Все, все! Хватит о прошлом. Тогда Игорь жил не в реальной жизни, а в собственных фантазиях. Теперь будет жить в тех же радостях и в тех же печалях, что все вокруг. У него родится ребенок. Это маленькое существо наполнит его жизнь смыслом. Забота о нем, о жене, о достатке… Что еще нужно обыкновенному человеку?
Вечером с работы придет Валя. Они будут колдовать над ужином, потом посидят за столиком, мирно беседуя, по дому похлопочут - мало ли чего! - и пойдут в постель. Она будет шептать ласковые слова, а он будет любить эту женщину, будущую мать его сына, которого он предпочел великому жертвенному поступку.
Все хорошо, все так, как и должно быть в этом мире.
Однако в полночь Игорь проснулся, будто его кто-то окликнул, и ему стало так тоскливо, так безвыходно печально от жалостной мысли о себе, что захотелось заскулить, и еле он себя сдержал, чтобы не испугать умиротворенно спящую рядом Валю. Но то ощущение, что кто-то позвал, еще долго не отпускало, и даже почудилось, что это он сам, прежний неуравновешенный сумасброд, от себя уходит без зонтика под ночным дождем, нелепо размахивая руками. И так уже далеко удалился, что, позови, голоса не услышит.
Через неделю в конце отгула Игорь сказал Вале:
- Может, мне уволиться?
- С чего это?
Разговор шел поутру, Валя выгладила ему сорочку и как раз поднесла надеть. А ему стало не по себе, как представил свой приход и встречу с Арсением Фомичом. Валя, должно быть, догадалась о его маете.
- Уже и шеф спрашивал?
- Что спрашивал? - напряженно уточнил Игорь.
- Про статью. Написал или нет.
- Какую еще статью?
- Про Колыханова обещал. Шеф не настаивал. Мол, хочет, пусть пишет.
- Не буду я писать.
- Ну и хорошо. А на работу пойдешь. Собирайся.
Уже в кабинете Игорь был в большом напряжении, ожидая вызова или прихода Арсения Фомича. Его же до обеда не было, присутствовал на каком-то совещании, а как вернулся, то сразу заглянул к редакторам, поздоровался и обратился к Игорю:
- Хорошо, что здесь.
Он назвал имя Народного артиста, которому исполняется семьдесят пять лет.
- Возьми интервью. Человек хороший, интересный. Будет приятно побеседовать.
И вышел из кабинета. Ни жестом, ни взглядом, ни словом не напомнил о недавнем прошлом, отчего Зыков почувствовал легкость на душе и улыбнулся Вале.
- Ну, беги, - сказала та, отвечая улыбкой. - Удачи!
Через какое-то время после ухода Игоря Арсений Фомич снова прошел в кабинет редакторов.
- Слушай, Валентина, - обратился он почему-то хмуро. - Как Ванеевой позвонить?
- На работе у нее телефон-то есть, только я номера не знаю.
- Тогда вот что, Валентина, - все так же хмуро, чем явно подчеркивал сугубую деловитость разговора, сказал Корнеев. - Нарисуй, где она живет.
- Поехать собрались?
- Не суй нос, куда не надо, - учительским тоном надоумил шеф.
- Поняла.
На листке Валентина набросала схему дороги до хаты Анны Ванеевой, при этом советы подкидывала:
- Ее до обеда может не быть дома. Так что лучше после работы ехать. Найти ее дом легко, один там такой старый. Шифер мхом оброс. Сразу и увидите. А когда вы собрались поехать?
- А тебе надо знать?
- А как же! Если сегодня поедете, то зря. Ее дома точно не будет. Она обещала приехать повидать Игоря, раз он на работу вышел.
- Так чего ж сразу не сказала? Чего ж ты мне карту рисуешь?
- Вы же сами просили!
- Пусть зайдет ко мне, - бросил Арсений Фомич. - Я у себя буду.
За дверью он порывисто провел ладонью по лицу, снял нарочитую деловитость. Что Валентина подумает? Да пусть думает, что хочет, а ему повидаться надо с Анной Ванеевой. Он сам не знал зачем.
Как только Анна Семеновна робко протиснулась в дверь кабинета, Валя тут же вскочила с места, подбежала к женщине, уцепилась за плечо и стала шептать на ухо, будто кто-то их мог услышать:
- Не знаю, как и сказать. Арсений Фомич заходил. Про вас спрашивал. Ой, Анна Семеновна!
- Да что такое?
- Волновался очень. Нагнал на себя строгости, а я-то вижу - смущается. Как узнал, что вы будете, так сразу попросил - пусть зайдет. И убежал. Я таким его никогда не видела. Идите к нему.
- Да погоди ты…
- Идите, идите.
- Как хоть Игорь-то?
- Все у нас хорошо. Я даже боюсь верить тому, как у нас все хорошо. Вот и у вас перемены будут. Чует мое сердце. А уж оно никогда не врет.
- Что ты такое говоришь, Валя? - расстроилась Анна Семеновна. - Упаси, Боже, от перемен. Хватило их на мою долю.
Однако перед дверью Корнеева женщина поправила косынку на плечах и чуть вспушила еще густые каштановые волосы.
Было видно, что Корнеев ждал, он тут же поднялся из-за стола, снял с вешалки плащ, молча надел, прихватил зонтик, а портфель брать не стал. Он закрыл за собой кабинет. И все молча. Осторожно взял под локоть Анну Семеновну и повел по коридору. Они вышли на улицу. Серое небо казалось волглым, но дождя не было.
