- Один у него? - спросила Ванеева. - Сестра? Брат?
- Ни сестры, ни брата нет. Я только сейчас подумал, как было бы славно, если бы у меня была сестра. После мамы мне очень не хватало сестры.
Посмотрев внимательным, чисто женским оценивающим взглядом на Валю, Анна спросила:
- А теперь уже не так?
- О, да! - подхватился Игорь. - Вы совершено правы. Вообще-то, мы с Валей уже стали мужем и женой. Осталось справить документы. Но это формальности!
Женщины переглянулись, Валя изобразила на лице ужас от наивного откровения Игоря, а Анна Ванеева понятливо улыбнулась. Ей все больше нравился юноша.
- Вы знали мою маму? - с надеждой спросил он.
- Нет, не знала. Слышала от мужа. И только хорошее. Он был в приятелях с твоим отцом.
- Мама была замечательной…
Как только Игорь назвался, Анна Ванеева сразу вспомнила случай на кухне. И у нее должно было бы возникнуть неприязненное чувство к этому долговязому тощему юноше с шалыми - как показалось ей - глазами. Но этого не произошло только потому, что она признала в нем безобидного чудака, открытого и непритворного. Василий Зыков был скрытен и жесток.
- Но вы были знакомы с моим отцом. А раз вы знали моего отца, значит, - вы та самая Анна Ванеева, а не какая-то другая. Однофамильцев много…
- Если я та Анна Ванеева, то чем уж так интересна вам?
- Меня занимает не столько сама Анна Ванеева, сколь… Ой, простите! Я вовсе не хотел сказать, что вы не интересны. Я сразу почувствовал, что вы сами по себе интересный человек. Поверьте моему опыту - это означает только одно, - он поднял указательный палец и застыл, в этот момент осознав, что и знать-то не знает, что это означает.
- И что же? - спросила Анна Ванеева.
Кроме всего положительного, что знал о себе Игорь, была у него одна отвратительная черта - всегда торопился с выводами. А это же самая глупая привычка, когда в мире все изменчиво. Как можно что-то утверждать, чему-то оценку давать, если через минуту уже все не то, что было. Сказал, к примеру, - какой сегодня солнечный день! Это же вывод, оценка дня. А через минуту налетел вихрь, нагнал тучи, сыпануло градом сверху, что картечью. Вот тебе и солнечный день! О человеке еще сложнее делать какие-то выводы. Игорь сам за собой замечал, сколь много раз меняется на дню. Да это и хорошо! Ведь тем люди и живы, что друг друга постигают и постичь не могут. Камень с камнем лежат рядом - покой да благодать. А человек с человеком разве усидят бок о бок, сохраняя каменное спокойствие, тут же и возникнут отношения - или притирка, или раздор, - размах велик от ненависти до любви.
Видя, что Игорь явно заблудился в своих мыслях, Валя скромно кашлянула в кулак, чтобы обратить на себя внимание, и сказала обернувшейся к ней Анне Ванеевой:
- Мы собственно сотрудники Арсения Фомича. И пришли…
- Он вас прислал? - чего-то испугалась Анна Ванеева. - Зачем?
- Он нас не присылал, - включился Игорь. - Арсений Фомич о нашем визите ничего не знает. И, пожалуйста, не говорите ему, что мы приходили. Скажите, мы поставим вас в затруднительное положение, если попросим рассказать об Арсении Фомиче?
Анна Ванеева посмотрела на Игоря и невесело улыбнулась.
- Мы увиделись с Арсением Фомичом днями на похоронах старого журналиста. А до этого я не видела его с конца шестидесятых годов прошлого века. Изрядный срок? И чем я могу быть полезна?
Она перевела взгляд на Валю.
- Да я, собственно, не знаю, - вздохнула Гвоздева и виновато посмотрела на Игоря, которому очень сочувствовала.
- Вот я и пытаюсь все разъяснить, а вы не слушаете, - вскочил Игорь.
- Ну, так я слушаю, - Анна Семеновна откинулась на спинку шезлонга.
- Нам и надо знать, каким он был в молодости, - заявил Игорь и продолжил: Представьте себе - небо затянуто размытыми облаками. Если человек впервые увидел небо, то подумает, что оно такое на самом деле. Всегда! Он думает, что небо невыразительно тусклое. Но вдруг в каком-то месте облака раздвигаются, становится видна подлинная синева неба. Он поражен. Он догадывается, что за тусклой пеленой прячется нечто неизмеримо большее. Несравнимо большее! -
Естественно, Игорь не стоял на месте. Он сбежал с крыльца, отошел от женщин и старательно изображал человека, который впервые увидел небо, сперва - в облаках, а потом - при солнце. А за калиткой остановился Тишка и смотрел, разинув рот, на бесплатный спектакль. Из слов он, конечно, ничего не понял, да и не пытался вникнуть, его занимал один вопрос - неужели парень успел назюзюкаться? Смущали смирно сидевшие женщины. Если бы они тоже базарили или визжали от веселья, то Тишка не сомневался бы, что попал, куда надо. На всякий случай остался на месте.
- Теперь вы поняли меня?
- Не очень, - призналась Анна Семеновна.
- Игорь говорит о нашем шефе, - догадалась Валя и стала толковать женщине. - Ему показалось, что Арсений Фомич…
- Он скрывает себя! - воскликнул Игорь, радуясь точности возникшей мысли.
- Зачем ему надо скрывать себя? - удивилась Анна Ванеева.
- В том-то и дело! Вот и Валя спрашивает - зачем? Пока не знаю.
