В комнате без окон снова горел камин. Первобытный огонь жадно лизал сухие дрова так же, как и сто, и тысячу лет назад... Все в жизни рано или поздно повторяется. Опять двое, – мужчина и женщина, – смотрели на пламя, опять их сердца замирали от неизъяснимого чувства, названия которому еще не придумано...
– Я увидел в Саду Любви, как зимой расцветают деревья...
Сиур наконец позволил себе сделать то, что ему давным-давно снилось тревожными ночами – обнял и прижал к себе женщину, которая несла в себе и с собой все, что составляет непостижимую загадку любви...
Он не хотел более медлить. Она смущенно откликалась на его ласки, легкие и настойчивые. Их поцелуи длились так же долго, как их ожидание. Они любили друг друга на шкуре, расстеленной у горящего огня, с медленной страстью соединялись в самом упоительном ритуальном танце, постепенно достигая мощного, чарующего ритма, который совпадает с пульсом вселенной...
Сиур любил ее снова и снова, зажигая ее желание и утоляя его так, как только он это умел. Гореть в этом огне было острым и болезненным наслаждением, которое не насыщало, а только пробуждало новую жажду...
Они заснули в изнеможении и спали без сновидений впервые за бесконечные времена. За стенами недостроенного дома на траву и листья легла роса, порозовел горизонт, и лик луны померк в преддверии утра...
...Зазвонил телефон.
Сиур сквозь сон нащупал трубку на полу у камина. Неужели ночь прошла? Он осторожно встал и босиком вышел в соседнюю комнату, на ходу пытаясь влезть в джинсы.
– Привет, шеф, ты где? – бодро прозвучал голос Влада.
– В раю...
– Понял, – Влад помолчал. – У меня новость для вас!
– Надеюсь, хорошая?
– Лучше не бывает. Тот парень, которого сбил внедорожник...
– Ну?
– В общем, мне жаль вас расстраивать, ребята, но это не киллер.
Сиур резко сел на стул, остатки сна бесследно улетучились. Вот этого он никак не ожидал.
– Ты уверен?
– Ну, не на сто процентов... Людмила его по фотографии не опознала. Могла ошибиться, конечно. – Он кашлянул. – Видишь ли, мне сомнения всю ночь спать не давали. Уж больно удачно все складывается! Я в пять встал, – все равно, думаю, уснуть не могу, так хоть делом займусь. Стал звонить, наводить справки. Пару человек меня обматерили как следует, с учетом времени суток... но это мне по барабану, ты ж знаешь! Так вот, что я выяснил: личность мужика этого погибшего удалось установить. Подробности я опускаю, – в общем, это мастер-плиточник из строительной бригады. Они какие-то склады ремонтировали, выпивали после работы всей компанией. А этому бедолаге прогуляться захотелось, покурить на воздухе. Шел себе и шел по шоссе...
– Там что, тротуара не было?
– Был. Ты сам-то всегда по тротуарам ходишь? К тому же выпил человек... ему море по колено. Движения в том районе вечером почти нет. И вот, поди ж ты. Видать, судьба его такая.
– Так его что, случайно сбили?
Сиур никак не мог смириться с тем, что проблема, которую он считал уже почти решенной, возникла снова.
– Да нет, думаю, по ошибке. Одет он точно так же, как девочки рассказали, – в черном, и рост, телосложение подходят. Оказался в плохое время в плохом месте. Я так прикинул, что неизвестные, которые нас очень интересуют, назначили киллеру встречу для расчета или еще чего. Только он не дурак! То ли не явился, то ли решил понаблюдать, что будет, – не новичок, судя по всему. Вот и увидел. Теперь его подавно не достанешь, он же понимает, что за ним не только милиция, но и заказчики охотятся.
– Черт! – Сиур стал искать по карманам сигареты.
До него доносилось ровное дыхание Тины. Дрова в камине догорели, только в самой глубине малиново посвечивал жар углей.
– Ты ничего не путаешь, Влад?
– Сам посуди: строительная бригада, плиточник, работяги его давно знают, говорят, даже в армии не был, по зрению. Какой из него профи?
– Да, облом. Почему же строители сразу не хватились товарища?
– Упились вусмерть...
– Умеешь ты испортить малину! – в сердцах сказал Сиур.
– Что поделать? Факты вещь упрямая.
– Как думаешь, стоит опасаться киллера? Вряд ли он знает, что его видели...
– Ему сейчас по-любому не до свидетелей. Он пока затаится. А там... придумаем что-нибудь.
Сиур осторожно, стараясь не греметь, включил чайник. Достал жасминную заварку. Мелькнула мысль о кофе... Нет, лучше чай. Он умылся холодной водой, но это не помогло сбросить напряжение.
Тина проснулась, – не хотелось вставать, идти куда-то, что-то делать... Она посмотрела на угли в камине, протянула к ним руку – тепло. Почувствовала, как краска бросилась ей в лицо. Боже, что было ночью!.. Она зажмурилась. Как она посмотрит в глаза этому Сиуру? Что он теперь о ней подумает? Тина натянула плед себе на голову со жгучим желанием никогда не вылезать из-под него.
