После окончания университета Зыков устроился по профессии в газету и неплохо начал. Тогдашний шеф даже выжал из себя похвалу, прочитав первый материал. Но дальше пошла полная ерундистика. То ли похвала подействовала на Зыкова, то ли до времени он только прикидывался уравновешенным, но вдруг стал досаждать начальство идеями. Это было некое кошмарное явление. Можно представить состояние главного редактора, когда стоило ему появиться на работе, как в кабинет врывался молодой репортер, начинал с явным безумием в глазах и срывающимся от волнения голосом излагать очередную идею. При этом так дергался всем телом и размахивал руками, что, казалось, вот-вот с ним случится апоплексический удар, и он рухнет на пол с пеной на губах.
Тот первый редактор отделался от парня через полгода, подсунув его своему товарищу, который открыл новую газету. В ней больше перепечатывали всякую дребедень из криминального мира, собственного материала почти не было, и Игорь Зыков с благородной яростью накинулся на нового начальника со своими идеями. Зачинщик газеты преследовал одну цель - подзаработать на жадных до сенсаций читателях, но у него и близко не было мысли придать изданию смысл, то есть затрагивать какие-то социальные, а то и политические вопросы. Ну их к бесу! Спокойный сон дороже.
Видя, что сотрудник никак не успокоится, считая своего начальника заблудшим и поставив целью вывести его на ясную дорогу, редактор просто-напросто прогнал доброхота. Еще были две неудачные попытки укорениться в разных газетах, после чего Игорь Зыков уже без всякого успеха обивал пороги. В двух-трех местах даже с интересом отнеслись к молодому журналисту, но наниматель обязательно звонил по месту прежней работы, а там ему говорили:
- Да у него в голове одни тараканы!
- Мне с тараканами не нужен, - клал трубку наниматель и любезно отказывал просителю.
И приходилось уходить ни с чем. В дверь кабинета Арсения Фомича парень постучал уже без всякой надежды. Но на этот раз удача не совсем отвернулась. Когда назвался, Арсений Фомич спросил с большим интересом:
- Не сын ли Василия Павловича Зыкова?
- Да, прихожусь, - уныло признался молодой человек.
- Вот как! А мы с твоим отцом знакомы были. В одних компаниях встречались. По молодости лет. Сиживали до утра за разговорами и дешевым вином. Давно не виделись, очень давно. Как он?
- Все у него хорошо, - ответил молодой человек, и лицо его нервно передернулось.
- Ну и слава Богу! - кивнул Арсений Фомич и вдруг остро посмотрел на Игоря. - Что-то не то я сказал?
- Не хочу по знакомству…
- Вон как! Отец по какой части?
- У него бизнес.
- Богатый человек?
- Это имеет для вас значение?
- Ну-ну, не надувайся, лопнешь. Не имеет.
- На прежнюю работу позвоните? - поинтересовался молодой человек.
- А что? Выгнали? Нашкодил малость?
- Меня отовсюду гонят, - честно признался проситель.
Ничего удивительного для опытного Арсения Фомича не было в том, что молодой человек нигде не удержался, один вид чего стоит - минуту не может постоять в покое, а руки так вовсе жестикулируют несообразно, никакой логике не подчиняясь.
- За что же? - спросил Арсений Фомич от чистого любопытства.
- За идеи.
- В наше-то время за идеи?
- Они пугаются. Думают, у меня в мозгу завихрения.
Тут молодой человек такой танец пальцев устроил над головой, что любой мим позавидовал бы.
- Нет, звонить я никому не буду. И папа твой ни при чем. Ты вовремя пришел. Я приму.
Сотрудница редакции уходила в декретный отпуск, нужна была временная замена, Арсению Фомичу молодой человек показался потешным, он благоволил к чудакам. Люди слишком стали благоразумны, а оттого скучны.
- Но с испытательным сроком, - поставил он условие. - Однако сотрудница едва ли вернется, муж день ото дня богатеет, уже не отпустит жену. Так что перспектива у тебя имеется.
Этот разговор произошел всего неделю назад, а сегодня шеф спрашивает:
- Чем удивите, молодой человек?
Это явно не к добру - удивить его чем-то нужно! Поднявшись с кресла, Арсений Фомич подошел к сотруднику, не без труда вытянул стиснутые пальцами листы, показал на стул и вернулся на свое место. Молодой человек садиться не стал и руку держал у груди, словно продолжал сжимать пальцами бумагу. Сутулой фигурой он напоминал статую скорбящего ангела.
- Списать его пора, - сказал Арсений Фомич, уловив с первых строк, о ком идет речь в рецензии, - как скаковую лошадь, на которую перестали делать ставки. А ты хвалишь.
- Как списать? - пролепетал Игорь Зыков, бледнея.
- Да так и списать.
- Он Народный артист республики! - прошептал молодой человек, будто выдал неведомый шефу секрет. - О нем даже книжка вышла.
- Не кино лепить, а торговать на базаре ему след.
Арсений Фомич удивился тому, какая радостная сумятица отразилось в глазах молодого человека.
- Я перепишу, - окрепшим голосом заявил Игорь, вскинув голову с такой решительностью, словно собрался нести знамя. - Я ж не знал, что у вас можно писать правду. Это будет бомба.
- Вижу, мой юный друг, какой вы бомбист, - с одобрительной насмешкой сказал Арсений Фомич. - Так бы всех и разбомбил. Мы можем писать правду, но не будем.
