Сехер нашел Тийну на террасе, как всегда. Она снова наблюдала за лодками, проплывающими мимо. Что-то в ее облике беспокоило его. Приближение болезни? Тоска? Что? Он не знал. Лаская ее, заставляя содрогаться от наслаждения, останавливая ее стоны поцелуями, любуясь безмятежностью ее лица во сне после утомительной ночи... он не мог избавиться от страха.
Ему казалось, что он сходит с ума. Что с ней может случиться? Она рядом, она здорова... А если и нет, ему под силу справиться с любой болезнью, известной людям.
И только одну мысль он загонял на самое дно сознания... Что, если она слишком долго пробыла тогда в святилище Богини? Он знал тайну культовых сооружений – когда определенным способомпривлекались и накапливались смертоносные энергии, которые вызывали страшные и необратимые эффекты для физических оболочек живых созданий, в том числе и людей. «Душам усопших властителей приятно постоянно ощущать пульс Земли...» Он помнил эти слова, произнесенные Старым Оракулом, когда тот осматривал построенную для него гробницу.
Но живые тела не были приспособлены выносить этот «пульс»...
Глава 36
Солнце мягко освещало плечи Тийны, склоненную голову, выразительный профиль. Сехер видел, что пора ее юности миновала...
Верховный Жрец вспомнил стайки девушек, гибких и ярких, как бутоны роз, – они приходили к храму Тота, бросали призывные взгляды. Он мог иметь любую из них. Он с удовольствием любовался ими, как любовался красивыми грациозными птицами в храмовой роще... Тогда он решил, что его мужское естество никак не отзывается на эти призывы потому, что он победил себя.
– О Владыка Вечности, как я ошибался!
Сехер подставил утренним лучам гладко обритую голову, крупно вылепленную, как и вся его высокая сильная фигура. Сейчас можно наслаждаться приятным теплом, – днем зной станет нестерпимым...
Он любил эту страну, которую не зря называли Страной Солнца, в которой поклонялись светилу, дающему жизнь. Бог Гор, Светлый Сокол, – побеждал силы мрака. А солнечного металла – золота – в Египте было больше, чем песка речного.
Сехер вдруг понял, что на Тийну он всегда смотрел по-другому, – не так, как на все остальное в этом мире. Когда он обращал на нее взор, сердце охватывала нежность, порождающая смятение мыслей... и самые сокровенные струны его души начинали петь свою древнюю, как сама Вселенная, песню... Он готов был отдать жизнь за ремешок ее сандалии. Это было так, и он ничего не мог с этим поделать.
Тийна вздрогнула, почувствовав его руки на своих плечах, легкий поцелуй в щеку.
– Ты испугал меня. Не подкрадывайся сзади! Ты так неслышно ходишь...
– Я давно стою и смотрю на тебя. Тебе хорошо?
Он поправил несколько выбившихся из ее прически прядок.
– Может быть, мне тоже побрить голову? – Тийна улыбнулась. – Просто завидно, как мало хлопот тебе доставляют волосы. И не жарко.
– Можешь сделать все, что захочешь, я все равно буду любить тебя.
– Даже если мое тело станет совсем старым и некрасивым?
– Я люблю тебя, а не тело. Если бы ты была цветком, я поставил бы возле тебя красивую беседку и проводил бы в ней свои дни. Я бы любовался тобой, гладил твои листья и беседовал обо всем, что меня волнует. Веришь?
– Обними меня...
Тийна чувствовала силу, исходящую от его рук, и ей казалось, что эта сила оградит ее от непонятной грусти или незримой опасности... она сама не знала, от чего.
– Как в тебе много всего, чего ты сама о себе не знаешь!
Сехер ощущал желание и с трудом справлялся с ним. Солнце начало припекать сильнее, жгло открытые плечи. Пора было уходить в дом. Построенный особым образом, он сохранял внутри прохладу в любое время суток.
– Пойдем. А если тебе лень идти, то я отнесу тебя.
Он легко подхватил ее и понес, прижимая к себе и чувствуя ее тяжесть, чувствуя счастье от этого движения, от этого утра, от этой жизни...
В один из дней, когда поля пожелтели от пшеницы и землепашцы приносили дары богине Рененутет, помогающей им возделывать землю и собирать обильный урожай, к дому Сехера прибыла небольшая процессия.
Вышколенные слуги пропустили во внутренний дворик только одного человека, преклонного возраста и тучного, одетого в богатые одежды. Взволнованное лицо его блестело от пота.
Хозяин встретил гостя на открытой террасе. Солнце садилось в реку. Закат окрасил воду в пурпур и медь.
– Что привело тебя сюда в столь поздний час? Какая тревога не дает тебе покоя?
Сехер собирался провести вечер в наблюдении звездного неба и составлении магических карт, поэтому непрошеный посетитель слегка раздосадовал его.
– Прости, Владыка, – голос гостя дрожал от напряжения или страха, – мне известно, что ты служил самому Великому Джехути-Тоту, который был сердцем Ра, писцом Богов, и произнес слова, сотворившие мир! Ты знаешь все заклинания, которые души используют в своем путешествии из этого мира в иной...– старик запнулся, и глаза его наполнились слезами. – Моя единственная и любимая дочь умирает. Неизвестная болезнь поразила ее, и я умоляю тебя совершить магический обряд!
