Сама идея абсурдна.
— Вот. — Она протянула змея Тареку. — Можешь управлять им, но стой здесь, чтобы я тебя видела.
Карим с секретарем что-то оживленно обсуждали. Ее муж был напряжен, но спокоен — никакой ярости.
Муж.
Кто он, если не сын шейха Задака?
На подкашивающихся ногах Сафия ушла в тень и прочитала новость до конца. А затем снова. И снова. Ей отчаянно хотелось получить ответ, но ее исключили из обсуждения. В тексте не было прямых доказательств, но приводились слова медицинского работника, который был готов их предоставить. Утверждалось, что мать Карима еще до побега изменила шейху. Но о том, что Карим ему не родной сын, он узнал только перед смертью. Дальше говорилось, что Ашраф угрожал рассказать всем правду, если Карим не уступит ему трон, и тому пришлось подчиниться. Но Сафия видела их вдвоем и знала, что у них лучшие отношения, какие только можно пожелать. Да и к своей золовке Карим проникся искренней симпатией.
— Насмотрелась?
Карим остановился перед ней. Боковым зрением она заметила, что секретарь направляется к дворцу. Тарек ничего не замечал вокруг, увлеченный змеем.
— Это правда? — Она не узнавала свой голос.
— Не играй со мной в игры, Сафия. Ты и сама знаешь, что «да».
— Откуда? Ты хочешь сказать, что это… — она показала на статью, — не газетная утка?
Чувство раздражения смешивалось с недоверием. Неужели она не врет? Карим осторожно забрал у нее из рук газету.
— Карим? Что происходит? Зачем кому-то это публиковать?
Только очень умелая актриса могла бы так разыграть удивление. Но она не могла не знать.
— Ты же знаешь, что это правда. Ты узнала это пять лет назад.
— Пять лет назад?
— Когда ты шла ко мне на свидание той ночью.
Той ночью, когда его разрывало между желанием обладать ею и решимостью ограничиться одним поцелуем, не пользоваться ее невинностью.
— Я не пошла в сад. — Она округлила глаза. — Тем вечером я узнала о болезни Раны, и мы с отцом в спешке поехали домой. Он оставил официальное извинение, а я написала тебе записку.
— Записку, в которой говорилось только, что тебе жаль, что пришлось так спешно уехать.
— Я думала, что смогу объяснить тебе все потом лично.
Повисла пауза.
— Ты хочешь сказать, что твой отец действительно не шейх Задака?
Карим посмотрел в ее невинные карие глаза, и они сказали ему правду. Она действительно не знала. А ведь все это время он верил, что Сафия бросила его из-за правды о его рождении. На мгновение он почувствовал сокрушительную радость, но тут же нахмурился. Не бросила тогда, но бросит сейчас. Она же в ужасе от скандала. А то, как он с ней обошелся? Не отвечал на звонки, удалял сообщения, а несколько лет спустя заставил на себе жениться. Все это не умещалось в голове. Он ведь думал, что Сафия знает, за кого выходит замуж. Эта новость угрожала и его короне, и их с Сафией отношениям. Он может потерять и то и другое. Как же больно. Как страшно — впервые в жизни.
Глава 11
Сафия никак не могла осознать происходящее.
— Но кто тогда твой отец?
— Не знаю.
— Не знаешь?
— Вероятно, тот человек, с которым моя мать сбежала. Хотя кто знает — может, у нее было несколько любовников.
— Ты не спрашивал?
— Она умерла от пневмонии, когда я был совсем ребенком, а больше спрашивать было не у кого.
Кроме ее любовника. Каково это — не знать, кто твой отец? А ведь рядом с Каримом еще и матери не было. Он рос под присмотром шейха — человека, который ей казался слишком властным, а отец описывал его как достаточно заносчивого человека.
— Но остальное-то неправда? Мне казалось, вы с братом друзья. Он же не принудил тебя отказаться от трона?
Карим фыркнул:
— Это чушь. Мне даже пришлось уговаривать Ашрафа согласиться на это.
— То есть это было твое решение оставить Задак?
— Последнее, что было нужно моему брату, — мое присутствие поблизости. Он хороший человек и отличный лидер. Но в Задаке сохранились консерваторы, которые предпочли бы видеть на троне меня, потому что я старший. Правда, сейчас они узнают истину и переменят свое мнение.
А вот это вряд ли. Из того, что Сафия знала, большинство поддерживало Карима за его опыт правления. Он много работал и добился уважения. Конечно, правда о его рождении станет новостью, но мало что изменит. Ее разрывало между сочувствием к Кариму и болью, что он недостаточно доверял ей, чтобы рассказать раньше. Но зачем? У них не те отношения, их близость появлялась в кровати и оставалась там же. Под его пристальным взглядом становилось не по себе. Словно по щелчку пальцев все те романтические мечты, которые она когда-то испытывала, стали правдой. Впрочем, реальность доказывала обратное и напоминала, что у них другие отношения.
— Ты думал, я знала об этом?
— Тем вечером мы с тобой должны были встретиться…
— Да.
— Я ждал тебя, но пришел Ашраф и принес результаты медицинских анализов. Мы искали доноров костного мозга, чтобы продлить жизнь шейха. — Карим скривил губы в ухмылке. — Хотя шейх считал Ашрафа не своим сыном, тот все равно прошел тест — думаю, из чистой гордости. Один тест повлек за собой другие, и в результате выяснилось обратное. Это я был незаконным — не Ашраф.