- Я не понимаю вас, - растерялся молодой человек.
Вместо ответа Арсений Фомич размашисто расписался внизу страницы и протянул бумаги автору.
- Передай секретарю и в печать.
- Как в печать?
- Бомба отменяется. Пусть Колыханов остается «ведущим режиссером», «большим мастером», «общепризнанным учителем». Не будем рушить мифы. Держи!
Игорь Зыков подхватил листы, вытянув длинную руку над столом, и лицом приблизился. Арсения Фомича опять удивили глаза, которые посмотрели на него с таким состраданием, что было непонятно - с чего бы это?
- Я понял, - с чувством вымолвил юноша. - Но, если честно…
- … то ничего не понял, - подхватил, смеясь, Арсений Фомич.
Потом махнул рукой - иди, мол. Молодой сотрудник отступил назад и уже на пороге как-то весь дернулся, а глаза прямо-таки сверкнули решимостью. Арсений Фомич даже предположить не мог, какая очередная идея полыхнула в мозгу Игоря Зыкова.
Оставшись один в кабинете, Арсений Фомич невесело подумал, что Анна Ванеева не позвонит, а он ее искать едва ли станет. Зачем? Дважды в одну реку не войдешь, говорит народная мудрость. Много толковых мыслей высказал народ за свою историю. Еще бы жить научился…
Посетить отца понуждало одно обстоятельство - надо было заплатить за квартиру, а с деньгами в последнее время не заладилось. Больше всего беспокоило Игоря то, что могут отключить телефон. Он даже представить не мог жизнь без интернета в долгие вечера одиночества. У него было сетевое соединение. После работы Игорь поехал к родителю.
- Явление сына отцу! - картинно вскинул руки Василий Павлович, сидевший за просторным полукруглым столом.
Темной кожи с высокой спинкой кресло крутнулось, Василий Павлович пружинисто поднялся и оказался человеком среднего роста плотного телосложения. Сразу видно было, что за здоровьем господин следил, тренажеров и баньки не чурался. Всем своим существом этот человек излучал уверенную энергию. Он был в безукоризненной белизны рубашке с галстуком, черных брюках из дорогого материала и штиблетах итальянской выделки. В этом господине было не узнать прежнего Васю, который хвостиком таскался за Арсением.
- Вынужден встать перед таким редким гостем, - насмешничал он, но поднялся с кресла явно для того, чтобы размяться.
Широкий стол не был завален бумагами, лежали всего два каких-то листика поодаль друг от друга, и стоял плоский монитор компьютера. Стены комнаты не были ничем увешаны, только одна увеличенная фотография в рамке нашла место - хозяин стоял рядом с мэром города и что-то оживленно говорил, судя по жесту. Фотография, конечно же, рассчитана была на посетителей, которые сразу догадывались о связях господина Зыкова.
Отец подошел к сыну, сложил на груди руки и качнулся с носков на пятки и обратно, разглядывая гостя. Он оказался на голову ниже своего отпрыска, но куда увереннее и устойчивей на ногах.
- Понадобились деньги, - легко догадался он и вернулся в свое кресло.
- Я поступил на работу, - поспешил заверить сын.
- Кто этот безумец, который взял тебя? Впрочем, быстро поумнеет и выгонит.
- У меня могут отключить телефон. Я прошу в долг.
- Я купил тебе однокомнатную квартиру? Купил. Обставил? Обставил. Обеспечил компьютером.
- Я тебя ни о чем не просил, - поник головой Игорь и опустил вдоль тела свои длинные руки, до того момента трепетно подвижные.
- Теперь повернется и уйдет, - театрально всплеснул руками отец. - А я должен буду бежать за ним и совать деньги. Кого я породил!
Игорь встрепенулся, глаза его ожили, наполнились уверенностью, пальцы рук снова затрепетали, словно ловили бабочку или муху на оконном стекле.
- Не уйду. Я в долг. Я все верну. И за квартиру. За все. Мне нужно время.
- Вернешь, если будешь работать у меня. Пора зарабатывать, вот что я хочу сказать.
- Я журналист.
- Пиши. Кто тебе мешает? На досуге. Но ты должен войти в мое дело.
- Меня приняли в редакцию журнала, отец.
- Да наплевать! Сколько тебе платят? На зубную пасту хватает? Я полностью тебя содержу. Тебе сколько лет, дитя?
- Я не могу.
- Чего ты не можешь?
- Работать на тебя.
- Почему?
- Потому что… потому что… У меня убеждения.
- Только не о своих убеждениях! - вскинул руки отец, будто хотел схватиться за голову, да сдержался. - Наслышан.
Он выдвинул ящик стола, отсчитал деньги и решительно двинулся к сыну.
- Тут тысяча баксов. Держи. И катись. Дураков не лечат.
Он буквально вытолкал за дверь сопротивляющегося Игоря и попросил секретаршу ни с кем не соединять, поскольку занят. Ему надо было успокоиться. Каждый раз сын выводил Василия Павловича из себя. Он мечтал из единственного наследника сотворить себя, делового человека. Но уже в старших классах Игорь все больше ускользал от воспитания отца, спорил с ним и не соглашался. У него вырабатывались взгляды, не устраивающие родителя. Не знает, откуда что бралось, но рассуждения сына приводили в бешенство, так были оторваны от реальной жизни, сплошная абстракция, литературщина, достоевщина со смесью толстовщины, в общем - полная бурда.