Нэйт явно наговорил лишнего. Лисса видела, как на лице у него проступает сожаление.
Он посмотрел на нее.
– Ты когда-нибудь хотела детей? – спросил он тихо.
– Почему же нет? Однажды я даже была беременна.
– Неужели?
Ей вспомнилась размытая фигура на сканированной фотографии, сделанной в клинике Мэри Стоупс на Уоррен-стрит. Шел конец первого курса театральной школы.
– Что случилось?
– Я сделала аборт.
– Мне очень жаль.
– Оно не стоит того. Вот, – протянула она ему виски, – «Сланче!»
Виски обожгло ей горло. – Сигарету? – спросила она.
– Ты читаешь мои мысли.
Они вышли на улицу, замешкавшись в дверном проеме и с минуту решая, кто выйдет первым.
– Иди ты, – вновь заговорил он. – Ты все еще не сказала, почему твой день был таким дерьмовым.
– Один человек… критиковал мою игру. Наверное, я плохо восприняла это.
Она пыталась заземлиться, почувствовать себя посреди дождя и машин с включенными фарами. Люди маневрировали в толпе с открытыми зонтиками. Лисса чувствовала, как пьянеет с каждой секундой.
– Иногда мне кажется, что меня так мало связывает с реальностью. Иногда я не чувствую себя настоящей.
Лисса повернула лицо к Нэйту. Он молча наблюдал за ней. Его лицо было совсем близко, он покачал головой.
– Что? – не поняла она его жеста.
– Мне странно слышать, что ты так говоришь.
– Почему?
– Потому что я всегда считал себя такой живой, реальной, даже больше, чем реальной.
Она тихо рассмеялась.
– Я помню, как впервые увидел тебя. Ты просто… ты знала, кто ты, знала свой стиль.
– Это было двадцать лет назад, Нэйт. Тогда я действительно могла думать, что знаю, кто я.
– А тот развратник из благотворительного магазина?
– О чем я только думала?!
– Эти вечеринки, – сказал Нэйт. – Они были хороши, правда, в те дни? Нам на все было плевать, не так ли? Мы были свободны.
Он подался вперед и схватил Лиссу за запястье. Она увидела его пальцы, небрежно подстриженные ногти и почувствовала собственный пульс под его рукой.
– Я скучаю по всему этому, – сказал он.
«Называй то, что видишь».
«Ты хочешь меня».
«Ты хочешь меня».
– Кто? – вслух произнесла она, снова глядя ему в лицо. – Кто я… для тебя?
– Ты красивая, ты умная, ты дикая, Лисса. Ты настоящая!
Он поднял руки к ее лицу, почти прижавшись губами к ее губам.
Она приоткрыла губы, впуская его язык.
– Извини, – пробормотал он, резко отстранившись.
– Ничего, – ответила Лисса.
– Мне не следовало этого делать.
– Все в порядке. Ничего же не случилось.
– Ханна, – проговорил он сдавленным голосом.
– Ничего не произошло, Нэйт.
Он с силой провел рукой по лицу:
– Все не то. Она хочет сделать это снова, экстракорпоральное оплодотворение. Хочет пойти в другую клинику. На Харли-стрит.
– Это, должно быть, чертовски дорого, тысячи фунтов.
– И еще куча других хлопот.
– Так что же ты собираешься делать?
– Понятия не имею.
Нэйт чувствовал, что отчаяние возвращалось, накрывая его. И он смотрел на нее, вопрошая.
– А что бы ты сделала? – наконец спросил он.
– Боже, – тихо рассмеялась Лисса. – Не спрашивай меня.
– Но все же, – настаивал Нэйтан. – Я тебя спрашиваю. Ты первый человек, с которым мне удалось поговорить об этом. Ты даже не представляешь, как легчает на душе, когда с кем-то поговоришь. Лисс, скажи мне, что бы ты сделала?
– Я бы не стала пробовать еще и еще, – ответила она, глядя на залитую дождем улицу. – Я бы сказала: нет – значит нет.
Ханна
Ханна и Нэйтан вышли из метро в Риджентс-парке, прошли мимо кремовых зданий с колоннадами вдоль Мэрилебон-роуд, свернули на Харли-стрит. Ханна шагала быстро, как будто опаздывала. Нэйтан чуть отставал, провожая взглядом особняки, дорогущие огромные машины, из которых вылезали тощие женщины в платках, а иногда и пожилые дамы, несущие на руках своих крошечных собачек.
Ханна позвонила в колокольчик трехэтажного дома, решив для себя, что это даже хорошо, что он чуть менее величественный, чем те, что его окружают. Дверь открыли, и они вошли в черно-белый вестибюль, где стены были украшены фотографиями улыбающихся младенцев, а лестница извилистой спиралью вела наверх, к свету. Они представились, и их проводили в комнату ожидания размером с их квартиру. Напротив друг друга стояли мягкие диваны и угловатые журнальные столики со стопкой журналов. На одном из диванов неподалеку от Ханны и Нэйтана уже сидела пара, на которой они невольно задержали свои взгляды. Пара в свою очередь проводила их взглядом через весь зал.
Нэйтан сидел, скрестив ноги, и его ноги в потертых кроссовках утопали в глубоком ворсистом ковре. В углу булькала кофеварка.
– Пойду выпью кофе, – сказал Нэйтан, вскакивая. – Ты будешь?
– Нет, спасибо, – ответила Ханна, наклоняясь к столу: – Смотри, тут полно журналов.
Она вытащила один и принялась пролистывать его, осознавая, что от волнения дышит быстро и поверхностно.
Нэйтан вернулся с кофе в маленькой пластиковой чашечке.
– Здесь все выглядит ужасно дорого, – проговорил он. – Сколько они берут?
– Семь тысяч, – ответила она тихо, но четко. Он и сам знал, она уже озвучивала ему стоимость.
Он фыркнул.
– Интересно, сколько стоит аренда этого дома? – спросил он. Вопрос прозвучал нарочито громко, и пара в другом конце комнаты подняла головы.
Секретарша тут же высунула голову из-за двери и сказала:
– Доктор Джилиани сейчас примет вас.
Ханна встала, разглаживая юбку.
– Спасибо тебе, Нэйт.
Нэйтан проследовал за ней по лестнице.
– Красивые картины, – ехидно заметил он, когда они прошли мимо ряда мрачных абстракций.
Доктор Джилиани сидел за широким письменным столом в огромном кабинете и был похож на большого улыбающегося медведя. Он пожал им обоим руки
– Рад познакомиться, – произнес он, причем казалось, что он действительно рад. – Садитесь, пожалуйста.
– Итак, – сказал он, – я почитал заметки, которые вы оставили при записи. Знаете, Ханна, немало женщин, подобно вам, не имеют очевидных причин для бесплодия.
Ханна кивнула.
– А то, что вы однажды уже были беременны, даже несмотря на выкидыш, – это хорошо. Хорошая новость заключается в том, что вы все еще можете забеременеть в любое время. Плохая новость заключается в том, что у нас нет ничего, кроме стандартного ЭКО, которое вы уже проходили. Но, – улыбнулся он тут же, – у нас здесь очень хорошее оборудование.
Нэйтан огляделся, ища взглядом это оборудование, но кабинет гинеколога-репродуктолога, несмотря на свои огромные размеры, был почти пуст.
Доктор Джилиани неспешно рассказал о том, что они могут предложить, а государственные клиники не могут. Это и инкубатор «ЭмбриоВизор» с замедленной киносъемкой, и более частые УЗИ, и выскабливание матки, и перенос яйцеклеток в выходной день. Все это в сумме давало 30 % успеха для пациентов возраста Ханны.
– А что такое выскабливание матки? – спросил Нэйтан. – Звучит жестоко.
– Один из методов, – ответил доктор Джилиани. – Доказано, что он помогает при подсаживании эмбрионов.
С этими словами врач протянул через стол листок бумаги, где уже была подчеркнута нужная информация: 32 % наступления беременности, возраст 35–38 лет. Но проценты рождаемости были все же меньше. Стоимость процедур была указана мелким шрифтом в нижней части листка.
– Как насчет рассрочки? – поинтересовался Нэйтан.
Доктор Джилиани невозмутимо улыбнулся.
– Конечно, я могу попросить секретаря подготовить все бумаги.
– Это ужасно дорого, – продолжал Нэйтан. – Разве не так? Зачем столько платить, если мы на 70 % можем потерпеть неудачу?
Ханна впилась в ладонь ногтями.
– Понимаю, – произнес доктор Джилиани, бросив мимолетный взгляд на часы. – Многие наши пациенты пользуются страховкой, чтобы покрыть…
– У нас нет страховки, – перебил его Нэйтан. – Мы верим в национальную систему здравоохранения.
Ханна наклонилась над столом и спрятала листок в сумку.
– Спасибо, – поблагодарила она врача.
– Итак, если вы решите продолжить, пожалуйста, запишитесь на прием у моего секретаря, и мы сразу же начнем.
– Подожди, – попытался урезонить ее Нэйтан. – Разве тебе не нужно время, чтобы восстановиться, Ханна? Она только что прошла курс ЭКО. Она очень устала.
– Я в порядке, – сказала Ханна. – И в состоянии говорить сама за себя.
– Конечно, – проговорил доктор Джилиани, разводя руками. – Если вы предпочитаете подождать… Но каждый месяц ожидания, – это месяц, который отдаляет вас от желанного ребенка.
– Нет, – говорит Ханна. – Я бы предпочла не ждать.
Нэйтан смотрел в окно, стиснув зубы.
– Благодарю вас, доктор Джилиани. Вы мне очень помогли.
Джилиани снова пожал им руки, на сей раз на прощание.
Нэйтан шел по лестнице впереди, но у стойки секретаря не остановился, а пошел сразу на улицу. К тому времени, как Ханна догнала его, он уже завернул за угол, наполовину свернув сигарету.
– Когда ты начал курить?
– Недавно. К тому же я еще не успел, – мрачно ответил он.
– А это что такое?
– Сигарета.
– Ты что, курил? Во время последней попытки?!
– Нет, Ханна. Но сейчас мне очень хочется закурить.
Что он и сделал под пристальным взглядом Ханны. Их охватил рев транспортного потока, обычный серый, грязный день.
– Я тебе не верю, – сказала она.
– Чему ты не можешь поверить, Ханна?
Она показала на него пальцем.
– Не чему, а кому!
– О, я тебе противен, да? А вот это, – с досадой произнес он, обводя руками вокруг себя, – противно мне. Все эти врачи делают тысячи, миллионы фунтов стерлингов на отчаянии людей. Это улица шарлатанов. С таким же успехом ты могла бы пойти и бросить семь тысяч фунтов в колодец желаний за все хорошее, что он потом тебе принесет.
– Неужели?