Веселкин на прощание бросил сожалеющий взгляд. Тоже понял, к чему всё идет. Но остановить дуэль он был не в праве. Тому, что штабс-ротмистр не остался, хотя явно задумался над этим, я был даже рад. Мне тоже лишние свидетели ни к чему.
Соблюдая формальности, мы сошлись и представились друг другу, после чего остальные разошлись по своим сторонам.
В центре поляны остались мы с бретером.
В том, что передо мной хладнокровный убийца, я не сомневался. Его выдавал взгляд — равнодушный и совершенно мёртвый. Ноль эмоций, ноль лишних движений и мыслей.
Не нужна ментальная магия, чтобы понять его намерения.
Притворяться, что я не умею держать шпагу, я не стал. С подобным человеком такой трюк не сработает, это не скучающий дворянин. Играть с таким — означало подставиться под смертельный удар.
Но правила приличия я всё же не отбросил. Исполнил небольшой поклон, но вот вместо ответа получил усмешку.
Ну право, убийство убийством, а манеры забывать не стоит!
— Знаете, мне отчего-то захотелось дать вам шанс, — произнёс я, глубоко вдохнув холодный воздух. — Откажитесь и останетесь целы. Жизнь слишком прекрасна, чтобы покидать её в это чудесное утро.
— Извините, граф, но у меня другие планы, — он хищно улыбнулся и тут же напал.
Бретер сделал великолепный ложный выпад, его шпага выкрутилась в последний момент, и лезвие свистнуло у моего горла. Я даже почувствовал жар на коже, настолько это было близко.
Я ответил, но убийца был готов и увернулся, ушёл низом и тут же нанес ещё удар, собираясь распороть мне ногу от лодыжки до паха. Очень быстрая и почти безболезненная смерть.
Пресёк я это совсем по-кабацки, ударив ногой по голове. Рот бретера окрасился кровью и на лице появился кровавый оскал. Да ему это нравится, что ли?
Он перекатом вскочил на ноги и яростно бросился на меня, размахивая оружием с такой скоростью, что было сложно уследить.
Я знал — убийца ждет, что я увернусь. