Саша:Говорю я вам, он не от этого умер. Ты слышал про заражение крови?
Андреутин (испуганно): Ты что имеешь в виду?
Саша:Иностранные спецслужбы, наверняка. Есть такая мазь, намажешь руку, и тот, с кем ты поздороваешься, помрет через двадцать четыре часа.
Коста:А ему ведь приходилось со всеми… Как только пойдет в народ, все начинают, как бабе, целовать ему руки…
Демонстрируя худые голые руки, ребята уже мечтают о том, что они вытатуируют на них в армии, и рисуют на коже шариковыми ручками фантастических пауков, сирен, пятиконечные звезды, имена выдуманных девушек… Покусывая незаметно фигурные заусеницы, Верим Мехметай вспоминает выцветшие отцовские татуировки: на одном бицепсе — немного грустный Тито, на другом — полумесяц и пятиконечная звезда.
Андреутин (поет): Я старый дед, отдайте мне быка, у него три рога, это, это… это ты украл! (трет глаз).
И пока ребята открывают рты, слышно, как ключ поворачивается в замке. Входит Правосудие с мрачным лицом Катицы и указывает пальцем в сторону двери. Ребята, понурив головы, поочередно исчезают в ней.
Катица:А что ты тут делаешь, Мехметай?
Верим:Так вы же сказали?
Катица:Не тебе, а Блашковичу, чтоб тебя?! (Поворачивается к остальным). А вас, господа любезные, ждет… А ну-ка, стой. (Принюхивается). Кто курил? Всем показать пальцы! Дыхните.
Ребята подходят и дышат ей в лицо.
(На этом месте не хватает нескольких страниц, отсутствует сцена привода ребят в кабинет директора для расправы. Этот магистр, живой труп, не любитель таких ситуаций, и вообще, он всегда бы с удовольствием был в каком-нибудь другом месте, а еще лучше — на досрочной пенсии, с солидным денежным содержанием. У него всегда при себе расческа, и он непрерывно причесывается, нещадно рассыпая перхоть. Катица перечисляет грехи школьников…
Катица:Если бы у меня был свой ребенок, я бы сказала: не смей так поступать, сынок, или там дочка, кто уж там будет, но если, все равно, он захочет, например, стать наркоманом, то, будьте любезны, отправляйся с такими же на необитаемый остров, без наркотиков, посмотрим, кто выживет… И это своим детям, прошу заметить!
…рисование свастики в тетради по математике или усиков гладко выбритым историческим личностям, дописывание похабщины на образцово исполненных каллиграфическим почерком сочинениях, вывешенных на доске, исколотой кнопками…
Директор вынужден отругать и наказать их.
Осторожно ощупывая друг у друга следы порки отцовским ремнем, ребята клянутся отомстить.
Сцена исчезает в тумане и тонет в воспаленном глазу подглядывающего за ней в замочную скважину.)
Верим бежит вверх по лестнице, но вскоре устает и продолжает подниматься, тяжело дыша и медленно, иногда останавливаясь.
Верим:Единственное, что меня действительно беспокоит, это скорость. Я не самый медлительный в классе, но считаю, что средний результат не к лицу мастеру кунг-фу. Правда, я не последний, из-за Андреутина. Его трудно в этом превзойти. Спрашивается, что делать?
Растягивает губы в тонкой улыбке и откидывает назад голову, как Брюс Ли. Останавливается перед какой-то дверью. Из-за нее доносится крик. Он колеблется, потом тихо стучит. Он уже готов убежать, но тут дверь открывается. Не переставая ругаться с кем-то, женщина втаскивает его внутрь.
Стандартный интерьер.
Наталия:Хватит с меня твоей грязи!
Ладислав: Я как раз моюсь.
Наталия:Все равно не отмоешься. Ты грязен изнутри.
Верим в прихожей, лучше бы ему провалиться сквозь землю. Дверь в ванную комнату распахнута, и он отчетливо видит в облупленной ванне выпрямившегося под струей воды совершенно голого мужчину, с широкими бедрами и отвисшей грудью, похожего на набожного разжиревшего почтальона.
Наталия:Ты меня уничтожил. Сожрал. (Поворачивается к Вериму). Вот так вот, зубами. (Обнажив десны, скрипит зубами).
Ладислав:Несешь вздор, мамочка. Подай полотенце.
Наталия быстро хватает полотенце. На пол падает спрятанный порнографический журнал. Она поднимает его и сует Вериму под нос какие-то огромные груди.
Наталия:Вот, вот! Посмотри, что старый хрен читает!
Ладислав:Только не при ребенке, мамочка! (Равнодушно вытирается).
Наталия:Не называй меня мамочкой, и вообще, прекрати болтать своим поганым языком! Посмотри на меня. Глаза провалились, здоровья совсем нет, отощала. (Поднимает руками свои иссохшие груди и отпускает их). Живу в свинарнике. Лучше бы меня вообще не было. (Плачет. Почти все время обращается к Вериму). Всего хочется, кажется, представляешь собой что-то, а умрешь, после тебя останутся только грязные окна.
