Сталкер тряхнул головой, посмотрел на дверь с засовом. Подошел, секунду-другую прислушивался, затем взялся за рычаг и с легкостью сдвинул густо смазанную солидолом задвижку. Приоткрыл сантиметров на десять и не понял, что видит. Белый, словно покрытый снегом, пол шевелился и колыхался. В первое мгновение сталкер подумал, что это туман, какая-то его разновидность. Он с грохотом захлопнул дверь, навалился плечом и запер засов. Обернулся, вытаращенными глазами уставился на Авигайль.
Та сидела, склонив голову, смотрела исподлобья и кротко улыбалась. Оскал кровососа по сравнению с этой улыбкой был дружеской ухмылкой. Черт подери, Гриф забыл, когда у него от страха зудели голени. Он дернул за ремень, рука поймала цевье, приклад уперся в плечо, палец лег на спусковой крючок. Мушка… Она ходила ходуном.
- Чокнутая дура, - прорычал Гриф, в два шага оказался рядом, ткнул стволом в грудину под ключичной впадиной и с силой надавил. - Что там? - мотнул головой в сторону двери.
Женщина молчала, продолжала улыбаться и, не моргая, смотрела сталкеру в глаза. Она вела себя так, словно не чувствовала боли и нисколько не боялась, а возможно, и не понимала, что может сейчас умереть.
- Я тебя сейчас грохну. Богом клянусь. Отвечай, что за дверью?
- Дети. Там дети, - проговорила женщина спокойно, продолжая растягивать губы в жуткой улыбке.
- Какие, на хрен, дети? - сталкер едва сдерживался, чтобы не нажать на курок. Первая волна испуга прошла, он попытался мыслить рационально. «От выстрела будет много грохота, а тупую тетку можно укокошить другими, менее звучными способами. Да хотя бы просто проткнуть стволом». Он сильнее надавил на винтовку. В месте контакта пламегасителя с кожей выступила кровь. Собралась полумесяцем под вороненым металлом, набухла и потекла тонкой бордовой изгибающейся струйкой.
Не переставая улыбаться, женщина опустила глаза и посмотрела на кровь. Некоторое время наблюдала, как та стекает по грязной коже за ткань, затем посмотрела на сталкера горящим взглядом, словно вид собственной крови натолкнул ее на какую-то умопомрачительную догадку. ЧД заулыбалась шире. Губы вытянулись в бледные ниточки, рот приоткрылся, заблестели влажные зубы.
- Дэтэиэкандэ-нянгэнораксэн… - из ее рта лился монотонный грудной звук с незначительными вариациями в голосе.
С минуту Гриф смотрел на нее, силясь понять. Затем выругался, убрал винтовку, схватил женщину за шиворот и рывком поставил на ноги. Не отпуская, на вытянутой руке поволок к двери. Открыл засов и втолкнул в комнату с белым колышущимся полом. Переставляя ноги циркулем, чтобы не упасть, Авигайль пробежала несколько шагов и встала. Не спеша повернулась влево, вправо. Из щели между губ потек прежний грудной гул.
Гриф наблюдал за ней из-за приоткрытой двери, подперев для страховки полотно берцем. Он, наконец, увидел, что белый плывучий пол был не чем иным, как огромным множеством лабораторных мышей. Они затопили все вокруг. Нос уловил смесь из запаха шерсти, мышиного дерьма и тухлятины.
Сталкер подумал, что в таком количестве грызуны чувствуют свою силу. Сейчас они набросятся, начнут кусать, повалят, а затем накроют вопящую и брыкающуюся ЧД мохнатым белым одеялом.
Ничего подобного не случилось. Мыши бегали в беспорядке, некоторые садились на задние лапки и внимательно смотрели на нее, казалось, они понимали нечленораздельные завывания. Женщина скользила взглядом по меховым тельцам и продолжала вещать своим утробным голосом. Постепенно стал образовываться спиральный круг, в центре которого высилась ЧД.
Гриф понял, что она здесь главная и сейчас происходит нечто демоническое. Она владеет их душами и в этот самый момент организовывает грызунов против него. Первым желанием было отгородиться от этого безумия железной дверью, запереть засов и никогда его больше не открывать, но в правой стене он заметил еще одну дверь.
Сталкер шагнул через порог. Мыши шарахнулись от него в стороны, словно он был объят пламенем. Гриф заметил в углу кучу костей, среди которых угадывались и человеческие. Два черепа, насаженные на рукоятки тренажера для пресса, приковывали к себе внимание. «Бляха-муха, - без удивления подумал сталкер, - эта тварь полоумная собиралась скормить меня своим мышам, как и этих бедолаг».
Дальше вдоль стены стояли велотренажер, станок для бицепса и тренажер для прокачки широчайших мышц спины. Изогнутой перекладины на последнем не было. Вместо нее трос с карабином самозатягивающейся петлей обвивал кости предплечья, которые заканчивались когтистыми пальцами.
В углу валялись баллоны зелено-серого цвета, похожие на кислородные, с вентилями, с белыми надписями.
Опасливо озираясь на мышей, сталкер подошел к ЧД со спины, грубо схватил под руку и поволок ко второй двери. Женщина не сопротивлялась и послушно шла. Альбиносы перед ними разбегались в стороны, словно льдины перед носом ледокола. Гриф подвел Авигайль к двери: - Что там? - спросил негромко и требовательно, посмотрел в ее снова ставшие безразличными глаза. Она смотрела на него и молчала, как собака, не понимающая, что от нее хотят.
