– Забудь о том, кто я.
– Да, господин...
– Через три дня приходи за своей дочерью. А украшение, из-за которого случилось несчастье, спрячь так надежно, как только можешь. Или избавься от него.
– Как можно? Ведь это память о моем брате!
– Что ж, я сказал – ты услышал...
Больную девушку поместили в отдельной комнате в глубине дома, и начались обычные хлопоты. Ночь опустилась на землю, повсюду воцарились тишина и покой. И только Сехер так и не сомкнул глаз до утра...
За домом Тийна выращивала лук, лен и другие растения, применявшиеся в медицине. Ухаживать за грядками ей помогали двое слуг. Изида, любимая дочь Ра, считалась большим знатоком лечения болезней. Богиня являлась больным, и они выздоравливали.
Пучки лука подносились умершим. Считалось, что он символизирует «белые зубы Тота». Тийна знала, что лук наиболее пышно растет и оказывается в самом соку при убывающей луне. Сейчас было как раз такое время.
День клонился к вечеру, но солнце еще ярко светило. Она посмотрела на небо – «ладья, в которой Ра плывет с полудня до заката»... Усмехнулась. Было приятно смотреть на зеленые, сочные перья лука на грядке.
Густо разросшийся тамариск и оливы надежно скрывали от посторонних глаз внутренний дворик. В их тени Тийна установила решетку, на которой по вечерам любила жарить рыбу с пряностями и солью. Корзинка с рыбой уже стояла, накрытая широкими зелеными листьями. Жрица Изиды присела на корточки и с удовольствием принялась разжигать огонь, подкладывая специальные кусочки дерева. Душистый дым поднимался вверх...
Тийна помещала в брюшко каждой жирной рыбины колечки лука и укладывала на решетку. Когда одна сторона как следует подрумянивалась, она переворачивала тушку, ворошила прутиком угли.
Вдыхая чудесный аромат поджаривающейся рыбы, женщина прикрыла глаза...
Сехер тоже любил эти часы отдыха в сумерках, когда мохнатые ночные бабочки порхают в остывающем воздухе, когда лунный свет проливает на все вокруг свое призрачное сияние. Рядом с Тийной он становился неким особым существом, не таким, как в отдельности, сам по себе. Как будто у них было только по одному крылу, и, чтобы взлететь, им необходимо было соединиться...
Уже совсем стемнело, когда мужчины вошли в подъезд дома, где жил Альберт Михайлович. В подвале тоже оказалось темно. Мощный фонарь высвечивал обломки мебели, паутину, угольный утюг, какие-то огромные сундуки, пыль и запустение.
– Черт!..
Влад с грохотом на что-то наткнулся и не удержался на ногах. Оказалось, что он довольно удачно уселся в громоздкое кожаное кресло, которое чудом не рассыпалось.
– Я уж думал, ты сквозь землю провалился, как тот тип, которого ты упустил, – проворчал Сиур.
Возникшее, как только они спустились в подвал, напряжение – разрядилось.
Они методично, пядь за пядью, исследовали пол, насколько позволяли набросанные повсюду вещи. Некоторые приходилось приподнимать, сдвигать.
– Слушай, шеф, хорошо еще, что площадь маленькая! Я уже весь взмок. Не-е... Так мы ничего не найдем. Кучи хлама переворотить надо. Эту рухлядь лет сто никто не тревожил...
Откуда-то из глубины вдруг возник приглушенный утробный рык... Сиур вспомнил, как ему стало плохо на мгновение, когда он впервые вошел в подвал. Рык тем временем наполнился мелкой пульсирующей вибрацией – почти незаметной, неощутимой... Влад насторожился и приложил ухо к полу.
– Это метрополитен! Точно. Здесь не очень глубокая линия.
– Ты уверен?
Объяснение казалось слишком простым. Сиур уже понял, что все простое в этом деле оборачивается сложным.
– Конечно, – подтвердил Влад. – После того как мы отрабатывали выживание в подземельях, я его ни с чем не спутаю. Паек на два дня выдавали, и каждый сам по себе – как сможешь, как получится. Выбираться наружу надо было в условленном месте в условленное время. Я потом месяц отмыться не мог. Все казалось, канализацией воняет. Ну, кошмар!
– А мне здесь в прошлый раз нехорошо стало... Такое померещилось, – глюки, одним словом! – Сиур провел тыльной стороной ладони по лбу. – Даже сейчас пот прошиб. Но ты прав, это действительно подземка. Черт! Что со мной происходит?
Не обнаружив никаких отверстий в полу, они приступили к обследованию стен. Самый примитивный способ – простукивание – ничего не дал.
– Стены, видать, старые, сделаны на совесть. Не картонные перегородки, как сейчас лепят: на первом этаже чихнул – на пятом штукатурка обсыпается.
– Ты, Влад, мастер тайники обнаруживать. Давай, нажимай на все подряд.
– Шутишь? Тут нажимать до второго пришествия.
Сиур посмотрел на светящийся циферблат часов, присвистнул.
– Не подвал, а бермудский треугольник какой-то! Не успели зайти, – а уже пять утра.
– Не может быть... – Влад глянул на свои часы. – Действительно. Мне показалось, мы тут не больше двух часов...
– Давай быстрее. Свети сюда, вдруг щель какая-нибудь есть... осматривай внимательно кладку.
