Даже не знала, как теперь называть Сангушко, старалась поскорее его забыть. Но это не удавалось. Уверовав в насилие Дмитрия по отношению к себе, она, как ни пыталась, не могла вычеркнуть его из памяти.
Представ перед королем, Гальшка сразу поразила его своей красотой. Имевший большой успех у женщин, Сигизмунд был приятно удивлен тем, насколько в княжне все гармонично сочетается. Она появилась перед ним, словно фея из сказки. И король сразу отметил про себя, что никто из «соколов», что неизменно находились при дворе и сопровождали Сигизмунда, а среди них были и непревзойденные красавицы, по своей обаятельности не мог сравниться с этой девушкой. И она, как ни трудно было признать, ни в чем не уступала Барбаре.
Воспоминание о горячо любимой жене, которую он никак не мог забыть, немного опечалило. Но Сигизмунд не был способен устоять перед красотой. Поэтому, увидев Гальшку, у него появилась шальная мысль, что было бы неплохо познакомиться с ней поближе, взять в стаю «соколов». Своей красотой княжна затмила бы всех, а он на балах мог бы отдавать предпочтение только ей, невзирая на то, как к этому отнесутся присутствующие, в том числе и новая жена, которая, хотя и похожа на Барбару, но является лишь плохой копией.
Однако понимал, что не имеет на это права, ведь княжна — его племянница, а королю негоже закрутить роман, как бы ни хотелось, с родственницей. Переступить незримую черту ни при каких обстоятельствах не мог. Находящемуся в самом расцвете сил ловеласу не оставалось ничего другого, как только поприветствовать это милое создание и напомнить, насколько оно прекрасно.
Король так и поступил, чем вызвал у Гальшки замешательство. Опустила глаза так, что создалось впечатление, будто внезапно уснула. А потом подняла их, повела по сторонам, словно боясь встретиться с его взглядом. И он поспешил заверить, чтобы лучше расположить к себе, о готовности выполнить любое желание, напомнив, что может все.
Гальшка наивно переспросила:
— Все-все?
— Все-все, — ответил он, ему было очень хорошо от одной мысли, что рядом находится сама непосредственность. Даже забыл хотя бы для приличия расспросить, как дела у ее матери, но Гальшка сама напомнила.
— Мама вам привет передавала.
— Как поживает моя сестра?
Она начала рассказывать, о чем король уже был осведомлен, но все равно старался слушать внимательно, потому что приятно было чувствовать искренность. А еще думал о том, что, назвав княжну после суда несчастной, оказался прав.
Была несчастна потому, что выросла красивой, а польститься на красоту всегда охотники найдутся. Несчастна из-за огромных богатств, которые привлекают пристальное внимание. Скорее, из-за того, что зачастую красоту и богатства совместить невозможно, нужно быть очень осторожным, иначе состояние уплывет так быстро, что и следа не останется.
— Мама хочет меня отдать замуж, — поделилась Гальшка.
— За кого? — удивился Сигизмунд Август так искренне, словно об этом слышал впервые.
— За Мартина Зборовского.
— А ты не хочешь за него выходить?
— Не хочу, — призналась княжна.
— Могу помочь, — предложил король.
— Неужели? — Гальшка не скрывала радости. — А я не знала, к кому обратиться.
— Попрошу твою мать. Разве сможет она ослушаться? Да к тому же сестра моя. Договорились?
— Договорились.
Сигизмунд замолчал. Доверие княжны не только радовало, но и беспокоило. С одной стороны, с Гальшкой было легко разговаривать, поскольку она, принимая все близко к сердцу, вызывала желание быть искренним. С другой, чрезмерная открытость обескураживала, разоружала, сдерживала.
Поэтому, решительно настроенный перед тем, как вызвать Гальшку к себе, теперь не знал, как сообщить то, что собирался. До появления княжны ему казалось, что трудностей не возникнет, но, узнав, что племянница не готова выходить замуж, был уверен, когда назовет имя жениха, она расплачется. А слез ее видеть не хотелось, тем самым будет испорчена сердечная атмосфера.
Начал издалека:
— А тебе кто-нибудь нравился? — поинтересовался так непринужденно и доверительно, что на этот вопрос нельзя было не ответить.
— Сангушко, — вздохнула Гальшка.
Чувствовалось, что любила князя, никак забыть не может.
— Сангушко не вернешь, да и обошелся он с тобой так…
Княжна промолчала, а Сигизмунд Август продолжал допытываться.
— Может, тебе помочь найти жениха?
Гальшка задумалась, не зная, что и ответить.
— А если он не согласится с вашим предложением? — высказала сомнение.
— Короля ослушаться никто не осмелится, — заверил ее Сигизмунд Август.
— И кого вы предлагаете? — поинтересовалась.
Сигизмунд обрадовался, что удается найти понимание.
— О Лукаше Гурко слышала? — спросил он.
— О Лукаше? — княжна пыталась вспомнить, кто это.
— Он в Остроге на балах бывал, — подсказал.
— Этот толстяк? — удивилась Гальшка.
— Почему толстяк? — не согласился король. — Обычный мужчина. Разве что невысокого роста.
— Но толстый, — продолжала настаивать Гальшка. — Да и не нравится он мне.
— Он же тебя любит!
— Очень? — не устояла, чтобы не поинтересоваться.
