- Какая чушь! Прости, конечно. По глазам делать такие выводы! Как она смотрела? Объясни.
- Так, как я на тебя смотрю. Замечал?
- Посмотри.
Игорь решил изучить взгляд Вали, но этому его научному порыву помешала сама собеседница, потому что обняла и поцеловала. Как он мог разглядеть при этом глаза?
Готовя завтрак на кухне, Валя слышала, что Игорь с кем-то разговаривал в прихожей по домашнему телефону. Она вопросительно посмотрела на вошедшего Игоря.
- С отцом договорился о встрече, - сказал он, садясь за стол. - Надо быть ровно в девять. Поспешим.
И он принялся за омлет. Но вдруг сокрушенно вздохнул и отложил вилку.
- Я вчера вел себя, как последний профан, - признался он. - Позор! Ты молча слушала, а догадалась больше меня.
- Не бичуй уж так себя.
Чего-чего, а самобичевания Валя могла не опасаться, Игорю не очень было свойственно критическое отношение к себе. А если уж быть предельно честным, то с такой слабостью он вообще был незнаком. Ругал же себя не потому, что и впрямь оказался профаном, а только от досады, что вчера не был столь прозорлив, как нынче. Сегодня утром между сном и явью, на зыбкой границе сознания ему вдруг стало ясно, как можно выяснить, почему юноша любит одну девушку, а женится на другой. Поговорить с отцом - вот и вся проблема!
- Игорешка, ешь, - попросила Валя. - От отца чего хочешь?
- Чего хотят от свидетеля? Ясности.
Потом он молча ел, сосредоточенно о чем-то думая. Валя не мешала. Уже запирая квартиру на замок, попросила:
- Не молчи, Игорь.
- Да я все думаю о шестидесятниках. Они были чисты в помыслах. Понимаешь. И что сталось с этим поколением? Одни спились, другие стали диссидентами, а третьи приспособились.
Валя с Игорем вышли на улицу и направились к остановке автобуса. Прохожие с любопытством поглядывали на Игоря, который говорил в своей манере, жестикулируя так, словно ловил и разбрасывал невидимые шарики.
- И вот что меня больше всего интересует. Арсений Фомич не умер от водки. Не стал диссидентом. И не сделал карьеру. Почему?
- Бежим, - подхватила его под руку Валя.
К остановке подкатил автобус. Они успели, протиснулись к заднему окну, как обычно, и тесно прижались. Теперь Игорь не мог жестикулировать, и это странным образом повлияло на него. Оказывается, без жестов он не мог говорить, не получалось.
А то хорошо, по мнению Вали, что у него есть увлечение. Мужики без этого не могут, одни охоту любят, другие рыбалку, у каждого какая-нибудь страсть. А ее ненаглядный умствует. Самое безобидное занятие. Сама ни в каких разбирательствах не нуждалась, что ей от жизни хотелось, хорошо знала, и была уверена, чего умом не поймет, то сердцем уразумеет.
- У него не сложилась личная жизнь, - сам на свой вопрос ответил Игорь. - Семья - вот где корни Зла и Добра. Она может дать силу человеку, а может погубить.
Автобус остановился возле редакции. У подъезда Игорь сказал, что отец должен быть с минуты на минуту.
- Я побегу, - заспешила Валя. - А ты подожди.
- Может, познакомить с отцом? - предложил Игорь. - Хочешь?
- Нет, нет, - живо воспротивилась она. - Рано. Потом. Хорошо?
Она направилась на работу, очень довольная тем, что Игорь хотел представить ее отцу. Кем? Конечно, невестой. Да и о семье он рассудил очень правильно. Даже как-то неловко было, что все так хорошо складывается в жизни.
Машина плавно подкатила, остановилась у бровки тротуара, где стоял Игорь. Отец был сам за рулем, Игорь сел на переднее сиденье.
- У меня времени в обрез, - предупредил отец.
- Я тебя долго не задержу.
- Выкладывай, я слушаю.
- Почему Корнеев женился не на Ванеевой, а какой-то Римме?
- Опять! - с откровенной досадой воскликнул Василий Павлович.
- Отец, у меня конкретный вопрос. Ответь и свободен.
- Твой Корнеев написал антисоветскую статью. Она пошла по рукам. Без подписи, конечно. Доблестные органы вычислили автора. Ему грозил срок.
- А как вычислили? Кто-то из вашей компании донес.
- Думаю, не без этого, - спокойно рассудил Василий Павлович. - Но идем дальше. Кто мог спасти Корнеева? Отец Риммы. Тот высоко сидел, ему ничего не стоило выгородить зятя. Корнеев женился на Римме, спасая свою шкуру. А так послали бы в те края, где лес рубят и щепки летят.
- А ты чего так зол на Корнеева? - спросил Игорь.
- Надоел ты мне со своими вопросами. Но уж давай до конца. Что еще у тебя там?
- И ты не знаешь, кто донес?
Взгляд Василий Павлович не отвел, смотрел твердо в глаза сына, выдержка была.
- Его уже нет в живых.
Был большой искус назвать имя Виктора. Получилось бы правдоподобно - Анна Ванеева досталась Виктору, потому что он убрал соперника Арсения. И не греха смутился Василий Павлович, а как-то расхотелось говорить, тоскливо стало. Почему он должен выкручиваться? Если разобраться по-человечески, Василий Зыков поступил правильно. Он был комсомольцем. Если комсомолец видел, что кто-то подкапывается под устои советского государства, как он должен поступить? Тогда ведь Павлика Морозова не ругали, а славили, писали о нем поэмы, школы называли его именем и памятники ставили. А тот не какого-то приятеля, а кровных родителей выдал органам. Вот Зыков и последовал благородному примеру. В чем его вина? Не может и не должен Василий Павлович чувствовать никаких угрызений совести.
