– Господа Бемер и Босанж не отдадут ожерелье послу, будь то даже настоящий Суза, без надежных гарантий.
– Ну, о гарантиях я подумал, – заверил будущий посол.
– И каковы же они?
– В посольстве пусто, не так ли?
– Да.
– Там остался лишь канцелярист, славный француз, говорящий на португальском языке так же скверно, как светские люди. Он счастлив, когда португальцы говорят с ним по-французски, потому что тогда он не так мучается, а французы – по-португальски, потому что тут он может блеснуть.
– Ну и что? – поинтересовался Босир.
– Мы, господа, представимся этому славному человеку в обличье нового посольства.
– Обличье – это хорошо, – гнул свое Босир, – но бумаги все-таки лучше.
– Будут и бумаги, – лаконично ответил дон Мануэл.
– Дону Мануэлу цены нет, и с этим вряд ли кто станет спорить, – объявил Босир.
– Обличье и бумаги убедят регистратора, что посольство подлинное, и мы обоснуемся в здании.
– Однако! – прервал его Босир.
– Да, все так и будет, – заверил Португалец.
– Ничего нет проще, – согласились остальные компаньоны.
– Ну, а канцелярист? – настаивал Босир.
– Мы же договорились: он убедится.
– А ежели он окажется не столь доверчив, его прогонят за десять минут до того, как у него возникнут сомнения. Я полагаю, посол имеет право сменить канцеляриста?
– Разумеется.
– Итак, мы становимся хозяевами посольства и первым делом наносим визит господам Бемеру и Босанжу.
– Ну нет, – вмешался Босир, – мне кажется, вы забываете об одном важном обстоятельстве, которое я точно знаю, поскольку мне доводилось бывать при дворах. Посол не может предпринимать никаких шагов, а тем паче операцию, о которой вы говорите, до получения торжественной аудиенции, и вот тут, поверьте мне, кроется величайшая опасность. Знаменитый Риза-бей, который был представлен Людовику Четырнадцатому как посол персидского шаха и имел наглость подарить его христианнейшему величеству бирюзы на тридцать франков, так вот этот Риза-бей был силен в персидском языке, а в целой Франции не нашлось ни одного ученого, способного неопровержимо доказать, что он приехал не из Исфахана. Нас же разоблачат в один миг. Стоит нам открыть рот, и сразу станет ясно, что по-португальски мы говорим на чистейшем французском, так что вместо приема верительных грамот нас бросят в Бастилию. Надо быть весьма осторожными.
– Дорогой друг, ваше воображение заводит вас слишком далеко, – ответил Португалец. – Мы вовсе не собираемся кидаться навстречу всем этим опасностям, а все будем сидеть в нашем особняке.
– Тогда господин Бемер не поверит ни в то, что мы португальцы, ни в португальского посла.
– Господин Бемер поймет, что мы приехали с простейшим поручением купить ожерелье, а смена посла произошла, когда мы были уже в пути. Нам был вручен приказ заменить его. Если понадобится, этот приказ будет предъявлен господину Босанжу, поскольку его все равно придется предъявить посольскому канцеляристу. Главное, постараться не показывать его королевским министрам, поскольку министры крайне любопытны и недоверчивы и будут приставать к нам с разными мелкими придирками.
– Да, да, – зашумели собравшиеся, – главное, не вступать ни в какие сношения с министерством.
– А если господа Бемер и Босанж потребуют…
– Что? – поинтересовался дон Мануэл.
– Задаток, – сказал Босир.
– Эго осложнит дело, – с замешательством признал Португалец.
– И наконец, – продолжал Босир, – послы обыкновенно приезжают если уж не с наличными деньгами, то с аккредитивами.
– Совершенно верно, – подтвердили присутствующие.
– И на этом дело лопается, – завершил Босир.
– Вы все ищете способы, как прикончить дело, – с ледяной язвительностью произнес дон Мануэл. – Поискали бы лучше способ, как добиться успеха.
– Я это делаю потому, что пытаюсь придумать, как преодолеть трудности, – ответил Босир. – Погодите, погодите, кажется, нашел.
Головы компаньонов сблизились, образовав тесный круг.
– В любой канцелярии имеется денежный ящик.
– Да, денежный ящик и документы на кредит.
– О кредите говорить не будем, – предостерег Босир. – Чтобы обеспечить кредит, нужны безумные затраты. Для этого нам понадобятся лошади, кареты, слуги, обстановка, ненужная роскошь, ибо именно они являются основой кредита. Так что поговорим лучше о денежном ящике. Что вы думаете о ящике, находящемся в вашем посольстве?
– Я всегда считал мою государыню, ее истинно верующее величество, превосходной королевой. Надо полагать, у нее много чего есть.
– Это мы увидим. Но допустим, ящик пуст.
– Вполне возможно, – улыбаясь, согласились компаньоны.
– Но и в этом случае никаких затруднений, потому что мы, посольство, осведомляемся у господ Бемера и Босанжа, кто их банкир в Лиссабоне, после чего подписываем и заверяем печатью вексель на требуемую сумму на имя этого банкира.
– Прекрасно, – величественно одобрил дон Мануэл. – Захваченный самой идеей, я не подумал о деталях.
– А они восхитительны, – промолвил банкомет и облизнулся.
