— Сахар по вкусу, — поставив передо мной все необходимое, Волков вернулся на место и принялся с интересом меня разглядывать. А я — его.
Выглядел он просто прекрасно, как человек, у которого все в порядке дома и на работе. В прошлом году Сергей женился. Выходит, удачно. А я, скотина такая, даже не явился к нему на свадьбу: не смог влезть ни в один из оставшихся от прежней жизни костюмов и, если честно, не захотел демонстрировать приличным людям свою пропитую морду.
— Ну, — полюбопытствовал он, — цистерну-то допил?
Мой командир был последним из тех, с кем я общался до того, как впасть в алкогольную кому. Уже отвалили ребята из подразделения и другие знакомые по службе. Неожиданно долго продержалась бывшая будущая жена. Вернувшись со стажировки из Германии и застав меня в таком виде, она заявила, что твердо намерена за меня сражаться, после чего вступила в бой. Вела долгие и умные беседы, пичкала какими-то лекарствами и даже таскала ко мне домой каких-то врачей и экстрасенсов. С одним из них я, кстати, зверски пробухал целую неделю, на больший срок элементарно не хватило здоровья. У меня. Потом она стала просто приезжать ко мне и просто плакать. Вся эта черемуха длилась целых полтора месяца, в конце концов, моя ненаглядная поняла, что для того чтобы поплакать, совершенно необязательно тащиться через всю Москву. Тогда она стала рыдать по месту жительства в Кунцеве и общаться со мной с помощью телефона. В один прекрасный день звонки прекратились, и я без помех начал, преодолевая природную нелюбовь к спиртному, превращаться в растение.
Волков ненадолго заглянул ко мне уже тогда, когда процесс набрал силу, и даже употребил слегка за компанию.
— Хреново, Тихий? — полюбопытствовал он и закусил огурчиком.
— Не то слово, — заныл я и нацелился налить ему еще.
— Я тут навел справки, — задумчиво проговорил он, убирая свой стакан в сторонку, — дело-то мутненькое.
— Да ни хрена. — Поставив бутылку на стол, я заглотил дозу и поморщился. Запил водичкой и полез за сигаретами. — Все ясно как божий день.
— Насчет этого не уверен. — Он тоже закурил. — Уж больно ловко все у них получилось.
— Ерунда. — Загасив окурок, я опять потянулся к бутылке. — Сам-то я знаю, что виноват.
— А никто и не спорит. — Он ловко перехватил емкость, набулькал полстакана мне и себе на донышко. — Ты — командир, а значит, за все в ответе. Странно, что до сих пор этого не понял.
— Да понял я, понял. — Залпом употребил налитое и повернулся к нему. — Послушай, у тебя ведь тоже бойцы гибли. Вот и скажи мне, как жить дальше.
— По возможности, достойно. — Он тоже выпил и, встав, направился к выходу. Уже в дверях обернулся: — Когда допьешь свою цистерну, приходи. Поговорим.
Вот о ней-то он и спрашивал.
— Не до конца, — признался я. — Пришлось прерваться.
— Что так?
— Дельце одно всплыло.
— Из героического прошлого?
— Да.
— Помощь нужна?
— Очень. — Я достал из кармана и протянул ему листок. — Если можно, три машины и кое-что из оборудования.
— Решил поиграть в шпионов? — Он бегло просмотрел листок и отложил в сторону. — Это все?
— И вот по этому человечку, — я достал второй лист, — как можно подробнее. Заплачу сколько скажешь.
— Ладно тебе, — хмыкнул он и положил второй листок поверх первого. Затылком кверху, как учили. — Теперь все?
— Если можно, — тут я засмущался, — мне бы…
— Прошу прощения. — Молодой человек в темно-сером костюме, одним слитным движением встав из-за стола, плавно пересек холл и оказался рядом со мной. Высокий, широкий в плечах и тонкий в талии. С надписью «Администратор» на бейдже, висящем на лацкане тщательно отутюженного пиджака. С очень добрым, приветливым лицом. — Это частное заведение, поэтому…
Спортивный зал на «Академической» действительно заведение закрытое, как говорится, только для своих. Посторонних сюда просто не пускают, ни под каким видом. Дежурившие в прихожей администраторы, прилично одетые молодые люди достаточно специфического вида, объясняют зашедшему с улицы, что он ошибся дверью, и любезно сообщают желающим потренироваться адрес ближайшего фитнес-центра. В случае необходимости без хамства, но решительно удаляют любого, пришедшего без приглашения, хоть депутата, хоть бомжа. Волков как-то рассказывал мне о заглянувшем сюда несколько лет назад крупном чиновнике московского правительства. Когда его достаточно вежливо попросили на выход, тот вдруг вспомнил бандитскую молодость, начал «гнуть пальцы» и скомандовал состоящей при нем охране: «Фас!» Закончилось все очень быстро и крайне обидно для пострадавшей стороны. Два администратора спокойненько отметелили, после чего выкинули наружу четырех амбалов-охранников и их хозяина. В тот же вечер охающему по месту жительства виновнику торжества позвонили и сообщили, что у него нет никаких претензий за устроенный им же мерзкий, не достойный государственного служащего дебош, и тонко намекнули, что занятия спортом далеко не всегда полезны.
— Моя фамилия Коваленко, — поспешил сознаться я. — Баня работает?
