— А ты, — обратился воевода к Сангушко, — отвечай, как далеко у тебя зашли отношения с княжной?
— Не понял?
— Спал ты с ней или нет?
Сангушко догадался, куда клонит воевода. И от этого ему стало не по себе. Таким уж человеком был князь, что самым сокровенным не делился даже в кругу близких друзей, а тут предлагалось перед чужими людьми вывернуть душу наизнанку. Не знал, что и ответить, чтобы Гальшку не обидеть чрезмерной искренностью. Наконец нашелся:
— Мы законные муж и жена.
— Значит, венчаны?
— Венчаны.
Получалось, что Гальшка не солгала. Выходит, законные супруги. Но Зборовского беспокоило не то, что княжна лишена девичьей чести. Больше о себе думал, чем о сыне. Мартин никуда не денется, все равно ее в жены возьмет. От того, девственница она или нет, богатств у нее не убавится. С таким приданым любого жениха найдет. А вот самому Зборовскому все это может дорого обойтись.
Получается, что вмешивается в чужую личную жизнь, ведя себя, словно разбойник с большой дороги. А, принимая во внимание, что у Сангушко есть такой авторитетный защитник, как Острожский, неприятностей не избежать.
— И ты лишил ее девственности? — Зборовский понимал, что, задавая такой вопрос, он выглядит в глазах окружающих смешным, но был не в силах себя сдержать, потому что хотелось окончательно удостовериться, являются ли Дмитрий и Гальшка мужем и женой.
Сангушко ничего не ответил, давая понять, что вопрос исчерпан. А это означало, что воевода оказался в незавидной ситуации.
— Тогда получи еще! — крикнул в ярости, одним ударом свалив Дмитрия с ног.
Бил пока не устал. И не от одной жестокости, а от понимания, что, скорее всего, все равно придется отвечать. Но Гальшка этого уже не видела. Сразу же после того, как Зборовский ударил Дмитрия, она потеряла сознание. Не видела и того, что воевода, когда князь почти уже не дышал, вскочил на него и подпрыгнул, сломав позвоночник. Когда показалось и этого мало, повторил. А потом, подойдя к столу и опрокинув несколько кубков вина, окинул взглядом присутствующих:
— Запомните, ничего не видели!
Ни его сообщники, ни хозяин корчмы не догадались, что он имеет в виду, но Зборовский внес ясность:
— Сангушко я убил в честном поединке! Поняли?
— Поняли, — раздались голоса.
— А как все произошло, молчите. А нет, так из-под земли достану! — пригрозил напоследок.
Глава 22
Узнав о гибели крестника, Острожский не находил себе места. Он готов был немедля наказать Зборовского за убийство, тем более знал все обстоятельства смерти Дмитрия. Нашлись те, кто не побоялся угроз воеводы и рассказал правду о произошедшем в Яромерже.
Константин Константинович даже начал собирать войско, но своевременно остановился. Когда чувство негодования немного улеглось, понял, если действовать так, пойдет тем же путем беззакония, как и Зборовский. Поэтому решил добиться наказания убийцы через суд, а для этого отправил письмо Сигизмунду Августу.
«Ваше высочество!
Сказать, что я возмущен поступком Зборовского, значит, ничего не сказать. Злодеяние, совершенное им, не только не соответствовало вине князя Сангушко, но не вяжется с понятиями чести и воинской доблести. Если Зборовский, следуя тому, что князь был поставлен вне закона, хотел лишить Дмитрия жизни, должен был использовать для этого честный поединок. Чтобы добиться наказания для негодяя, вынужден обратиться в суд. Надеюсь, что получу не только Ваше согласие, но и помощь».
Перед этим имел неприятный разговор с Беатой. Княгиня не только не чувствовала угрызений совести, но даже не скрывала радости от смерти Сангушко.
— Как же ты можешь так? — спросил у нее Константин Константинович. — Погиб же невинный человек.
— Это Сангушко невинный?! — переспросила княгиня. — Похитил несовершеннолетнюю девушку!
— Он любил Гальшку, — привел князь веский, как ему казалось, аргумент.
— А она его любила?
— Гальшка мне в этом сама призналась.
— И ты этим гордишься?
— А что оставалось ей делать, если у нее нет ничего общего с матерью.
— Вот как заговорил! Гальшка — моя дочь. Только я могу распоряжаться ее судьбой. А значит, мне решать, за кого ее выдать замуж.
— Неужели за Зборовского? — Константин Константинович немного подумал: — За Мартина Зборовского, который даже не соизволил посмотреть на свою невесту?
— А хоть бы и за Мартина!
— Гальшкой заплатишь за убийство? До чего же ты опустилась!
Последние слова Острожского не просто задели Беату за живое. Они словно вернули ее к реальности, открыв глаза на то, о чем она не задумывалась.
Княгиня почувствовала, что оказалась у края пропасти, а чтобы устоять, не упасть, нужно заплатить очень большую цену. Конечно, по-прежнему не сомневалась, что, отдав Гальшку за Мартина, будет диктовать ему свою волю. Но Зборовский-старший… Тот ничего не упустит. Все заберет, невозможного добьется. И получается, что за все будет платить Гальшка.
— Нечего сказать? — вывел ее из раздумий князь.
