Алексей поднял открытую тетрадь и сосредоточился на чертеже, сделанном от руки. Стрелки указывали на элементы какого-то устройства, аккуратная подпись под каждой объясняла: «Очистка фильтра циркуляционного узла», «Вентиль впускной», «Регулировочная шкала». Он услышал торопливый стук каблуков по бетонному полу. Поднял голову и увидел идущего широким шагом Грифа. Тот громко сказал:
- Собираемся, Ява! Живо! Дождь кончился.
Сердце заколотилось часто, гулко, по телу прошлась горячая волна озноба: «Началось». «Так, - нервно вспоминал Алексей последовательность своих действий, - комбез. Надо натянуть комбез, затем накладки. Сначала на ногу, потом жилет и последними на руки. Колпак не забыть бы».
- Ява, - говорил Гриф резко, убирая тетрадь во внутренний карман куртки, - помнишь, куда бежать?
- Да, налево, - отвечал Алексей, ощущая сухость в горле. - Дождусь, пока туман уйдет за тобой, и потом иду.
- Все верно, - Гриф засовывал в вещмешок бутылку с водой. - Только смотри, раньше положенного не рви. Дождись, пока он точно весь за мной утечет. Я буду мчаться быстрее лани. Буду орать. Ты выскользни и незаметно чеши к бэтару. Никакого лишнего шума. Все тихо, - напутствовал сталкер.
- Ясно, - отвечал Алексей, застегивая комбинезон. Все было обговорено уже по нескольку раз, но он не возражал против напоминания. - А листья точно не загорятся?
- Лучше бы они загорелись, но такому не бывать. После дождя все сырое. Ускоряйся по мере удаления и смотри в клешни не угоди. Ищи нашу тропку, она должна сохраниться.
- Да.
- Если не найдешь, куда побежишь?
- На северо-запад к полю, - отчеканил Алексей.
- Правильно. Старайся руки держать дальше от тела. Выбежишь на поле, стрельни и чеши дальше, пока ноги не отвалятся. Встречаемся возле ЗИЛов. Близко не подходи. И под ноги смотри, хотя аномалий здесь мало, лишняя осторожность не помешает. Будешь ранен или понадобится помощь, сколько раз пальнешь?
- Один. Замотай рукава, - Алексей протянул Грифу проволоку.
- Точно. И слушай, я тоже стрельну, как на поле выберусь. Если ни выстрелов, ни меня к вечеру не дождешься, иди к развалинам и ночуй в КУНГе.
- Помню.
- Вот и ладушки, - заготовленными отрезками проволоки Гриф затянул рукав на левом запястье, принялся за правое. - Смотри по сторонам. Лупыри тебя любят. Стреляй сразу.
- Ага.
Гриф встал на колени, обмотал брючины проволокой. Затем ножиком соскреб немного клея с грудной пластины и размазал по левой голени, там, где потерял накладку. Тем временем Алексей натянул на голову душную двухслойную балаклаву. Она воняла шерстью и потом.
Сталкер поднялся, критическим взглядом осмотрел парня, повернул кругом.
- Нормуль, - заключил он, - бери «гадюку» и айда за мной. Он закинул за спину вещмешок, продел обе руки в лямки, автомат перекинул через плечо, хлопнул по правому карману, нащупывая зажигалку. - Все вроде взяли.
Он прощальным взглядом обвел убежище:
- С богом, - и уверенным шагом направился по коридору к люку.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
С минуту Гриф вглядывался сквозь глазок в тихий, поблескивающий влагой лес. Желтый ковер и торчащие из него палки под серым тяжелым небом складывались в сюрреалистичную картину. Сквозь грязь, пыль и разводы на линзе лес казался туманным.
- Запаляемся, - сталкер повернулся к Алексею. Достал из кармана зажигалку, крутанул ролик. Вспыхнуло пламя, осветило бетонные стены, низкий потолок, суровые лица, словно высеченные из камня.
Сначала Гриф поджег факел, затем с факелом прошелся вокруг Алексея, зажигая клей. Алексей стоял звездой, держал в правой руке автомат и безропотно покрывался пламенем. От неотвратимости смертельно опасного мероприятия его сердце неслось вскачь, как лошадь, закусившая удила. Последней Гриф воспламенил грудную накладку. Пламя разгоралось, удлиняло языки. Потянуло горелой резиной, жаром обдало кожу вокруг глаз.
- Я пошел, - выдохнул Гриф, резко крутанул кремальерный затвор. Занозисто скрежетнул металл. Он плечом ударил в железный блин. Со скрипом ржавые петли провернулись. Сталкер высунулся, быстро осмотрелся, а в следующее мгновение уже бежал по шуршащей глубокой перине, поднимая за собой желтые листья.
- Эге-гей!!! - заорал он громко. - Херь дымчатая, давай за мной!!! Здеся я!!! Эге-гей!!!
Та, которую звали, не заставила себя ждать, казалось, она прикорнула поблизости и с первым скрежетом засова встрепенулась, навострила уши, а с «Эге-гей!!!» уже со всех ног мчалась догонять.
Бело-серый закручивающийся клин, подобно смерчу, только уложенному набок, туман стремительно возник справа. Низко стелясь, вздымая облако листьев, устремился за сталкером.