Сехер опустил глаза. Мысленным взором он увидел тело молодой женщины, в котором едва теплилась жизнь. Решение, как и всегда, пришло само собой, ему оставалось только произнести слова надежды.
– Огонь растения Хетхер убьет жар лихорадки в ее членах. Твоя дочь будет жить. Ей еще не время идти по Дороге Мертвых.
Он жестом остановил порыв старика броситься к его ногам и продолжал:
– Тебе придется оставить девушку здесь. На несколько дней. Потом заберешь ее. Но ты окажешь мне за это услугу.
– Приказывай, я все исполню. Ларцы с дарами я привез с собою. Если этого недостаточно, скажи... нет пределов моей благодарности.
– Ответь мне на два вопроса. Что случилось с твоей дочерью? И откуда ты узнал, кто я?
Лицо гостя побагровело еще сильнее, он тяжело отдувался, глазки его, затерявшиеся между пухлыми щеками, забегали. Воля Жреца оказалась сильнее – тучный господин сник и забормотал нечто невразумительное.
– Говори ясно. – Голос Сехера прозвучал негромко, но ослушаться его было невозможно.
– Владыка, произошло ужасное! Моя дочь, цветущая, здоровая, гибкая, как молодой тростник, внезапно начала чахнуть и увядать столь стремительно, что все целители разводили руками. Никто не давал мне надежды. Боги отвернулись от меня и моей несчастной дочери! И все из-за этих проклятых серег!
– Каких серег?
– Выслушай... Мой младший брат, военачальник фараона, воевал на границе Нижнего Царства и был убит. Вместе с горестным известием мне привезли его вещи. Что воин берет с собой в поход? Самое необходимое. Оружие я отдал его другу, а плащ решил оставить себе, на память. Когда же я уединился, дабы ничто не мешало мне оплакивать моего брата, я прижимал к себе плащ, ощупывал каждую складочку, заливаясь слезами. И вдруг пальцы мои наткнулись на что-то твердое. Я разрезал шов и увидел прелестные женские серьги с рубинами. Такой тонкой и необычной работы мне еще не доводилось видеть. А уж я знаю толк в драгоценностях!
Я подумал, что мой брат хотел сделать подарок женщине, которую любил, и спрятал серьги, чтобы они не потерялись в походе. Я хотел выполнить последнее земное желание моего дорогого брата и начал повсюду узнавать об этой женщине, чтобы передать ей подарок. Но... так и не смог ее найти. Никто ничего не знал, и мне пришлось прекратить поиски...
Старик тяжело вздохнул и робко посмотрел на Жреца. Тот невозмутимо слушал, оставаясь спокойным.
– Продолжай.
– Я очень люблю свою дочь. Она – единственная отрада моей жизни. Я решил отдать ей серьги.Когда она их увидела, то сразу надела. И с тех пор не расставалась с ними. Жизнь пошла своим чередом, и все было хорошо... Но в один из дней я заметил у нашего дома странного человека, с ног до головы закутанного в покрывало. Я велел слугам выгнать его, но они не сделали этого, потому что странник исчез...
Сехер насторожился, сердце его быстро и сильно забилось – он вспомнил серую тень в саду и почувствовал, как жар бросился ему в лицо. Дыхание Сета снова опалило его...
Старик заплакал.
– Возвращаясь однажды утром с причала, где я закупал кое-какие товары, я увидел в саду мою дочь и рядом с ней этого ужасного человека. Ничего особенного в нем не было, но когда я увидел его, ледяной холод сковал мне грудь и непреодолимый страх закрался в сердце. Дочь объяснила, что странник хотел купить ее серьги, но она отказалась продавать их. Не знаю почему, я в тот же день уговорил дочь спрятать драгоценность...
– Тогда и случилось несчастье?
– Да, Владыка... Моя девочка стала печальной, к ночи у нее началась лихорадка, которая то прекращалась, то начинала терзать ее вновь... Она таяла на глазах. Никто не мог помочь ей... никто.
– Тот человек появился вновь?
– Воистину так... Мне не удавалось рассмотреть его лицо. Он не говорил, а шелестел, словно сухой камыш: просил продать ему серьги, и тогда моя дочь поправится. Но я ему не поверил. Позвал рабов, и странник исчез. Мы обыскали все вокруг... он словно сквозь землю провалился...
– Как выглядят серьги?
Сехер не знал, зачем он спрашивает об этом.
– Круглые большие рубины в золоте, листочки, орнамент... У меня не очень хорошее зрение, – старик потер воспаленные глаза.
– Твоя дочь выздоровеет. Но... ты не сказал мне, откуда знаешь, кто я.
– Мой кормчий шепнул мне. Он видел Верховного Жреца Тота во время ритуальных мистерий. Ему показалось, что новый хозяин большого дома на берегу очень похож на него. Я слышал, никто не уходил отсюда без надежды. Кроме того, я и сам несколько раз бывал в Храме, но у меня не очень зоркие глаза...