— Но я все еще не понимаю, как…
— Позже я узнал, что ты и отец исчезли в ночи, объяснив это семейными проблемами. Я подумал, что ты услышала наш разговор, так как он происходил в месте встречи.
Каким ударом должна была стать подобная новость для настолько гордого человека? Новость, отнявшая у него право рождения, право на трон, отнявшая у него весь его мир. Каково это? Наверное, она может себе это представить. Ее жизнь переворачивалась дважды, а мечты и цели оказывались разрушены, когда ее принуждали вступить в брак, которого она не хотела. Оба раза.
— Поняла. Ты думал, я скрывалась в тени и следила за вами? — Что-то тяжелое поднималось изнутри и сжимало горло, не давая говорить. — А потом убедила отца придумать оправдание и уехать? Словно он не умеет самостоятельно принимать решения?
Конечно, его выбор мужа стал для нее сокрушительным ударом, но отец верил, что делает для нее и для королевства лучше. Он был гордым и разумным человеком.
— Словно я…
Тяжелое чувство нарастало, не давая дышать, но она заставила себя продолжать.
— Ты думал, я отказалась от тебя, когда узнала, что ты не станешь шейхом? Что меня волновала только возможность выйти замуж за короля? Что у меня не нашлось решимости встретиться с тобой лично и сказать это в лицо?
Сафию обуревали эмоции. Разочарование, боль, огорчение. Как он мог в это верить? Тогда он не знал о ней ничего! Она была влюблена, готова рискнуть всем ради ночи с ним наедине, а он поверил в это. Девушка пыталась восстановить дыхание, краем глаза продолжая наблюдать за Тареком, кругами носившимся со своим драгоценным змеем.
— Ты должна признать, что по времени все совпадало.
Да. Неужели ее судьба оказалась в подчинении у такого мелкого совпадения? Нет, дело не в этом. Дело в том, что Карим ее не любил. Иначе у него появилось хотя бы крохотное сомнение в своих ядовитых выводах. И в этот момент впервые она увидела перед собой не человека, которого когда-то обожала, не страстного возлюбленного, познакомившего ее с миром удовольствий. Нет, перед ней стоял человек, который когда-то посмел подумать о ней и ее семье самые мерзкие вещи. Человек, который даже не дал им шанса развеять его предположения. Неудивительно, что он не ответил ни на одно из ее отчаянных сообщений. Он безжалостно вычеркнул ее из жизни. Сафия резко втянула чистый морской воздух. Казалось, впервые за долгие годы она действительно дышала. Слишком долго она жила сожалениями о прошлом. Прятала это от себя, пыталась сделать вид, что боль исчезла, что она живет настоящим и пытается сделать это как можно лучше. Но сейчас сожаления действительно исчезли. Незамутненным взором она смотрела на человека, который слишком долго влиял на ее эмоции.
— Да, это было совпадение. Но как бы сложно тебе ни было в это поверить, мир не вертится вокруг тебя и королевской семьи Задака.
— Сафия, я…
Она подняла руку, и ей удалось заставить его замолчать. Словно Карим почувствовал произошедшие в ней перемены. Впервые она смогла посмотреть на него и не почувствовать ничего, кроме отчетливого разочарования.
— Той ночью мы с отцом узнали, что Рана нуждается в нас. — Страх той ночи снова напомнил о себе. — Она пыталась совершить самоубийство.
— Сафия!
Карим сделал шаг ближе, но она отстранилась.
— Я не знал. — В его глазах читалось искреннее сопереживание.
— Конечно, ведь ты не дал мне возможности объясниться.
— Расскажи мне.
— Рана жила в городе, готовилась стать ветеринаром. Университетская жизнь давалась ей с трудом, город не принимал ее. К тому же ее преследовал студент — тогда мы не знали об этом. Он изнасиловал ее, она чувствовала себя одиноко, боялась выходить. Появилась тревожность, депрессия.
Я чувствовала, что что-то не так, но по телефону… — Сафия сглотнула. — Она выпила таблетки.
— Мне жаль, Сафия. Мне так жаль.
Она понимала, что Карим говорит не только про ее сестру, но про все свои допущения о характере Сафии и ее действиях.
— Думаю, шок ускорил смерть отца, после этой ситуации он очень быстро угас.
Как можно было сопротивляться женитьбе на Аббасе? Болезнь прогрессировала, а ей так хотелось, чтобы отец увидел, как устроилась хотя бы одна из его дочерей.
— Мой муж обеспечил Ране отличный уход, и сейчас с ней все в порядке. Она наслаждается работой на конном заводе и даже подумывает пойти учиться на заочное.
Карим чувствовал себя словно змей в руках Тарека, опустившийся слишком низко. Все это время… Каково было Сафии переживать за сестру и отца и одновременно справляться с тем, что он полностью разорвал с ней контакт? Он подвел ее, когда она сильнее всего в нем нуждалась. Карим поморщился. А ведь Аббас поддержал Рану. Муж Сафии. Конечно, Карим чувствовал гордость за то, что пробудил в Сафии ее страсть. Но быть мужем — это что-то большее, чем просто вызывать оргазм. Аббас был на ее стороне в тяжелый период, и она все еще думала о нем как о муже. А как она думала о Кариме? Как о человеке, который ее растоптал? Шантажом заставил вступить с ним в брак? Он мог сказать, что просто защищал ее сына, но правда ли это можно было сделать только ценой ее жизни и ее тела? Карим всегда думал о себе как о человеке чести. Но похоже, он ошибался.