропинке с небольшой рыбой в руках быстро шагает мужчина. Из домика без крыши к нему бросается ватага ребятишек, он отдает им рыбу, разворачивается и вновь идет туда, где синеет полоска Нила… А вот еще одна тележка – у финиковой пальмы. Она наполнена красными плодами. Хлопочущий возле тележки парень поднимает голову и приветственно машет рукой вслед «Саабу».
«Во всех странах сельское население живет без особых изысков, – подумала Лика. – Но Египет – это просто провал во времени. Никакой техники на полях. Сложная бедная жизнь. Еще одно следствие проклятия фараонов, потревоженных в гробницах?»
– Что-то ты притихла, – заметил Джамаль, пристально вглядываясь в серую пустую трассу, сопровождаемую пальмовым караулом. – Вообще, мы, конечно, зря вот так сразу поехали в Луксор.
– Почему?
– Лика, прошло столько лет! Семья девушки могла переехать. Неужели ты думаешь, что они все эти годы только тем и занимались, что ждали нашего появления?
Она пожала плечами и упрямо вздернула подбородок.
– Даже если семья Аль-Фатани переехала, мы сможем поговорить с соседями, выяснить, где искать родственников девушки.
– Я же тебе уже говорил – у меня в мэрии работает приятель. Всю интересующую информацию можно было получить по телефону.
Лика не стала спорить и вновь уставилась в окно. Поля сменились городскими постройками. Мелькнул рынок, резные башенки мечети, появились высокие дома с многочисленными сувенирными лавками.
«Пока ты будешь звонить своему приятелю, проклятое ожерелье убьет еще кого-нибудь. Или это сделает Игорь Полуянов, – думала Вронская. – Кстати, я не видела его в числе тех людей, которые собрались у номера Карповых, хотя его номер на первом этаже. А ведь Светлана заорала так громко, что мы с Пашкой на втором услышали ее крик…»
Даже в Луксоре автомобилей было совсем немного. Зато вдоль набережной Нила выстроилась целая кавалькада колясок, запряженных лошадьми.
Взглянув на фасад респектабельного трехэтажного здания, Лика не поверила своим глазам:
– Что? Я правильно прочитала – «Зимний дворец»?
– Это гостиница, – пояснил Джамаль. – Одна из самых лучших в этом городе. Кстати, мы уже почти приехали.
– А твой приятель на работе? – с тревогой спросила Лика.
– Да, я звонил ему и просил проверить, живут ли Аль-Фатани в Луксоре. Так что сейчас, думаю, он нам все расскажет.
Приятель Джамаля – невысокий толстячок Хасан – Лике не понравился совершенно: суетливый, отводящий взгляд, какой-то взвинченный. Хотя сама она явно произвела противоположное впечатление. Увидев ее, толстячок с неожиданной прытью подскочил из кресла, едва не опрокинул вентилятор и быстро затрещал по-арабски.
– Ты хороша, как утренняя заря, – перевел Джамаль. – Глаза твои, как звезды…
– Простите, – нетерпеливо перебила его Лика. – Мы спешим. Что вы выяснили про Аль-Фатани?
Джамаль вновь принялся за перевод:
– Как жаль, что сам Хасан не принадлежит к семейству Аль-Фатани. Для него была бы честь познакомить со своей семьей такую красавицу. И он очень сожалеет, что не может рассказать нам многое. Хасан просмотрел книги регистрации жителей города и выяснил, что семья покинула Луксор в начале восьмидесятых годов. Они продали свой особняк, теперь в нем располагается гостиница. Хасан попытался выяснить, где они проживают в настоящий момент. Но сделать это не удалось. Возможно, они вообще покинули Египет.
Во взгляде умолкнувшего Джамаля мелькнуло скрытое торжество: предупреждал же тебя о бессмысленности поездки.
Однако Лика все еще надеялась услышать от толстячка хоть что-то обнадеживающее.
– Вы можете сказать адрес особняка? – попросила она. – Может, нам удастся разыскать соседей.
Хасан в растерянности развел руками:
– Красавица, но там нет соседей. Это большой дом на центральной улице Луксора Шариа Аль-Корниш. И в нем уже около тридцати лет находится гостиница.
Сверившись с записями в блокноте, приятель Джамаля ответил еще на один вопрос. Всего в семье Аль-Фатани было четверо детей: старший сын, Инсар, родившийся в 1944 году, Амира, появившаяся на свет в 1949-м, еще одна дочь, Заидат, 1951 года рождения и младший сын Касим, зарегистрированный в 1955 году.
Лика педантично записала информацию на листок бумаги и поинтересовалась:
– Хасан, скажите, а живут ли в Луксоре археологи или, возможно, их потомки? Как можно установить, с кем общалась семья Аль-Фатани?
Джамаль быстро перевел ответ:
– Хасан поговорит со своими знакомыми. Сейчас он не может сказать что-либо конкретно. Если появятся новости – он непременно поставит нас в известность.
Поблагодарив толстячка, Лика уже в коридоре заявила Джамалю:
– Поехали в гостиницу.
Он неожиданно безропотно согласился:
– Мы все равно потеряли день. Часом больше, часом меньше – уже без разницы.
Трехэтажный особняк, отделенный от проезжей части витой металлической оградой, выглядел по-европейски. Из динамиков в кондиционированном холле негромко звучал Вивальди, и Лика окончательно пала духом. Что можно узнать о проклятиях фараонов в этом царстве сверкающего серого мрамора? Но Джамаль уже подошел к стойке рецепции, попросил пригласить управляющего.
«Чуть старше, чем персонал гостиницы, но ему лет тридцать пять», – с тоской подумала Вронская, оглядев улыбающегося мужчину с блестящими от геля черными волосами.