Златица в ночной рубашке выходит из комнаты.
Наталия выбегает. Рыдания и стук каблуков раздаются на лестнице. Мама, кричит Златица в черную дыру. Свет в коридоре гаснет.
Златица:Вы же обещали…
Ладислав (надевая халат): Пусть себе идет. Вернется. К сожалению. Думаешь, мне на все наплевать? Внешне — да, посмотри-ка (с удовольствием смотрится в зеркало), но внутри-то я — гнилой. Здесь мамочка права. Внутренние органы у меня повисли. Я просто чувствую, они перекатываются, как пустые бутылки в багажнике. Сердце у меня такое, что лучше бы уж его не было вовсе. Но я не драматизирую. Не ору по этому поводу…
Златица:Ты ничего не делаешь…
Ладислав: А как можно работать под домашним арестом? Но когда тот умрет, я вздохну спокойно… А ты? (Обращается к Вериму). Как там тебя зовут?
Златица: Ты каждый раз его спрашиваешь.
Верим:Верим.
Ладислав:Ах, да… Друг, да? (Насмешливо кивает головой). Твои друзья все на одно лицо, как китайцы. И как только ты их различаешь? (Смотрится в зеркало. Златица берет Верима за руку и тянет за собой в свою комнату.)
Когда двери закрываются, больше ничего не слышно.
Златица (вздыхает): Настоящие клоуны. Боже, как мне надоел этот шум. Их ссоры такие надуманные. Как будто кто-то им написал диалоги. Как какой-то глупый фильм. Я заранее точно знаю, что один из них скажет другому. Да и ты. Посмотрите на него! Где твоя кровь, где твоя плоть?
Верим:Я принес тебе домашнее задание. (Иронично). Вижу, тебе лучше.
Златица:Брось ты это… Я ведь с тобой серьезно говорю, к нему это отношения не имеет… Ты — обыкновенный, безликий. Слушаешь, как все, выглядишь узнаваемо, не хватает тебе чего-то… Например, ты никак не пахнешь.
Верим обнюхивает себя.
Верим:И что мне теперь делать?
Златица:Для начала перестань вертеться. Я тебя рисую.
Верим:Значит, психологический тест готов?
Златица:Выглядишь так, будто язык прикусил. Точно?
Верим:Слушай, я ведь и уйти могу.
Златица:Помалкивай. Ложись рядом и не шевелись.
Верим:Мне раздеться?
Златица:Только попробуй!
Верим:А ботинки?
Златица: Их оставь… Это меня возбуждает… Ах, разуйся!
Ладислав (за сценой): Златица!
Златица:Сейчас нельзя!
Верим (осторожно): И что будем делать?
Златица:Будем разговаривать. А ты что думал?
Верим:Именно это. Что парню с девушкой делать в постели, как не разговаривать? Поговорим. О чем?
Златица:Например, о школе. А можно и о жизни после жизни…
Верим (задумывается): Мы вместе смотрели похороны Тито.
Златица:Потрясающее развлечение.
Верим:Я еще ни разу не бывал на похоронах.
Златица:Ты забыл про наши… Как мы в саду закопали Елену.
Верим:Ах, да! (Смеется). Сколько нам тогда было? Пять? Шесть? Ты как будто бы все знала. И я должен был тебя слушаться. Но все-таки я так и не поверил, что в конце поп должен пописать на могильный холмик.
Златица: Не может быть!
Верим:Ты кричала: «Раздевайся!», а я развернулся и ушел.
Златица:Да, я хотела посмотреть на тебя.
Верим (после короткой паузы): Златица?
Златица: Ну?
Верим (приподнимается на локте): Послушай…
Златица:Помолчи. Вот солнце.
Свет на несколько секунд озаряет девичье лицо с закрытыми глазами, но вскоре его накрывает тень.
Верим:Почему ты мне никогда…
Златица: И не будем. Мне противно. С тобой это никак не связано. Плотское мне отвратительно… Ты веришь в непорочное зачатие? Думаешь, у нас тоже может быть ребеночек, без того, чтобы мы?.. Моя мечта. Поверь, дело не в тебе. Меня мутит от людей. Но ребенок… Это, кажется, было бы совсем неплохо.
Верим (разочарованно): Ну, вообще…
Златица:Что, взгрустнулось, папочка?
Верим:Нет, ничего.
Златица:Почему бы тебе не сменить прическу? У тебя одна и та же с тех пор, как я тебя знаю.
Верим:Оставь.
Златица:Думаешь, ты и так хорош?
Верим:Нет, но все-таки я — это я.
Златица:Да ну. Просто ты привык. Это условный рефлекс. Позвонишь, и собака пускает слюну. Посмотри, пробор, как татуировка, навсегда. Ты его ни на миллиметр не сдвигаешь… Это и немодно, и неестественно, ведь больше нет границ. Важна душа. Если ты почувствуешь себя женщиной, тебе могут сменить пол.