Больше по привычке, чем с намерением Арсений Фомич отвел Анну Семеновну на свою аллею, что прямо тянулась от проспекта до проспекта, наполненных движением автомашин. Возможно, оттого и любил это тихое место, что оно было зажато современным городом и никуда не вело - ни в прошлое, ни в будущее. Анна Семеновна почему-то не удивилась, что он повел ее и молчал при этом, покорно шла.
Начал падать снег. Земля была, видимо, теплей воздуха, снежинки, касаясь ее, таяли. Арсений Фомич раскрыл зонтик и придвинулся к Анне Семеновне.
- Как жила… все эти годы? - мягко спросил Корнеев. - Расскажи.
- А рассказывать-то нечего. Работала в садике до пенсии. Была замужем, знаешь. Обменяли мы тогда свои квартиры на более просторную, после Виктора перешла опять в однокомнатную, а теперь вот оказалась в деревенском доме.
- Я не о жилье спросил.
- Да я поняла, Арсений. Жила как-то. Как-то жила…
- Идем в кафе. Не мотай головой.
Опасения Анны Семеновны, что не так одета, были совсем напрасны, на нее никто не обратил внимания. Всего-то в маленьком зале было пять столиков, а занят только один молодыми людьми, увлеченными собой. За прилавком стояла строгого обличья женщина, мельком глянула на вошедших и продолжила какие-то расчеты. Когда они уселись за угловой стол, женщина подошла. Арсений Фомич заказал двести грамм коньяка, две чашки кофе и бутерброды с ветчиной и семгой.
- За встречу, которая все-таки случилась! - поднял он рюмку.
Видимо, Корнеев не держал надежды увидеться на этом свете, отложил на иное время, которого хватит на то, чтобы всех старых друзей навестить, вечность все-таки. Он выпил рюмку, она чуть пригубила, потом подумала и отважно допила.
- Я недавно узнала о твоей дочери, - призналась тихо Анна Семеновна. - А теперь чуть не каждую ночь снится мне. Девочка твоя.
- Как это снится? - удивился Арсений Фомич осевшим голосом. - Ты же не видела мою дочь. Как узнаешь, что она?
- На тебя похожа.
- Да, да, - покивал головой. - Она была папиной дочкой.
Он налил себе коньяка, потянулся с графинчиком к ее рюмке, но она ладошкой прикрыла, ей и так стало жарко. Он выпил, закусывать не стал.
- Могилку навещаешь? - спросила она.
Он кивнул.
- Покажешь? Я тоже буду ходить.
Он поднял взгляд на нее, подумал и кивнул.
- Я же о тебе ничего не знала, - призналась Анна Семеновна. - Все эти годы думала, что живешь в тепле, в кругу семьи. Отыскал бы…
- Так ведь и я думал, что ты в семейных заботах. До меня ли! Явился бы как призрак из прошлого.
- Помнил хоть?
- Зачем спрашиваешь? Разве могло быть иначе?
- И я не забывала.
Может быть, выпитый коньяк посодействовал, а то и вовсе не по той причине, но между ними перекинулся мостик доверия. Им стало говорить легко, и говорить они могли обо всем. Такое возникло ощущение, что они полностью понимают друг друга, как прежде, когда каждое сказанное слово было согрето чувством. И был в том все-таки не коньяк повинен. Ну, может, самую малость!
Еще много они говорили и расстались в сумерках. Он предлагал ей остаться в городе, переночевать, к примеру, в пустой квартире Игоря, но она хотела домой. Он посадил ее в такси, чтобы не шагать ей в темноте по грязной дороге через поле, и заранее расплатился с водителем. А потом еще сунул в карман кофты мобильник.
- Чтобы не терялась больше, - сказал он и остановил ее протестующий жест. - У меня их три, а ушей - два. Выходит, третий телефон лишний.
Когда Тишка увидел, что интеллигентка вернулась откуда-то на такси, у него в горле пересохло так, что еле продохнул. Вот же зараза! На бутылку не выпросишь, а ездит на такси! Тишка окликнул скрытную богачку и намекнул на поправку здоровья. Но Анна Семеновна заявила, что денег у нее нет, ему же пора спать, а не шастать по деревне. С тем и ушла в дом.
Тишка постоял, пылая классовой ненавистью, и унылый поплелся прочь. Надо сказать, что в прежние времена он учительствовал в младших классах. Потом начальную школу закрыли, а в городе без него хватало учителей, никто там не ждал его с распростертыми объятиями. Устроился при коровьей ферме, но хозяйство прогорело. Еще какое-то время цеплялся за разные работы и отчаялся, запил. Жена с дочкой переехали в город к родителям и о нем забыли. А он жил даже не одним днем, а одним часом - копейку добыл, достал самогонки, выпил. В нынешний вечер не везло…
Огорчительным оказался этот вечер для Василия Павловича Зыкова. Он, по обыкновению, пришел в гости к Наташеньке, а та его приняла так, будто еле знакомы.
- Что происходит? - изумился Василий Павлович.
Она сразу и без обиняков выложила все, что накопилось в ее оскорбленной душе, назвала Василия Павловича обманщиком, умеющим только обещать, а на деле ни на что не способным. Уже в институте знали, что она удачно выходит замуж, а теперь придется выкручиваться и лгать, чего она страсть как не любит.
- Я только что позвонила ему, - с отчужденным видом заявила Наташа, - а твой отпрыск попросил меня забыть его номер телефона. Он даже разговаривать со мной не стал.