– А теперь распределим роли, – предложил Босир. – Дона Мануэла я вижу послом.
Компаньоны единогласно согласились с предложением.
– А я вижу господина де Босира своим секретарем-переводчиком, – продолжил дон Мануэл.
– То есть как? – несколько обеспокоенно поинтересовался Босир.
– Мне, поскольку я буду господином да Суза, ни в коем случае нельзя говорить по-французски. Известно, что этот сеньор говорит весьма редко, а ежели уж говорит, то только на своем родном языке, по-португальски. Вы же, напротив, много путешествовали, хорошо знаете парижские обычаи, прилично говорите по-португальски…
– Скверно, – внес уточнение Босир.
– Достаточно, чтобы сойти не за парижанина.
– Да, вы правы. Но…
– И потом, – добавил дон Мануэл, вперив взгляд в Босира, – кто будет более полезен для дела, получит большую долю.
– Правильно, – согласились компаньоны.
– Договорились, я – секретарь-переводчик.
– Поговорим об этом, не мешкая, – вступил в разговор банкомет. – Как будем делить?
– Очень просто, – ответил дон Мануэл. – Нас двенадцать.
Компаньоны, пересчитав друг друга, подтвердили, что да, двенадцать.
– Значит, делим на двенадцать человек, – продолжил дон Мануэл, – с единственной оговоркой: некоторые из нас получат полторы доли. Например, я как отец идеи и посол, затем господин де Босир, потому что он проведал об этом деле и, придя сюда, заговорил о миллионах.
Босир сделал знак, что он согласен.
– И наконец, полуторную долю получит тот, кто продаст бриллианты, – завершил Португалец.
– Э, нет, – зашумели компаньоны. – Не выйдет. Ему только половинную долю.
– Но почему же? – изумился дон Мануэл. – Мне кажется, он больше всех рискует.
– Да, – согласился банкомет, – но он будет иметь комиссионные надбавки, скидки, так что получится неплохой кусочек.
Все засмеялись: эти достойные люди хорошо знали друг друга.
– Значит, договорились, – сказал Босир. – О деталях потолкуем завтра, уже поздно.
Он думал о м-ль Оливе, которая осталась на балу наедине с голубым домино, а несмотря на ту легкость, с какой этот человек сыпал луидорами, Босир все-таки не проникся к нему слепым доверием.
– Нет, нет, сейчас! Давайте закончим, – зашумели компаньоны. – Какие детали?
– Дорожная карета с гербами Сузы, – сказал Босир.
– Нарисовать гербы займет много времени, а еще дольше придется их сушить, – заметил дон Мануэл.
– Есть другой выход, – сообщил Босир. – В пути карета господина посла сломалась, и ему волей-неволей пришлось пересесть в карету своего секретаря.
– А у вас есть карета? – поинтересовался Португалец.
– Возьму первую попавшуюся.
– А ваш герб?
– Сойдет любой.
– Это все упрощает. Побольше пыли и грязи, особенно сзади, где нарисованы гербы, и канцелярист увидит только пятна грязи и пыль.
– А как с персоналом посольства? – осведомился банкомет.
– Мы с Босиром прибудем вечером, для начала так будет лучше, а вы все приедете на следующий день, когда мы уже все подготовим.
– Прекрасно.
– У каждого посла, кроме секретаря, бывает еще камердинер, – заметил дон Мануэл. – Весьма деликатная обязанность.
– Господин командор, – обратился банкомет к одному из своих подручных, – вы берете на себя роль камердинера.
Командор поклонился.
– А деньги на расходы? – спросил дон Мануэл. – Я пуст.
– У меня есть деньги, но эти деньги принадлежат моей любовнице, – сообщил Босир.
– Сколько в кассе? – осведомились компаньоны.
– Господа, ваши ключи, – распорядился банкомет. Каждый из компаньонов вынул ключик, подходящий к одному из двенадцати замков, на которые был заперт потайной ящик стола, так что в этом почтенном собрании никто не мог заглянуть в кассу без согласия остальных одиннадцати сочленов.
Под бдительным надзором банкомет пересчитал наличность.
– Сто девяносто восемь луидоров, не считая резервного фонда, – объявил он.
– Дайте их господину де Босиру и мне. Вы не против? – сказал Мануэл.
– Дайте нам две трети, а треть оставшемуся составу посольства, – великодушно изрек Босир, снискав всеобщее одобрение.
Таким образом дон Мануэл и Босир получили сто тридцать два луидора, а шестьдесят шесть достались всем остальным. На этом распрощались, назначив встречу на завтра. Босир скатал домино, сунул его под мышку и помчался на улицу Дофины в надежде вновь обрести там м-ль Оливу со всеми ее давними достоинствами и новыми луидорами в придачу.
4. Посол
На следующий день вечером дорожная карета, покрытая пылью и заляпанная грязью в достаточной мере, чтобы гербы были не видны, въехала в город через заставу д'Анфер.
Четверка лошадей неслась во весь опор, и кучер вовсю нахлестывал их. Карета остановилась около весьма красивого особняка на улице Жюсьен.
В воротах ее уже ждали два человека: один в довольно вычурном наряде, который можно было бы назвать парадным, второй в обычной ливрее, какую во все времена носила прислуга в разных парижских канцеляриях.