Гриф стоял и усиленно вспоминал, когда развернулся. Казалось, таких моментов было несколько. Чем дольше он стоял, разрываясь между двумя сторонами, вертел головой, как будто что-то мог разглядеть в чернильной темноте, тем труднее становился выбор.
Стрекот. Далекий стрекот подкрылков послышался сзади. Определенно сзади. Гриф резко развернулся. Ноги Алексея по инерции подлетели и ударились в стену.
- Туда, - выдохнул сталкер, делая шаг по бетонному полу. Стрекот не повторялся, и вот Гриф уже снова сомневался, а был ли он вообще. Вполне возможно. «Гребаная темнота... Сплю? Может, я сплю?». Свободной левой рукой он больно ущипнул себя за бедро. «Нет. Надо идти дальше. Плевать, был стрекот, не было, иду прямо и баста».
Шаркая, клонясь под тяжестью, он тащился по черному тоннелю, которому, казалось, не было конца и края. В какой-то момент Гриф услышал бормотание. Его посетила шальная мысль, что Ява вовсе не умер, очнулся и о чем-то его просит. Он как будто называл его имя. Гриф остановился, прислушался, сердце забилось часто, натужно, словно глохнущий двигатель. «Чтоб я сдох», - сталкер сделал шаг вправо, уперся плечом в стену, подумал, неплохо бы передохнуть. Опустить Яву на пол и на пять, только на пять минут присесть, вытянуть уставшие ноги, распрямиться, набраться сил, перестать бормотать, а потом уже без остановки… Ноги стали подгибаться, тело наклонилось вправо. Он ощутил, как Ява соскальзывает по плечу, вклинивается между ним и стеной.
«Стоять», - осадил себя Гриф и с натугой, кряхтением выпрямился. Подбросил парня на плече, пододвигая к шее, обхватил рукой и заковылял дальше. «Нет. Идти. Надо идти».
Он понятия не имел, сколько прошло времени с момента, когда переступил порог бункера. Казалось, незаметно для себя за каким-то поворотом очутился в аномалии безвременья, в параллельной реальности, граничащей со сновидениями и безумием. В голове все смещалось и шло зыбью. Он едва передвигал ноги, а тело согнулось под неподъемной ношей в дугу.
Сталкер считал шаги и уговаривал себя сделать еще один. Хвалил за успехи и снова уговаривал. Он решил, что не бросит Яву ни при каких обстоятельствах. Представил его горбом, неотъемлемой частью своего тела. Если тот упадет, то только с ним.
«Судьба такая», - готовил себя Гриф к бесславному концу в бетонной норе. «На хер такая жизнь нужна. Может… - ему даже думать было трудно. Мысли приходили толчками, с задержкой, - это избавление такое. Хватит небо коптить. Пришло, значит… и мое время. А с Явой и не страшно. Вместе с ним тут ляжем. Долго лежать будем. Херушки до нас здесь… кто доберется. Две мумии тута…».
Полубред, как и его самого, остановила дверь. Железная, без рукоятки, такая же, как и в тоннеле под домом. В первые мгновения Гриф был уверен, что это именно она, что он каким-то образом забрел в тот тоннель, в нескольких километрах отсюда. И не удивился. Он шагнул к стене, стал возить рукой по гладкой бугристой поверхности в поисках рубильника. Не нашел, вернулся к двери.
- Эй, - сказал он слабо и ударил кулаком по толстому, глухому полотну.
- Эй! - повысил голос. Привалился лбом к металлу.
- Эй!!! - заорал он изо всех сил, что остались, и заколотил берцем. - Открывайте, суки! - голос его сорвался на сип.
Ничего. Тишина. Мертвая, равнодушная тишина. Сталкер сухо сглотнул. Кадык, словно крюком, проскреб по пересохшему горлу. «Все. Тупик».
Он не удерживал ноги, когда те подогнулись, опустился на колени. Ява соскользнул с плеча, брякнулся рядом. Гриф стоял, привалившись лбом к прохладному металлу, с закрытыми глазами. У него не было никаких мыслей, никаких желаний. «Не получилось, - далекое разочарование залетело в голову и село на жердочку. - Не получилось». В общем-то, он и не очень надеялся. Он полез сюда из безысходности. Что делать дальше, сталкер не знал, да и не задумывался над этим. Он выполнил вложенную в него программу, и теперь всё. Он ничего не желал, может, только чтобы побыстрее всё закончилось. Ни на что не осталось сил. Ему и так казалось, что берет их взаймы, что и так должен был давно скопытиться. Но зона зачем-то вела его сюда. Наверное, чтобы насмеяться. «Везет же Яве».
На самом ли деле он услышал щелчок или это в голове что-то лопнуло? Затем медленно, под давлением лба полотно пошло назад. Он не верил, пока не открыл дверь настежь и не упал лицом, грудью на пол.
Сталкер открыл глаза. Он лежал все в том же коридоре, только теперь под лучами яркого света, в окружении стен, выкрашенных зеленой краской. На трясущихся ногах Гриф поднялся. Под беленым потолком горели люминесцентные светильники, метрах в пятнадцати очередная железная дверь отсекала коридор. На ней желтой, потемневшей от времени краской было начертано «К7».