Как это все получилось? Вчера они долго стояли в одичавшем саду, листья на кустах жасмина блестели в лунном свете. Тихий вечер, аромат ночных цветов навевали истому. Рядом был мужчина, который ей нравился. Напряжение последних дней схлынуло... Все словно замерло в преддверии грядущих событий. Сокровенные желания, до сих пор подавляемые ею, всколыхнулись, затопили сознание, подчинили его себе, как неуправляемая стихия... И Тина отдалась на волю этому бурному течению... Пусть будет, как будет! В конце концов, для чего тогда вся эта жизнь?..
Смутно вспомнилось, как они сидели у камина, пили коньяк. Сколько она выпила? Наверное, много... Приятно кружилась голова, горели щеки. По лицу Сиура, по его широкой груди пробегали огненные тени. Она позволила ему обнять себя, чувствуя жар его тела сквозь ткань блузки, потом... его шепот у самого уха, тихий, как шелест крыльев бабочки. Что он шептал ей?
О Боже, конечно же, он должен был говорить что-то о любви. Мужчины в таких случаях обычно это делают. Но он... кажется, мало говорил... Просто начал целовать ее, чуть прикасаясь к ее губам, – пока она сама не захотела, чтобы это было сильнее. И тогда он стал целовать сильнее и дольше, раскрывая ее губы, расстегивая блузку... Как он раздел ее и себя, – исподволь, не прекращая ласк и поцелуев... – она и не заметила. Он угадывал малейшее ее желание, и скоро сладостное забытье разлилось у нее в крови. Теперь она сама хотела того, что он с ней делал...
Тина еще глубже зарылась под плед, в ужасе от того удовольствия, с которым она вспоминала ночное безумие... Хорошо, что здесь, по крайней мере, нет окон, и ей не придется показываться на свет дня. Тем более смотреть на мужчину, с которым она... О, нет! Однако же надо вставать, одеваться, наконец. Не может же она лежать так до бесконечности...
Нужно, чтобы он все-таки что-то сказал, как-то объяснился. Этот Сиур, похоже, довольно бесцеремонен с женщинами. Сколько у него их было? Какой стыд, что ее не особо это интересует! Какая разница? Имеет значение только то, как он теперь поведет себя...
Она точно знала, чего ему не следовало делать и говорить.
Сиур вошел в комнату с дымящейся чашкой чая на блюдце, придвинул низенький столик и поставил на него чай, затем положил в камин несколько поленьев и разжег огонь. Несмотря на лето, здесь, в цокольном этаже коттеджа, было довольно прохладно. Он старался проделывать все тихо, думая, что Тина еще спит.
На улице вовсю свистели и чирикали птицы, на траве и листьях лежала роса. Сиур сорвал несколько веток жасмина, стряхнув с них жужжащих пчел, понюхал и медленно пошел к дому. Как хорошо было в саду, заросшем кашками, синими петушками, одуванчиками и крапивой! Он шагал по узкой тропинке, думая о Тине. Неужели это его сердце замирает, как у влюбленного мальчика?..
Он принес влажные, усыпанные цветами ветки и положил на шкуру у камина, – с благоговением, словно на алтарь, – не переставая самому себе удивляться. Он никогда не был сентиментальным! Свежий горьковатый запах распространился по комнате. Тины не было...
...Окончательно проснувшись, она пошла в душ. Стоя под теплыми струями, старалась привести свои мысли в порядок. Обернула мокрую голову полотенцем, натянула футболку и отправилась сушить волосы...
Сиур сидел на полу в позе лотоса и медитировал. Глаза, во всяком случае, у него были закрыты. Тина увидела цветущие ветки на ложе их страсти и просияла. Значит, она для него не девочка на одну ночь, которой утром, утолив плотские потребности и протрезвев, суют доллары и отправляют с глаз долой. Она подумала, что именно ему не простила бы подобного. Может быть, потому, что он слишком много для нее значил...
Дело не в интимных отношениях, – это у нее уже было. Мальчик, с которым она случайно познакомилась в кафе, где отмечала день рождения ее однокурсница, был выпускником военного училища и через день уезжал к месту службы. Он проводил ее домой, зашел на чашку кофе. Родители, как всегда, пропадали в очередной экспедиции, а Тине было так одиноко, так тоскливо...
Мальчик остался на ночь, бормоча что-то о любви, о том, что через год он приедет в отпуск и они поженятся. Все произошло очень быстро, робко и суетливо, оставив ее опустошенной и разочарованной, – как ей тогда казалось, навеки. Она, как многие девушки, в горьком недоумении спрашивала себя: «И это – все? Вот об этом сочиняют бессмертные стихи и пишут романы? Вот об этом мечтают сиреневыми ночами? Вот из-за этого теряют голову и рискуют жизнью?..»
Мальчик прислал несколько писем, таких же пустых, как и то, что произошло той единственной ночью между ними. Сначала Тина отвечала ему, потом собралась с духом и написала, что между ними никогда ничего не было... что он ей ничего не должен и она ему тоже. Она искренне в это верила и считала, что так и не стала женщиной...
Сиур услышал ее шаги и открыл глаза, тут же встал, подошел и легко поцеловал ее в висок. Он видел ее смущение и боялся сделать неверный шаг.
– Прости, хотел нарвать тебе много лилий на речке, но не смог далеко уйти от тебя. Сама мысль об этом оказалась для меня невыносима. Но я исправлюсь, обещаю!