Надеялась Беата, что за ней Марыся присматривать будет. Да мало толку в том, что новая горничная в замке появилась. Поначалу, правда, ее часто можно было видеть вместе с дочкой, но вскоре все изменилось.
Попыталась княгиня урезонить горничную. Пригласила как-то вечером к себе, решив с ней начистоту поговорить. Выслушала Марыся, глаза опустивши. Как будто и внимательно. Будто и стыдно ей, что надежды своей госпожи не оправдывает. А на самом деле словно с гуся вода. Это тем более обидно, ведь она католичка, одной веры с Беатой. Казалось бы, должна пойти навстречу, найти с княжной общий язык. Да где там!
— Не слушается меня, Гальшка, — Марыся еще ниже опустила глаза.
— Мне кажется, что ты с ней и не пытаешься поладить? — засомневалась Острожская.
— Как можно, княгиня, так подумать, — искренне удивилась горничная.
— Заинтересовала бы ее чем-нибудь.
— А чем заинтересуешь? Увидит князя, так сломя голову к нему несется.
Опять этот князь! Но догадывается Беата, что есть и более веская причина, почему Марысе не до Гальшки.
Прошел год со дня ее появления в замке, а словно подменили. Скромная, стеснительная, готовая каждого выслушать и с каждым согласиться, вскоре превратилась из подростка в знающую себе цену, — с большими глазами, тугой косой за плечами, легким, выразительным движением рук. Но даже не это послужило причиной, что привело к изменениям в ее характере и поведении. Марыси уже мало одного внимания окружающих.
Сама Беата такой когда-то была. Знает, как хочется в подобном возрасте любви, ласки. И как трудно ее найти, когда многие не понимают, что это уже не угловатый подросток, а цветущая девушка. Но если бы и хотела Марыся познакомиться, в замке это нелегко. Рядом находятся немолодые мужчины или парни, у которых есть суженые.
В чем-то Острожская понимает Марысю. Но от этого не легче. Волнует княгиню, прежде всего, что Гальшка все больше от рук отбивается. А подумать, что и дочка ее быстро взрослеет, не удосуживается. Все надежды на духовного наставника из Рима. С его приездом связывает упорядочивание многих своих дел. Надеется, что поспособствует он наставлению на истинный путь и Марыси, и Гальшки. И, конечно же, станет главным помощником в пропаганде католичества.
Прибыл посланник ранней весной, когда жизнь обновляется, а все живое словно заново появляется на свет. Чтобы вместе с княгиней начать все с белого листа.
Немного сутулый, в запыленной монашеской одежде, он показался около ворот замка. Выйдя на крыльцо, даже несколько растерялась. Представляла его моложе, а тут едва не старик. Но когда подошел поближе, растерянность сменилась радостью.
Незнакомец расправил плечи, отряхнул пыль с рясы и на глазах словно помолодел.
— Отец Антонио, — представился он.
— Княгиня Острожская, — Беата, к своему удивлению, начала внимательно рассматривать его.
Значительно позже, оставшись одна, анализируя свои действия, оправдание им найдет в том, что он вызвал к себе повышенный интерес вовсе не молодостью, а большой подвижностью. Энергия в нем, казалось, била через край. Это и послужило причиной, что задержала свой взор значительно дольше, чем требовалось.
Это не осталось им незамеченным:
— Вы так и не спросили, откуда я?
Беата быстро нашлась:
— Святой отец, я уже заждалась посланника от Папы Римского. Только и жила предчувствием вашего появления. Разве расспросы уместны?
Ответ отцу Антонио понравился.
— Я счастлив возможности стать духовным наставником такой женщины, как вы, — сказал он, давая понять, что и сам заждался этой встречи, но своевременно остановил себя.
«Антонио, — промелькнуло в его голове, — ты не должен забывать о том, кто ты теперь. Не просто Антонио Чеккино, а отец Антонио. О какой прекрасной женщине может идти разговор? Перед тобой одна из тех, кого ты исповедуешь и наставляешь на истинный Божий путь. Забудь о женщине, Антонио».
Но также внимательно, как до этого Беата его, оглядел княгиню. И не мог оторвать взгляда от нее, чувствуя, что эта немного располневшая женщина очень похожа на тех, кого он несколько лет назад влюблял в себя. Теряя голову, они готовы были бросить богатых мужей и идти на край света за Антонио.
Однако внутренний голос своевременно остановил его: «Не забывай: твоя плоть мертва. Ты дал обед целомудрия и полного отречения от мира». Только Чеккино не хотел прислушиваться к нему: «Но она же прекрасна. До того прекрасна, что многие итальянки, которые в свое время лежали у моих ног, ничто по сравнению с нею».
Внутренний голос напомнил: «Это греховно. Неужели ты, у которого половина женщин Рима являлась любовницами, не можешь устоять перед какой-то княгиней?»
— Не перед какой-то, а одной из самых богатых в Литве!
— Не понимаю, что для тебя важнее: любовь или богатство?
— Противопоставление неуместно. Мне нужна любовь, но нужно и богатство. А разве может быть настоящая любовь без настоящего богатства?