- Вот ты говоришь - донес, - заговорил Василий, по живому задетый собственными мыслями. - А я считаю, правильно поступил. Если бы тогда еще пресекли эти статейки, что по рукам ходили, страна по сей день стояла бы монолитом. Кто ее развалил? Шестидесятники. Это же они находились в годы развала у власти снизу до самого верха. Горбачев, Ельцин… Кто они? Шестидесятники. Какую страну развалили…
Он сокрушенно вздохнул, но тут промелькнула мысль, что если бы сегодня на дворе было советское время, не сидел бы Василий Зыков в этой дорогой машине и не имел бы на счетах миллионы в баксах, а получал бы свои сто двадцать рублей. Разоблачительный пыл сам по себе угас.
Забылся малость, а ведь по кодексу Василия Зыкова следует - «забудь то, чего не стоит помнить». Очень даже разумное правило, прошлым сыт не будешь, а раз так, то и толку от него никакого. Каждый день приносит свои заботы, с ними разбираться надо, а не оглядываться. Этак, с оглядкой-то, можно споткнуться и нос расквасить. А лежачих нынче не жалуют, пройдут по спине с охотой, чтобы ноги не замочить.
- После семи будь дома, - попросил Василий Павлович сына. - Я заеду.
Идея о вечернем визите возникла внезапно, и Василий Павлович тут же оценил - она хороша! Игорь выбрался из машины, а Василий Павлович завел двигатель. Преуспевающий человек и дорогая престижная машина - это некое слияние, это больше, чем водитель и транспортное средство. Современный кентавр - вот что это! Василий Павлович видит мир из окна машины, ему уютно за рулем на мягком сиденье при ритмичной музыке. Он чувствует себя молодым и сильным, он свой в потоке сверкающих иномарок.
И только одна мыслишка зудит нынче в мозгу, как надоедливый комар, а вдруг сынок раскопает правду о том, кто написал письмо, вернее, склеил. И в органы пойдет ведь, додумается. Василий Павлович не любил журналистов, все бы им только наизнанку вывернуть, бесовской народ, настырный и бессовестный.
Женить стервеца надо, медлить нельзя, потеряет сына. Это факт!
Игорь ворвался в кабинет, снял полотняный пиджак, бросил на спинку стула, сел напротив Вали и с огорчением доложил:
- Информации - ноль целых ноль десятых.
- Игорь, прости, - перебила Валя. - Позвонила Анна Семеновна. Она там в отчаянии. Ей нужно ехать, а ключа нет.
- Так я же не запирал дверь.
- Она не может оставить квартиру открытой.
- Да чего там красть? Книги, что ли? Кто нынче крадет книги?
Однако он поднялся и натянул пиджак, который повис на нем, как на вешалке.
- Если шеф спросит…
- Не беспокойся, найдусь, что сказать. Ну, беги, Анна Семеновна заждалась.
Гостья навела в квартире Игоря такой порядок, что хозяин оторопел. Такой чистоты в этом обиталище никогда не было.
- Бумажки на столе не трогала, - предупредительно заявила Анна Семеновна. - Только пыль вытерла. Мне бы на работу не опоздать.
- Да, да! Помню. Кирпичный завод, рабочие. Я провожу вас.
- Зачем? - удивилась Анна Семеновна. - Не заблужусь.
- Я в этом не сомневаюсь. Вы мне скажите, статья Арсения Фомича сохранилась?
- Статья? - растерялась Анна Семеновна.
- Сохранилась или нет? - Игорь нервничал.
- Да, храню.
- Я должен ее прочитать обязательно. Теперь вы поняли, почему мне надо ехать с вами? И пожалуйста, не спорьте со мной.
В автобусе поговорить не удалось, набилось много народа, Зыков с трудом усадил Анну Семеновну, призвав к совести подростка, а его самого зажали со всех сторон, не повернуться. Но когда шли через поле, а потом по улице деревни, им никто не мешал.
- Вы возмутились, Анна Семеновна, - начал Игорь, свежо помня разговор с отцом, - когда я сравнил ваше и наше поколения. Вы горой за свое поколение. Но кто вы такие были, что вы - горой? Что с вами случилось? Что произошло? Вы улавливаете мою мысль?
- Я не совсем понимаю тебя, Игорь, - растерялась Анна Семеновна. - А если честно, то совсем не понимаю.
- Чем вы отличаетесь от других поколений?
- Как чем? Последние аристократы духа…
- Хорошо, хорошо, но… Вот, видимо, как надо ставить вопрос. Почему вы случились?
- Поняла! - радостно воскликнула Анна Семеновна и дотронулась до локтя Игоря. - Я догадалась, что тебе нужно. А то ведь совсем растерялась. Сейчас я тебе все объясню. Сообразила все-таки…
- Не волнуйтесь, Анна Семеновна.
- Спрашиваешь, спрашиваешь, а я все не пойму.
- Уж не теряйте нить, пожалуйста…
- Что с нами произошло? А я тебе отвечу. Только не я нашла это объяснение. Сама не догадалась бы. Но первый открыл мне глаза…