— Работает, Игорь Александрович, — любезно ответил второй администратор. — Вас проводить?
— Спасибо, я сам.
Шлепая прикупленными накануне резиновыми тапочками, я вошел в зал. Абсолютно пустой, если не считать какого-то деда, меланхолично жмущего двухпудовые гири в дальнем углу. Подошел к груше и приложился. Вышло не так чтобы, но снаряд вежливо колыхнулся, умеете, дескать, когда захотите. Спортивный инвентарь здесь, судя по всему, вышколен не хуже персонала. Хлопнул по кожаному боку ладонью и пошел себе дальше.
Красный и умиротворенный после трех заходов в парилку, я сидел в предбаннике, закутанный в махровую простыню, и, осторожно сжимая в ладонях чашку, с наслаждением гонял чаи. Перед тем как пойти в баню, я заехал в тир и сжег там сотни полторы патронов, а потому у меня слегка подрагивали верхние конечности, и я боялся ошпариться.
За четыре прошедших веселых года чувство оружия напрочь пропало, и перед каждым выстрелом пистолет в моей руке «клевал», а потому пули летели исключительно в «молоко». Слава богу, первые серии я отстрелял в одиночестве, не перед кем было позориться.
Потом заявилась какая-то дама средних лет. В строгом твидовом прикиде, с прямой спиной и походкой балетной примы. Когда я увидел, из чего эта офисная Никита собралась палить, стало неуютно: «Гюрза», знаете ли, оружие достаточно серьезное даже для нехилого мужика и далеко не самое легкое по весу. А она приволокла целых два ствола. Вот тут-то я и пожалел, что не надел ни каски, ни бронежилета, и приготовился ловить зубами шальные пули.
И тогда она начала стрелять, не по-спортивному, а… ну, сами понимаете. С двух рук, очень быстро, сначала стоя на месте, а потом в движении. Впечатлило. Трудно поверить, но когда-то я уверенно выполнял норму снайпера из всех видов стрелкового, и все наши — тоже. Других в бойцы нашего подразделения просто не брали. Но то, что вытворяла моя соседка по залу, я не мог даже отдаленно повторить в свои лучшие годы. И, пожалуй, не знаю того, кто сподобился бы. Отложив в сторону «макарку» (лучшее, на мой взгляд, оружие, после него очень комфортно стреляется из любой приличной «пушки») и разинув рот, я наблюдал, как образуется одна сплошная дыра на месте головы мишени, потом правого, левого плеча и, наконец, по центру.
Закончив стрелять, она положила оружие на стойку, повернула голову в мою сторону и улыбнулась. Засмущавшись и разозлившись одновременно, я захлопнул варежку, опустив голову, принялся снаряжать магазин. Как говорится, окунули, причем с головой, причем…
— Не помешала? — Неслышно подойдя, она остановилась в паре шагов от меня, обгаженного.
— Да, то есть нет, извините. — Господи, что я несу?
— Давно не стреляли?
— Не то слово.
— Примете пару советов?
— Конечно. — От стрелка такого класса советы принимаются круглосуточно, лишь бы давали.
— Тогда успокойтесь, расслабьтесь и не бойтесь промахнуться. Удачи. — Развернулась и пошла прочь.
Открыла Америку с Азией: успокойтесь, не бойтесь промахнуться, блин, расслабьтесь! Хорошо ей говорить. А тут, а, собственно, в чем дело-то? Ну, промахнусь, ну… Бах! Неужели? А ну-ка еще разок: бах-бах-бах! Надо же, вроде ничего нового не сказала, а поди ж ты. Постепенно дела пошли не так кисло. Перед тем как начало потряхивать руки, я даже умудрился почти повторить свой лучший результат, который показывал четыре года назад при стрельбе на время из кармана куртки. Настроение изрядно улучшилось, и я решил наградить себя за ворошиловскую стрельбу походом в баню.
То ли продолжительная (завтра три дня будет) трезвость, то ли горячий сухой пар, то ли чай с вишневым вареньем, не знаю что, но повлияло на мои вялые мозги, и в голове задвигались шестеренки. Вдруг стало окончательно ясно, во что я влип сам, втянул других и, что самое главное, выявилась ничтожность шансов на то, чтобы победить или даже выжить. Я вздохнул и пошел в парилку, хотя делать этого не собирался. То ли решил еще разок побаловать себя напоследок, то ли подготовиться к жару котла, в котором в самом скором времени буду вариться.
Глава 6
— Где Дед?
— Звонил, просил передать, что они подтянутся чуть позже, — сообщил мне Берташевич.
— Сам-то почто заявился, ты же вроде не хотел?
— До сих пор не хочу, а что делать?
— Погоди, а почему сказал, что приедет не он, а они?
— Я знаю?
Первым в снятую мною накануне «трешку» на «Преображенке», заявился Сироткин. Поздоровался, сбросил вещички и тут же ускакал на поиски ближайшей стоматологии: в дороге у него зверски разболелся зуб. Буквально следом за ним ввалился Костя Берташевич, как всегда, шумный и веселый. До неприличия загорелый, как будто не водкой на Дальнем Востоке торговал, а загорал на Мальдивах. С места в карьер полез обниматься, едва не сломав мне при этом ребра, потом предложил в ожидании кворума слегка размяться продукцией собственного завода, «ручной работы, только для своих».