Обиженный внутренний голос, понимая, что Антонио не собирается его слушать, укоризненно произнес: «Если что случится, пеняй на себя».
Это сразу же образумило отца Антонио. Он вернулся к реальности и увидел, что Беата смотрит на него широко раскрытыми глазами, в которых одновременно прочитывались удивление, недоумение и уже готов был появиться ужас. Ей так и хотелось спросить: «Что с вами, святой отец». Но она не успела это сделать, потому что отец Антонио опередил ее:
— Дорога, княгиня, тому причиной вы. Извините, но я не в себе.
— Понимаю, — засуетилась Беата, — вам с дороги надо отдохнуть.
— Конечно.
— Только не знаю…
— Не понял вас.
— Келью для вас я хотела отвести в одной из башен замка.
— Так вот вы о чем? — несколько игриво сказал отец Антонио, но своевременно остановился, сделался серьезным. — Я и сам хотел об этом просить. Однако войдите в мое положение. Я с дороги, устал…
— Тогда временно поселю вас в одной из лучших комнат.
— Буду искренне благодарен, княгиня.
Не успел разместиться, как в дверь осторожно постучали.
— Кто там? — недовольно спросил он.
Дверь тихо открылась, и отец Антонио от изумления раскрыл рот.
В комнату несмело вошла девушка. Она галантно присела, сделав реверанс в его сторону:
— Извините, святой отец. Княгиня спрашивает, не хотели бы вы с дороги покушать?
— Как звать тебя? — спросил он, рассматривая горничную, которая ему сразу же понравилась.
— Марыся.
— Дитя мое, с твоих рук…
Но не закончил… Внутренний голос снова напомнил: «Антонио, сколько можно наступать на одни и те же грабли. Раз и навсегда прикажи своей грешной голове не забывать, что давно нет Антонио, а есть отец Антонио!»
— Дитя мое, — повторил он. — Пища Божья всегда своевременна.
Марыся выпорхнула из комнаты, чтобы через несколько минут появиться с подносом, уставленным различными кушаньями.
— Спасибо, дитя мое, — увидев такое обилие пищи, отец Антонио, всегда любивший вкусно поесть, присел за стол.
Горничная поспешила к двери, но он, будучи в хорошем распоряжении духа, остановил ее:
— Дитя мое, не разделишь ли со мной эту скромную трапезу?
Растерявшись, Марыся не знала, что ответить. С одной стороны, была не прочь посидеть рядом со святым отцом, который сразу вызвал у нее повышенный интерес, но, с другой, понимала, что она всего лишь простая горничная. А рядом с ней не обычный гость княгини, а высокий духовный посланник.
Отец Антонио догадался, что девушка не знает, как поступить в такой ситуации. Поэтому решил ее ободрить:
— Я не только трапезничать буду, но и поговорю с тобой о наших общих делах.
— О наших общих делах? — Марыся присела за стол и внимательно посмотрела на отца Антонио. — У нас могут быть общие дела?
Она выдержала его пристальный взгляд.
— Они уже есть, — отец Антонио ответил настолько уверенно, что даже заставил горничную смутиться.
— Ничего не понимаю?
— Дитя мое, — говорил он, словно поучая. — Насколько я знаю, ты католичка?
— Католичка.
— Значит, мы с тобой единомышленники.
Услышать такое от духовного наставника, присланного самим Папой Римским, Марысе было очень приятно. Получалось, что она, простая горничная, и посланец Пия V не только сразу нашли общий язык, но святой отец готов с ней обсуждать свои дела.
Отец Антонио в данный момент ставил перед собой такую задачу. Он понимал, что в пропаганде католичества мало иметь единомышленника в лице хозяйки Острога. Нужно, чтобы и те, кто рядом с князем Острожским, не остались в стороне. А горничная принадлежит к подобным людям, на которых следует обратить пристальное внимание.
Марыся ожидала, что он скажет дальше, Антонио, старательно пережевав кусок курицы, продолжал:
— Насколько я знаю, в Остроге много православных, — конечно, он знал, что их большинство, однако специально сказал так, чтобы втянуть горничную в разговор.
— Святой отец, — Марыся удивилась, — католиков по пальцам можно сосчитать.
— В Остроге? — переспросил Чеккино.
— В замке.
— Я имею в виду весь Острог и окольные деревни.
— Там больше.
— Это вселяет надежду.
Съев курицу, Антонио взялся за фаршированную рыбу.
Марыся как завороженная смотрела ему в рот. Но, конечно, вовсе не потому, что святой отец удивлял ее аппетитом. Ей никогда не приходилось слушать такого интересного собеседника. А еще привлекало то, что видел в ней равную себе и словно обращался за советом.
— Говоришь, что католиков не так и много?
— Хотелось бы, святой отец, чтобы их было больше.
— Умно рассуждаешь.
Марыся от похвальбы покраснела и проявила удивительную активность:
— Но как это лучше сделать?
— И от тебя немало зависит.
— От меня?
— Да, Марыся.
Он сознательно все больше отходил от скованности в разговоре, которая неизменно присутствует, если придерживаться религиозных канонов. Вызывал горничную на непринужденный разговор. Ей это нравилось, она отвечала доверием.