– Кладка необычная, зазоров между кирпичами почти никаких...
– Ну-ка, постой...
Сиур ощупывал стену рукой – всюду она была одинаково шершавой, и в одном месте ему показалось...
– Посвети сюда!
Влад приподнял фонарь.
– Мне показалось, тут то ли выщерблено, то ли выцарапано что-то...
– Выцарапано! – засмеялся Влад. – Кому тут царапать-то?
– Ты свети!
– Ничего не видно.
– А рукой чувствуется. Попробуй!
Влад придвинулся и взял фонарь под мышку. Угол падения светового луча изменился, и... на стене мелькнуло какое-то изображение.
– Ну, видел?
– Что-то есть...
Сиур повернул фонарь, – игра света и тени на выбоинках, нанесенных особым способом, образовала изображение Глаза. Странно и жутко было видеть этот Глаз, который как бы подмигивал: то появляясь, то исчезая... Если свет падал чуть под другим углом, увидеть его было невозможно. Им просто повезло, невероятно повезло!
– При обычной лампочке этого ни за что не увидишь... Кто мог сделать такое?
– Если бы не фонарь...
Сиур медленно прикасался пальцами к изображению. Что-то знакомое чудилось ему в способе, каким был нанесен рисунок. Что-то очень давно забытое.
Охотники на львов и бегемотов... плакальщицы, заламывающие руки в немой скорби... молодая жена, подающая мужу букет полевых цветов... чуть выпуклые, чуть углубленные рельефы, играя светом и тенью, создают тончайшую вибрацию поверхности – все живет и дышит...
– Шеф!
Сиур очнулся. Влад внимательно смотрел на него, в глазах мелькнуло беспокойство.
– Все в порядке?
– Да. Мне показалось, когда-то я уже видел такие рельефы... Может, в музее? Они возникли перед моими глазами! Разные... Выбитые на каменных стенах. Странно, правда?
Влад уже ничего не находил странным. Он снова и снова разглядывал Глаз на стене и думал: зачем его здесь изобразили? Почему рисунок сделан так, что его не видно?
– Это знак. Но не для всех, – заключил Сиур. – Это знак для избранных.
– Похож на Глаз Дракона. Помнишь, на статуэтке?
– Глаз Дракона? Вход в иные миры?.. Вход! – Сиур схватил товарища за руку. – Это вход! Указание на вход! Жми на этот кирпич...
Они стали пробовать нажимать то там, то здесь... Время шло, а кирпичи не поддавались.
Внезапно раздался тихий шорох, или шелест. Словно подул ветер и зашумели листья. Потянуло едва ощутимым сквознячком, и часть кладки бесшумно въехала внутрь стены... чуть развернулась, и в стене образовался проем. Кромешная тьма не рассеялась, когда Влад посветил внутрь. Она поглощала все – свет, звук...
– Туда так просто не сходишь, я это чувствую... – Влад с опаской заглянул в зияющий чернотой проем и поежился. – Что-то мне не по себе.
– Пожалуй, ты прав. Нужны веревки, – хорошее снаряжение, одним словом. И время.
– Подвал никуда не денется, и этот вход тоже. Осмотрим его в другой раз. А сейчас пошли!
Сиур согласился. Однако проем нельзя оставлять открытым. Но каким образом закрывается вход? Они попытались нажимать на кирпичи... бесполезно.
– Тьфу ты!
Влад отошел, и проем сам по себе закрылся.
– Он закрывается сам, когда отходишь. Славно сделано! Ну, теперь спокойненько можно отчаливать, шеф.
Влад снова зацепился за кресло. Изрядный слой пыли и мелкий мусор он смахнул еще в первый раз, когда падал. На потертом кожаном сиденье лежал вполне приличный деревянный футляр с кованым узором по углам.
– Гляди-ка, обо что я ударился! Аж искры из глаз посыпались! Еще подумал, чего же это кресло такое твердое?
Сиур поднял футляр, оказавшийся довольно тяжелым. Непохоже, что он пролежал тут десятки лет. Запылился, конечно, но не так, как все остальное. Вещи, которые очень давно лежат в подвалах или на чердаках, имеют особую печать заброшенности. Футляр среди всей прочей рухляди казался случайно попавшим сюда.
– Возьмем его с собой. Дома посмотрим, что там...
Глава 37
– И что ты обо всем этом думаешь?
Влад, у которого разыгрался аппетит, уминал бутерброды один за другим. С набитым ртом разговаривать не очень-то удобно, но он ответил:
– Чертовщина, я же тебе говорил. Нечистое место! Подвал, в котором все пропадают... – Он хмыкнул.
– Ну, не все.
– Это еще не известно. Мы-то с тобой туда по-настоящему не ходили!
– Ты же знаешь подземку... тебе и карты в руки.
Влад скривился, как от горькой пилюли.
– Не порть аппетит! Мне эту клоаку вспоминать противно. Потом даже сны кошмарные снились: темень, вонь, крысы... – Он в сердцах сплюнул.
– Кстати, с чего ты взял, что это вход именно туда? Дом старый, подвал еще старше, судя по всему.
– То-то и оно! – Влад даже перестал жевать. – С этими столичными подземельями... – он вздохнул. – Набредем на какой-нибудь застенок Малюты Скуратова