Сталкер возвращал взгляд по правой стене и увидел приоткрытую, тоже железную, дверь, только эта была с рукояткой. И там за ней… Гриф увидел в щель между полотном и косяком что-то шевелящееся. Не что-то конкретное, выше или ниже, а все пространство, оно как будто волновалось. Еще некоторое время он таращился, не смея моргнуть. Затем развернулся, наклонился, взял Яву за запястье и поволок за собой. Сил не было поднять и нести. Их вообще не осталось. Ноги от усталости и напряжения дрожали и гудели, как высоковольтные провода.
Пальцы, которыми он вцепился в руку Явы, налились жгучей болью, и он чувствовал, что они вот-вот разогнутся. Гриф начал мерцать. Он отметил этот факт, но значения ему не придал. Сейчас от его аномальной активности не было никакого толка. Он боялся одного, как бы не выпустить холодной мертвой руки.
Рывками приставлял ноги, отклоняясь назад, с натужным, сдавленным стоном тянул. Язык меж приоткрытых запекшихся губ уже не ворочался, он прижимался к сломанному зубу и тускло блестел.
Метра за три до двери голова закружилась. Гриф моментально, словно получил оглушающий удар, отключился. Пришел в себя, уже лежа на полу, едва замечая пульсирующую в затылке боль. Повертел головой. Нашел взглядом Яву. Тот лежал рядом навзничь, вытянув правую руку вверх, левую прижимая к телу, словно пловец на спине. Гриф вцепился в протянутую руку, поднялся и снова рывками поволок.
Он спиной толкнул дверь, втаскивая труп. Почувствовал, что голова снова идет кругом, остановился. Не спеша обернулся, словно ожидал увидеть кого-то. Комната была совершенно пустой, если не считать стоящего у торцевой стены столика. Обычного, хирургического, из нержавеющей стали, на колесиках, с рукоятками. На блестящей поверхности лежало что-то похожее на лоскут белой матовой клеенки. Поверхность полимера пузырилась, и когда очередной пузырь лопался, пространство вокруг столика вздрагивало и качалось.
Сталкер трудно сглотнул, повернулся, хотел было поднять Яву, чтобы оказаться в аномалии одновременно, но остановился. Дрожащей рукой достал из бокового кармана брюк мятую пачку сигарет, сдернул с нее защитную пленку. Затем правой рукой хлопнул по груди, нащупывая в накладном кармане карандаш. На нем все еще болтался обрывок пружинки. Усмиряя дрожь, Гриф старательно стал выводить буквы на глянцевой обертке.
Его занятие прервали щелчок электромагнитного замка и чьи-то торопливые шаги в коридоре. Сталкер не успел написать все, что хотел, и когда некто перешел на бег, Гриф отбросил карандаш, крепко сжал пачку в правом кулаке, на секунду замешкался, быстро переложил в левый, наклонился, подсунул под Алексея руки и с натужным воплем поднял его. Не смог выпрямиться, под тяжестью повалился вперед. Он сделал шаг уже в падении, вваливаясь во вздрагивающее пространство.
Глава 30. И снова здрасьте
Сталкер стоял неподвижно и смотрел на мертвое тело. Против братьев он ничего не имел. Их судьбу решила Тамара Викторовна Красневская, от которой на ПДА пришло «письмецо». Директор фонда «Доброе сердце» ни сном, ни духом знать не могла ни Саранчу, ни Гошика и тем более чем аукнется ее безобидное уведомление.
Гриф закинул трофейный мешок с хабаром на плечо, обернулся ко второму трупу. Несколько секунд колебался, затем подошел к Гошику. Задержал взгляд на ране, проследил багровый ручеек по бледному лбу к уху. Он не стал потрошить карманы и подсумки мертвых, подбирать их оружие, а быстрым шагом направился к месту, откуда началась вся эта свистопляска.
Поднял абакан, рюкзак, выпрямился и еще раз осмотрел место событий. Затем направился к обожженной сосне, возле которой произошло нечто, что на несколько секунд вырубило его.
Он никак не мог понять и объяснить себе, каким образом в его левой руке оказалась пачка сигарет. Сталкер подошел к толстой, накренившейся сосне с угольной корой, остановился, повертелся на месте, отыскивая отброшенную второпях пачку. Та белым пятном выделялась на сухой траве. Гриф сделал три шага, поднял ее. Bond с красными боками, red selection, без защитной пленки, мятая, худая. Сталкер заглянул внутрь - четыре сигареты.
Глядя на белые пористые цилиндрики, он по новой пережил момент, когда за сосной укрывался от пуль Гошика. Ни с того, ни с сего его повело, в голове потемнело, чтобы не упасть, вцепился в дерево. Всего на мгновение. В следующую секунду он снова был в себе. И за это время… В правой, как и положено, был вальтер, его наличие не подвергалось сомнению, а вот откуда в левой появилась пачка, сталкер не мог дать ответа. Тогда он мельком взглянул и отшвырнул, было не до нее. И вот теперь рассматривал пачку и вспоминал, словно шевелил прутиком листву, под которой что-то поблескивало.
«С чего бы им вообще появляться? - думал сталкер. - Я такие не курю». Из левого накладного кармана брюк достал пачку Kamel. На песчаном фоне желтый верблюд, как и положено, смотрел на запад.
Гриф наморщил лоб, убрал купленные в «Передозе» сигареты на место. Повертел подкидыша в руке. С обратной стороны было что-то накарябано печатными кривыми буквами. Сталкер приблизил пачку к глазам. Местами грифель карандаша скользил по глянцу и вместо окрашенной линии оставлял продавленный след.