— Это мы еще посмотрим.
— Что посмотрим? — не понял Острожский.
— Отдам ли я Гальшку замуж за Мартина.
— Ты слово дала его отцу!
— Ты и об этом знаешь?
— Я многое знаю!
— А меня ты плохо знаешь! — сказав это, Беата торжествующе посмотрела на Острожского.
Она снова стала прежней. Чувствовалось, что ради достижения цели любому, кто будет этому препятствовать, готова горло перегрызть. И на князя смотрела так, как обычно смотрит человек, который в определенный момент в чем-то сдал свои позиции, но не сомневается, что через некоторое время обретет уверенность.
— Что правда, то правда, — согласился Острожский. — Я тебя плохо знаю, но жалею.
— Неужели?
— Мне кажется, ты плохо кончишь.
— Угрожаешь?
— Помилуй Бог. Пальцем не трону.
— Подыщешь кого, чтобы убрал меня с дороги?
— Кому ты нужна! — ответил Константин Константинович так резко, словно эти слова сопровождал меч, посланный врагу в самое сердце.
Беата сразу сникла. Потупила взор, но вдруг подняла голову, внимательно посмотрела перед собой. Сказанное Острожским отозвалось в ее душе. Хотел того князь или нет, но напомнил об одиночестве, что не может найти взаимопонимания с окружающими, а если и находит, только для того, чтобы вершить что-либо плохое.
Но, судя по тому, что взгляд ее не был замутненным, и она не выжала слезу, жалеть ее не приходилось. Ни в чем не раскаивалась, и делать этого не собиралась. Не стал просить прощения за свою резкость и Константин Константинович. Он, будто ничего не произошло, спросил:
— Гальшку я скоро увижу?
— Никогда!
— Мне сообщили, что Зборовский доставит ее тебе.
— Гальшка будет жить в Вильно, куда и я отправляюсь.
Это усложняло ситуацию. Ему не просто хотелось видеть племянницу. Слов нет, соскучился по ней. Знал, как тяжело ей после гибели мужа. Но приезда ожидал еще и потому, что понимал: когда состоится суд над Зборовским, Гальшка будет проходить в качестве основного свидетеля, значит, ее показания станут едва ли не самыми важными.
Безусловно, со стороны воеводы найдутся желающие повлиять на этот процесс в собственных интересах. На княжну будет оказано сильное давление. Скорее всего, непосредственно через мать. Хотя, может случиться и так, что Беату обойдут стороной. Начнут действовать через отца Антонио или Марысю. Оба внезапно исчезли из Острога, а раз Зборовский привезет Гальшку в Вильно, то, скорее всего, они уже находятся там.
Как быть, Константин Константинович не знал. Конечно, можно поехать в Вильно. Не сомневался, несмотря на препятствия, чинимые Беатой, в замок войдет. Как и был уверен, что его появлению племянница обрадуется. Но понимал, что Гальшка теперь в таком состоянии, что ее необходимо меньше волновать. Одно дело, если бы она находилась в Остроге. Здесь и родные стены помогают. В Вильно же, где рядом чужие, незнакомые люди, ей и так очень тяжело. Разговор по душам вряд ли получится. Поэтому и не стоит спешить с посещением Вильно, лучше заняться оформлением материалов для суда над Зборовским.
Чем Острожский и занялся, обратившись к родственникам Сангушко. Сделал это своевременно, потому что многие из них, зная о гибели Дмитрия, не догадывались об обстоятельствах смерти. Возмущенные действиями Зборовского, они охотно согласились поддержать Константина Константиновича в изобличении убийцы. Заручился поддержкой и влиятельных магнатов Великого Княжества Литовского. С пониманием отнеслись к его усилиям и многие в Короне. Но особенно важным стало то, что поддержал Волович, пользующийся большим авторитетом и в литовских, и в польских кругах.
Гальшка тем временем томилась в виленском замке. Нет, она не была затворницей, вынужденной постоянно находиться в отведенной ей комнате, превращенной в тюрьму. Наоборот, могла распоряжаться своим временем по усмотрению. Но как раз это и не нужно было ей. Сутками не выходила из комнаты, никого не хотела пускать к себе. За исключением прислуги, приносящей пищу. Да и то часто отказывалась от еды, довольствуясь завтраком.
Ничто не интересовало ее. Думала только о Сангушко. Дмитрий неизменно находился рядом. Просыпаясь среди ночи, часами лежа в темноте, чувствовала его присутствие. Не боялась этого, хотя, когда до гибели мужа ей рассказывали истории о мертвецах, не знающих покоя, очень пугалась. Теперь же, когда приходил Сангушко, а в этом она нисколько не сомневалась, сразу же протягивала ему руку и, ощущая ответное прикосновение, удивлялась, что оно выходило теплым.
Уверившись в присутствии любимого человека, начинала разговаривать с ним. Тихо, шепотом, едва шевеля губами. Так постепенно и засыпала, чтобы, проснувшись поутру, снова думать, будто князь рядом. Казалось, что он находится в этой же комнате, только от нее, Галыики, прячется. За тем большим комодом или за высоким креслом на противоположной стороне стола, за которым завтракала. А то и вовсе за занавеской на окне.