— Очень!
— И вам это говорил?
— Просил, чтобы помог уговорить тебя.
— Даже так? А сам не осмелился?
— И сам приедет, но хочет, чтобы и королевская поддержка была. Знает ведь, что не чужая ты мне.
Гальшка не знала, как вести себя. Лукаш Гурко был противен ей. Не то что замуж не собиралась выходить за него, но и видеть не хотела. Его хорошо знает король, более того, предлагает в женихи. Отказывать королю не хотелось. А еще знала, что и мать женихов подыскивает без ее согласия. Может получиться так, что тот, кого выберет, окажется хуже Гурко.
— Как решим, Гальшка? — напомнил король.
— Я не знаю.
— А если очень попрошу?
— Подумать надо…
Понял, что Гальшка поддается уговорам. Был уверен, что нужно найти нечто убедительное, чтобы окончательно согласилась.
Богатств у нее не меньше королевских. Пообещать, что на балы в Вавель будет приглашать? Так Беата в любое время может ее привести.
Решение Гальшки, понимал Сигизмунд Август, во многом зависело от того, как поведет он себя в этот момент. Уговоры вряд ли могли помочь, они были исчерпаны. Угрозы тем более, — Гальшка, услышав их, просто расплакалась бы.
Не знал король, как поступить. И вдруг его словно осенило.
— А ты хотела бы, чтобы я был на твоей свадьбе? — задавая такой вопрос, он предчувствовал реакцию княжны, ведь никто не откажется от такого предложения.
— Сам король будет на моей свадьбе?! — Гальшка не хотела в это верить.
— Ты сомневаешься? Все просто, — убеждал Сигизмунд Август. — Ты меня приглашаешь, и я приезжаю.
Княжна задумалась.
— Можно и подождать.
— Чего подождать? — не понял король.
— Свадьбы. Когда мне кто-нибудь понравится, тогда и выйду. Зачем спешить?
— Так не пойдет, — произнес он, а при этом подумал: «Она не такая наивная, какой кажется на первый взгляд». — Выходи замуж за Лукаша, и я приеду.
Гальшка застыла в раздумье.
«Да не тяни ты», — Сигизмунду Августу хотелось поторопить ее, но он понимал, что этого ни в коем случае нельзя делать, иначе можно все испортить.
— Согласна, — наконец промолвила Гальшка.
Король с облегчением вздохнул, словно огромный камень свалился с плеч:
— Вот и хорошо. Не забудь матери привет передать.
По дороге домой княжна беспрерывно плакала. Сетовала на свою нелегкую судьбу. Проклинала собственную слабость и бесхарактерность. И клялась сама себе, что никогда не станет женой Лукаша Гурко.
Глава 24
В тяжелом положении оказалась Беата. Казалось, радоваться надо, что успешно выпроводила Зборовского с сыном. Пусть жалуется королю, она-то прекрасно знает, что из этого ничего не получится. Сигизмунд заявит, что матери решать, за кого отдавать дочь. После этого Зборовский опять явится к ней, она снова сошлется на нежелание короля, чтобы Гальшка становилась женой Мартина. Тем самым круг замкнется, и воевода вынужден будет смириться, что его обвели вокруг пальца.
Но как поступить с Гурко? Здесь все сложнее. Есть решение короля, которое нельзя не исполнять. Есть обещание Гальшки, что согласна стать женой Лукаша.
Но дочь и подсказала выход из ситуации. Гальшка вернулась из Кракова в слезах и долго не могла прийти в себя. А когда успокоилась немного, поведала, что произошло. Беата сначала накричала на нее, что совершила такой необдуманный поступок, а когда Гальшка сказала, что все равно не выйдет замуж за ненавистного ей Гурко, решила, что не все утрачено. Можно сказать Сигизмунду, что дочь передумала, а она, мать, не может заставить делать то, что она не желает.
Одно тревожило Беату. Если король еще, может быть, и согласится с ее доводами, то Лукаш слушать не станет. Твердо заявит, раз есть решение Сигизмунда, нужно выполнять его. И ничто Гурко не остановит.
А Лукаш ожидать себя не заставил. Более того, едва появился в замке, стал вести себя едва ли не как в собственном доме. Возмущенная подобной бесцеремонностью и самоуверенностью будущего зятя, княгиня не сдержалась:
— Не кажется ли вам, граф, что вы немного ошиблись?
— В чем? — не догадался он.
— А в том, что это — мой замок.
Другой на его месте поспешил бы извиниться, но Лукаш сразу же начал заявлять права:
— И мой.
— Как ваш? — с таким нахальством Острожская встретилась впервые.
— Разве Гальшка не моя жена?
— Для этого должно быть еще мое согласие.
— Желания короля недостаточно?
Беата не знала, что и ответить, понимала, что правда на его стороне.
— А вы поинтересовались, желает ли быть вашей супругой Гальшка? — ухватилась она за последний аргумент.
— Вы считаете, нужно? — невозмутимо переспросил Гурко.
Княгиня поняла, что Лукаш — не Сангушко с его неопытностью, который единственный выход увидел в том, чтобы Гальшку похитить, да и не Зборовский, исчезнувший несолоно хлебавши. Этот от своих намерений не отступит. Но Гурко все же слабо изучил Беату. Не знал, что можно позволить в разговоре.