- Говори, дура, не то вломлю, - он с силой сжал ее руку. Пальцы сомкнулись кольцом вокруг плеча. Сталкер в очередной раз поразился ее худобе.
- Ты не человек, - сказала она спокойно, не отводя пустого взгляда. Он тряхнул ее, злясь, что та не чувствует или не показывает вида, что ей больно. Хотя ЧД была слабой и в его власти, тем не менее она ему не подчинялась. У Грифа чесался кулак снова съездить по грязной физиономии и уже не останавливаться, разбить в тесто. От злости он заскрежетал зубами, а потом замерцал. Секунда-две, и он снова был прежним.
- Отпустэ, - проговорила женщина грудинным глухим голосом, попятилась. Выражение ее лица сделалось тупым, а в приоткрытом рте снова зашевелился язык.
«Опять двадцать пять, - с досадой подумал Гриф, - теперь от нее никакого толка». Он надавил на дверную рукоятку, приоткрыл дверь. В помещении было темно. Распахнул полотно шире, втолкнул женщину. Достал из кармана фонарь. Луч высветил столы, наваленные на них бумаги, журналы, книги, планшеты со скоросшивателями, папки, пустые банки из-под консервов, какие-то железные штуковины, болты, три монитора. Крайний левый выключенный, на экранах других замерли черно-белые картинки, вдаваться в подробности которых сталкер не стал.
По поведению ЧД сталкер понял, что опасность там не таится, зашел следом, посветил на стены, нашел у двери выключатель. Под потолком вспыхнули люминесцентные лампы. В отличие от коридора, здесь они горели все и не мерцали. Комната, примерно четыре на пять метров, была завалена всяким хламом. Посередине стояли три стола, состыкованные в ряд. Под столами - скамья, рядом - железное винтовое кресло с дырчатым сиденьем и такой же спинкой.
Гриф шагнул к столам, вгляделся в мониторы. Небольшая поляна, засыпанная сухой листвой, кончалась метрах в пяти от объектива камеры, дальше шли черные голые деревья. Это место Гриф сразу узнал. Даже рассмотрел цепочку следов, оставленную их ногами.
Второй монитор немигающим глазом смотрел на густой облетевший кустарник, в котором угадывался лаз. Ничего интересного. Гриф включил третий монитор. Камера смотрела приблизительно с десятиметровой высоты на изрытое поле и опушку леса. Снизу виднелись край крыши и небольшая зацементированная площадка, поросшая травой и кустарником. Изображение было нечетким. Объектив покрывали пыль и высохшие разводы.
Сталкер выпрямился и осмотрел комнату подробнее. В углу громоздились запечатанные коробки. Рядом валялись раскрытые, с разорванными краями. Несколько сложенных были засунуты между штабелем и стеной. Левее Гриф увидел ведро с мутной водой и ковшом. Еще левее на полу валялась разбитая радиостанция. Тот, кто приложил к ней руку, был явно зол. Устройство было размолочено вдребезги. Куча тряпья у стены поверх картонных коробок напоминала лежак. Дальше автомобильный аккумулятор, моток проводов, прочий хлам…
Запах. Он назойливо лез в нос. Такой же, как в мышиной комнате, только концентрированный и с большей примесью тухлятины. Сталкер порыскал взглядом и скоро наткнулся на пищевой термос зеленого цвета. Бока термоса были заляпаны засохшими бурыми пятнами. Крышка с квадратной рукояткой, с петлями под винтовые замки прилегала неплотно.
Гриф сместился левее и увидел то, что скрывали столы. На полу возле термоса лежала столешница. Ее застилал грязный, изрезанный, перепачканный в крови клеенчатый фартук. Из-под него выглядывал забрызганный, в разводах и подтеках, обычный бумажный лист формата А4 с карандашным рисунком. Неаккуратно начерканные темно-серые линии изображали то ли неимоверно жирную, то ли беременную бабу с прямыми длинными волосами, маленьким ртом-черточкой, круглыми, обведенными множеством кругов глазами с точками зрачков посередине. Раздутый живот покрывало множество звездочек. Рядом с рисунком лежал грязный нож. На краю столешницы стояла переносная одноконфорочная электроплита со сковородой. Короткий провод тянулся к разломанной розетке в стене. На сковороде покоилась недоеденная жареная мышиная тушка.
Гриф живо представил, как, стоя на коленях, ЧД разделывает грызуна и требуху со шкуркой выбрасывает в термос. Ничего отвратительного в этом он не усмотрел. Ему приходилось есть и не такое. Он отдал должное живучести ЧД и ее смекалке. Развести мышиную ферму - неплохая идея. Поразился другому, как она смогла прожить в таких условиях столько времени. Он повернулся и посмотрел на женщину. Она стояла там, где он ее и оставил, со связанными руками за спиной, понурив голову, с открытым ртом. Извивающийся язык воображение дорисовало само.
- Эй, как тебя там? - обратился Гриф к Авигайль. Он забыл ее имя. Мысленно, кроме как ЧД или дура, никак иначе ее не называл.
Женщина не шелохнулась.
- Эй, - снова позвал ее сталкер, подошел, наклонился, попытался заглянуть ей в глаза. Авигайль казалась куклой, у которой кончился завод. Взгляд потухший, неподвижный, глаза смотрят рассеянно. Гриф тронул ее за плечо: - Эй, - повторил он. Несколько секунд ничего не происходило, затем она подняла и медленно повернула голову в его сторону.