- Возможно, я не стал бы вас беспокоить, - продолжил Зыков, - но у меня был разговор с отцом. От него-то и узнал о вас.
- И что же ваш отец говорил обо мне?
- Отец сказал, что Арсений Фомич очень плохо поступил с вами. Я не стал бы говорить об этом, но я не поверил. Арсений Фомич не мог поступить дурно. Может быть, я только затем тут и оказался, чтобы убедиться, что не мог.
- А если я скажу, что мог?
- Я не поверю вам.
Удивленно ударив в ладошки, Анна Ванеева засмеялась.
- Вот здорово! Он не поверит!
- Нет, нет, не надо, чтобы он поступал дурно! - вскрикнул Игорь и замахал руками.
Боже ты мой! Как давно это было! Под старыми дуплистыми тополями два человечка казались крохотными. Они стояли среди гигантов, которые будто раздвинулись, уступив им узкую аллею. Великаны молча смотрели с высоты, заинтригованные тем, что происходило между молодыми людьми. А они молчали. Анна смотрела в глаза Корнеева. Она ждала, что суровые, железного холода глаза Арсения потеплеют, наполнятся веселостью, и он скажет, что пошутил, хотел проверить ее. Но Арсений стоял и ждал, когда уйдет она. Он не мог уйти первым, не мог повернуться к ней спиной. По аллее спешил к ним Вася Зыков.
- Прощай! - сказала Анна Арсению, потеряв все надежды, повернулась и пошла, стараясь не потерять сознание.
Слезы текли по лицу помимо ее воли. К мокрым щекам прилипали крупные хлопья тополиного пуха.
Это и была та минута, которая поделила жизнь на две неравные доли - «до» и «после».
- Успокойся, Игорь, - сказала Ванеева, вернувшись из своего прошлого и грустно улыбнувшись. - Он поступил честно. Твой отец не понял его поступка. Не сердишься, что я перешла на «ты»?
- Да я рад, - прижал Игорь широкие ладони к груди. - Дело ведь в том, Анна Семеновна, что я изучаю Зло.
Женщина посмотрела на Гвоздеву, словно та была переводчицей иноязычного гостя, и спросила:
- Что Игорь изучает?
- Зло, - коротко ответила Валя и потупила взгляд, сдержав улыбку.
Вопрос Игорь услышал и не мог промолчать, поднимаясь по ступенькам крыльца с остановками, стал растолковывать женщинам, что люди только и делают, что ссорятся, начиная с детского сада, а то и раньше, все чего-то делят, да не разделят, соседи не ладят между собой, на работе - склоки, то и дело возникают войны, оружия наготовили, того гляди, Земля не выдержит и полетит в тартары. Вот чем все кончится.
- А мне всех жалко, - прижив ладонь к сердцу, признался Игорь. - Нельзя так дальше. Человеку яблоко на голову упало, и он отрыл закон тяготения. И тут есть какое-то простое решение, когда все поймут, что нельзя так жить, нельзя. Нужен покой на всей Земле. И тогда можно договориться, как жить дальше.
Глядя на Игоря, Анна Ванеева невольно вспомнила другого юношу. В доме Касьяныча возник как-то разговор о том, кто чего больше всего хотел бы в своей жизни. Кто-то мечтал объехать мир, кто-то желал слетать в космос, кто-то написать книгу. А молчавший в общем гомоне Арсений, дождавшись тишины, негромко сказал: «Жить стоит, если есть за что умереть». И Анна уже ничего больше не слышала, а все думала, как это верно и важно. Потом полночи не спала, а все мысленно разговаривала с Арсением, и было между ними огромное понимание.
И столько лет спустя снова перед ней стоял наивный чудак, который верил, что люди на земле могут обжиться в согласии. Если за столько веков не удалось, не поздно ли?
За кустами разросшейся малины Тишке стоять надоело. Он уже усек, что пьянка ему только померещилась. Оттого потерял всякий интерес к этим людям, смачно плюнул и сказал:
- Уроды!
Он не понимал, как можно так много говорить на сухую глотку. И который раз поплелся по единственной улице деревни в поисках удачи, хорошо зная, что никого не встретит, а если и попадется кто чудом, так чарку не поставит. Люди отвернулись от него. Но сидеть у себя в холостяцком доме было еще хуже, в таком разе надежда вовсе покидала Тишку. Когда-то в школьном хоре он пел: «Кто ищет, тот всегда найдет». И он шел, ненавидя людей…
Гости ушли довольные только тем, что познакомились с хорошим человеком, как определил Игорь. Никаких сведений о своем шефе от Анны Ванеевой не получили, да иначе и быть не могло. Юноша по имени Арсений остался и живет в ее памяти, в ее молодости, и никому она о нем не будет рассказывать после стольких лет молчания, потому что можно поделиться последней горбушкой хлеба, а любовь на куски не разломишь.
Но этот странный визит не выходил из головы. С виду вроде бы вполне приличные люди, воспитанные, вежливые, да и не такие уж приставучие, хотя и журналисты. Но чего они хотели, так и осталось непонятным. По телевизору на днях показывали двух молодых женщин, которым пенсионеры сами отдавали свои сбережения, «гробовые». Правда, чаяли выгоду иметь. Так ведь как те женщины выглядели! Никогда не подумать, что проходимки. А грабили нищих. Анна Семеновна нынешних людей опасалась. Надо бы повидаться с Арсением. По телефону разговора не получится, а при встрече ясно будет, стоит рассказывать о гостях или лучше промолчать.