рить.
Граф Христофор Георгиевич Воронцов, значительная фигура в жизни Вознесенских. Давний друг деда, деятельный сенатор и влиятельный старик. Что уж там, юному хулигану многое сходило с рук, в том числе и из-за покровительства сенатора.
Но от сигнальных артефактов нужно избавиться. Сами игрушки-то наверняка дело рук деда.
Дед…
В груди снова кольнуло, но это уже было приобретённое с памятью чувство. Расстались мы с дедом плохо. Парень был импульсивным и часто не сдерживался в выражениях.
Вот и в тот вечер, выслушав вполне справедливые обвинения, молодой граф резко высказался и ушел. С твёрдым решением доказать, что он артефактор покруче своего деда.
На свою беду, при попытке это сделать, он и погиб. И на моё счастье, потому что наконец-то нашелся тот, чьи способности смогли принять меня с моей силой.
— А мой… — я не закончил фразу, но Николай всё понял.
— Лука Иванович пока ничего не знает. Но дела у него идут не очень, — Головин посерьёзнел. — Саша, честно говоря, твой дед в отчаянном положении. Когда ты пропал, он всё бросил на твои поиски. Сам он тебе не признается, что спустил на это всё состояние. Но ты обязан это знать.
— Спасибо, я с этим разберусь, — лаконично ответил я, задумавшись.
Решить финансовый вопрос не было проблемой. Хороший артефактор всегда мог найти способ заработать. А я был не просто хорошим артефактором, а лучшим.
И теперь к тому же стал универсалом. Тем, кто может использовать любую силу, как и видеть её, в отличие от других. Об этом, правда, не стоило никому знать. И в мои времена универсалы были редкостью. Ещё большей редкостью было, если они выживали и не сходили с ума.
По памяти мальчишки, ничего не изменилось. На всю империю известны были лишь двое. Один служил при дворе, при этом никто его не видел. То есть держали взаперти. Другой же, уже старик, давно отошёл от мирской жизни и сам заперся где-то в сибирском монастыре.
Но меня не пугали такие перспективы.
Ведь я хорошо был знаком с величайшим универсалом своего времени. И знал, как работать с такой магией без ущерба для себя. Да, понадобится время, но теперь-то его у меня полно!
— Разберёшься? — скептично хмыкнул Головин. — Саша, тебе никто в этом городе не даст ссуду. Не с твоей репутацией. Если ты думаешь, что о ней все забыли за эти два года, ты ошибаешься. Христофор Георгиевич хотел помочь, но твой дед… Сам знаешь, принципиальный настолько, что они чуть не поссорились на этой почве.
Переубеждать Головина я не стал. Толку-то? Он же не дурак, поверить в то, что я вдруг стал совсем другим человеком и действительно собираюсь разобраться со всеми проблемами, что устроил парень.
Мне это несложно.
Не то чтобы я проникся родственными чувствами, но патриарх Вознесенский заслуживал того, чтобы достойно встретить старость. В качестве благодарности за мою вторую жизнь.
Да и в родовом имении была обустроенная лаборатория.
А значит — заживём!
Ну а репутация… Что не исправим, то обернём на пользу.
Благо все выходки были больше мальчишеские, чем реально навредили кому-то. Даже девицы, количеству которых я был удивлён, отнюдь не были невинны.
Молодой, талантливый и опьяненный своими возможностями граф поддался искушению взять награду сразу. И искренне считал, что ему всё простят за будущие заслуги. Вот и отрывался.
Наше слияние было странным. Я приобрел память, знания и некоторые эмоциональные отголоски безумств, что творил парень. Он погиб, но оставил мне многое.
Хотя что я знал о подобном, ещё недавно я и не думал, что такое возможно.
Пока я раздумывал, мы неспешно вышли через арку на пустынную улицу. У тротуара был припаркован отполированный до блеска чёрный автомобиль.
— Я отвезу тебя домой, — махнул друг на машину.
— Неплохо, — оценил я транспорт.
— Капитан лейб-гвардии может себе позволить, — не без гордости ответил он и открыл водительскую дверь. — Личного водителя не стал брать, нравится самому быть за рулем. Хотя матушка этим очень недовольна, мол графа должны возить. Но я в первую очередь офицер!
Я с сочувствием посмотрел на друга. Наболело, а поделиться видимо не с кем было. Но садиться внутрь я не спешил. У меня были другие планы.
— Не домой, — помотал я головой. — Где тут ближайший ресторан?
В кармане у меня было несколько помятых купюр, хватит на приличную еду.
— Опять? — Головин меня не так понял и разочарованно вздохнул. — Так и знай, Саша, я в этом участвовать больше не буду. Два года прошло, а ты не изменился…
— Да подожди ты. Есть я хочу. Просто хочу хорошенько подкрепиться, прежде чем возвращаться домой.
Разговор с дедом точно получится тяжёлый, такой лучше проводить на сытый желудок. Да и раз два года прошло, два часа погоды уже не сделают.
— Просто поесть? — недоверчиво переспросил Коля. — Точно?
— Клянусь!
— Боюсь, что в ресторан нас не пустят, — друг многозначительно осмотрел меня с головы до ног. — Уж извини, но выглядишь ты как босяк.