- Началось, - с дрожью в голосе прошептал Алексей, облизал сухие губы. Под шерстяным колпаком становилось душно. Он стоял в сумерках бетонной надстройки и через приоткрытый люк смотрел, как туман устремляется за Грифом. Вот шлейф посветлел, истончился и скоро вовсе стал прозрачным. Алексей досчитал до десяти и выскользнул в проем. Разведя руки в стороны, косолапой походкой он торопливо направился влево, по едва угадываемой в листьях тропинке, словно в кофейной пенке след от ложечки.
Он не сделал и двадцати шагов, как впереди из-под палой листвы ленивыми белыми струями, словно снизу тлел костер, вытек туман и собрался в плотное облако. Оно казалось напружиненным, концентрирующим энергию, готовым в любой момент выстрелить длинным щупальцем, подобно ковбою, выходящему под звон шпор на середину пыльной дороги, держа руку над кобурой с кольтом.
Алексей остановился. Позади слышался удаляющийся крик: «Сюда!!! Сюда, тварь позорная!!! Здеся я!!! За мной!!!». «Уходит! - вспыхнула в мозгу красная лампа аварийного оповещения. - Гриф уходит!!!» Алексей попятился. Словно почувствовав его слабину, туман двинулся вперед. Он перекатывался внутри себя, бугрился дугами, перетекал кольцами, как будто демонстрировал свое демоническое великолепие. Казалось, он смакует момент, наслаждается все разрастающимся страхом жертвы, которая только трепещет, но скоро захлебнется ужасом.
Алексей забыл все, что ему говорил Гриф на такой маловероятный случай: «Беги, несмотря ни на что. Не останавливайся. Считай, ты уже труп. Не спасайся, просто беги. Выкинь все из головы и только переставляй ноги». Тогда все это было понятным, и даже представлялось, как он катится огненным шаром сквозь белесую мглу и та шарахается в стороны.
Он схватил автомат обеими руками и нажал на спусковой крючок. Длинная очередь, сопровождаемая грохотом выстрелов, прошила туман насквозь. Ничего не произошло. В нем даже не осталось завихрений от пуль, словно Алексей стрелял холостыми.
- Твою мать, - выдохнул парень и уже больше не сопротивлялся. Паника и ужас прорвали плотину и с катастрофической стремительностью обрушились на него. Жидкие разрозненные мысли, как дрисня на воде, крутились в водовороте событий, и ни одна не задерживалась.
Вытаращив глаза, Алексей бежал к спасительному люку. Метров за пять он сообразил и заорал во все горло: «Гриф!!! Я возвращаюсь!!!». Справа, слева возникли дымные отростки. Алексей завертел головой. Туман был с боков, сверху и теперь обгонял, чтобы заключить его в объятья. Неописуемый ужас хлестнул Алексея обжигающей плетью. Он взвыл и, сжигая оставшиеся силы, прибавил хода. Он уже тянулся к дверной рукоятке, когда туман окружил его, загустел в непроницаемую пелену.
- А-а-а!!! - заорал Алексей, закрыл глаза и бросился сквозь нее. Если бы он оставил их открытыми, то увидел бы, как туман на самом деле, а не в воображении, шарахнулся от него. Дымные букли и жгуты расступились, пропуская горящего человека. С закрытыми глазами Алексей врезался плечом в железную дверь. Омерзительно завизжали петли. От удара его отбросило, он упал на задницу. Боли не почувствовал, даже если бы сломал ключицу, вряд ли заметил. Он был напуган до жути, до отупения. Огляделся ошалелыми глазами, нашел спасительную щель и, не замечая ничего кругом, на четвереньках ринулся к ней. Полтора метра преодолел за доли секунды, уже почти влез в люк, когда что-то упругое, сильное обхватило левую лодыжку и часть голени там, где листья прилипли к накладке и потушили огонь.
Пот катил градом, сердце бухало в груди все равно что диффузор на басах, тошнотная слабость толчками расходилась по телу. Он задыхался в толстой балаклаве. Упирался изо всех сил, как кот, которого тянут за хвост из-под дивана… И победил. Да, победил. Несмотря ни на что, остался живым. Так, как говорил Гриф: «В зоне не главное, кто первым выстрелил, кто кого перехитрил, кто попал, кто нет, а главное - остаться в живых». Но на душе было гадостно, отвратительно. Опять он облажался, подвел Грифа и снова сел в дерьмо по самые уши. Никогда ему не стать сталкером. НИКОГДА. Его удел оставаться подопечным, папенькиным сынком, чемоданом без ручки, хромой псиной, которую не гонят из жалости.
Он лежал на бетонном полу ничком, в душной маске, тяжело дышал и думал: «Главное ли выжить? Нужна ли после такого жизнь эта?». Сейчас, когда он умирал со стыда, унизился своим страхом до невозможности, жить не хотелось. Он только не мог определиться, перед кем ему стыднее, перед Грифом или перед собой?
Спустя некоторое время, Алексею все же удалось оттолкнуться длинным шестом «рациональность» от топкого островка «совесть» и направить свой хлипкий плот «все плохо» к берегу «жизнь продолжается».
«Кого бы я удивил, подохни сегодня? - думал он скорбно, смирившись с ролью труса и ничтожества. - А так, может, еще пару-тройку дней протяну. Гриф вряд ли уже вернется. Я его так подвел… Он взял все на себя, отдал комбез, увел туман, рисковал жизнью ради меня, а я даже уйти по-тихому не смог. Кто я после этого? Обделался, как последний салабон. Надо было бежать, прорываться… Эх, что теперь об этом вспоминать. И правильно, что не вернется. Я камень ему на шее, заноза. Как он там про Пистона…».