— И то верно… — ничуть не расстроился я и тут же придумал новый план: — А давай как в старые времена, по шаверме и на набережную?
Когда мы были лицеистами и плевать хотели на манеры и приличия, мы часто убегали из казарм, чтобы посидеть на тёплом камне у воды, пачкая форму ароматным соусом. Именно это приятное воспоминание всплыло в голове.
— Ваше сиятельство! — возмутился граф, еле сдерживая улыбку.
— Что, ваше сиятельство, слабо? — ответил я с озорной улыбкой, и друг расхохотался.
Наверное, со стороны это было очень необычное зрелище.
Нева, тёмная и вечно беспокойная, плескалась у наших ног. Мы бесстрашно сидели у самого края, не боясь намокнуть. Уплетали горячее, сочное и самое простецкое блюдо в столице.
Капитан лейб-гвардии при полном обмундировании. И потрёпанный босяк.
А перед нами был простор самого широкого места реки. И крепость по ту сторону, как символ победы. Нашей победы и моей личной.
И мне было уже плевать на голод, я увидел свой город вживую.
Такой величественный, такой красивый под суровыми свинцовыми облаками.
Над водой метались жирными белыми пятнами чайки. Вдалеке болтался на волнах кораблик, куда-то спешащий в этот поздний час. В лицо настойчиво дул ледяной ветер.
А я был абсолютно счастлив. Я вернулся.
Дом. Любимое дело. Заслуженный покой от войн, врагов и проблем. И пусть кто-нибудь попробует мне помешать!
— Господа, вы нарушаете общественный порядок, — прозвучал решительный голос у нас за спиной.
— Только не они… — побледнел обернувшийся Головин.
Глава 2
Что могло так напугать доблестного капитана?
Я обернулся и немного опешил. Двое удивительно похожих гвардейца, почти близнецы, пошатывались на суровом северном ветру. Парни подпирали друг друга и только за счёт этого держались на ногах.
Мундиры не по уставу расстёгнуты, на белой рубашке одного из них кровь, а в руке другого — открытая бутылка игристого.
— Нарушаете, господа! — повторил один из них. — Какая же закуска без выпивки?
— Согласен, вы непростительно трезвы, — резво закивал второй, отчего позеленел и сжал губы.
— А поедемте с нами, к цыганам!
— А мы к цыганам? — удивился носитель бутылки, щедро хлебнул оттуда и махнул рукой, едва не облив нас: — А действительно, господа, давайте к цыганам!
На набережной за ними мелькнул проблесковый маячок. Машина жандармерии притормозила и тут же дала по газам, умчавшись. Очень интересно.
— Это кто? — тихо спросил я Головина, пока гвардейцы отвлеклись на блюстителей порядка.
— Преемники твои! — раздраженно ответил друг, с сожалением поднимаясь.
— Преемники? — не понял я.
— Преемники? — хором вторили гвардейцы, расслышав капитана.
— Простите, сударь, — окровавленный гвардеец выступил вперед, пошатнулся, но устоял на ногах: — Мы не представлены, но судя по вашему виду это было увлекательное приключение. Было бы интересно послушать…
— Поручик! — Николай оправил форму, намекая на их неподобающий вид.
Но ёж там плавал… Гвардеец это понял по своему и протянул капитану бутылку.
— Простите мне мои манеры, угощайтесь, ваш высокблародие.
— Ну ладно вам, Головин, — обезоруживающе улыбнулся другой. — Не будьте снобом, ну немного погуляли, с кем не бывает.
— Вот с вами это постоянно бывает!
— Благодарю, — неправильно понял гвардеец, горделиво зарделся и перевел мутный взор на меня. — Так с кем имею честь?
— Граф Вознесенский, Александр Лукич, к вашим услугам.
В наступившей тишине особенно громко разбилась о брусчатку бутылка игристого и зашипела пеной. Николай тяжко вздохнул и снова осуждающе посмотрел на меня.
Но отказаться представиться было не в моих правилах.
— Тот самый? — второй гвардеец, кажется, даже протрезвел.
— Других таких нет, слава богу… — пробормотал друг.
— Возможно, — осторожно ответил я, оценивая обстановку.
В моей памяти этих ребят не было, но кто знает. Графа половина столицы обожала, преимущественно женская, а вторая половина жаждала прибить.
Гвардейцы переглянулись и как-то приосанились.
— Ну тут… — задумчиво начал один.
— Однозначно, — радостно ответил второй. — К чертям цыган, в Метрополь! Такое нужно отметить! А цыган потом можно и туда позвать…
И они вдвоём ринулись ко мне.
— Стоять! — рявкнул командирским голосом Головин.
Муштра пробилась даже сквозь сильнейший хмель, и гвардейцы замерли. Ну, как уж получилось в таком-то состоянии. Безмолвно покачивались бухими берёзками.
— Отставить Метрополь! Отставить отмечать! Отставить цыган! Вы никого не видели, а уж тем более графа Вознесенского! Домой, спать. Приказ ясен? — Николай разошёлся не на шутку, приятно было посмотреть.
Действительно вырос, молодец. Стать вон какая стала, где тот стеснительный парень, который постоянно смущался от моих выходок?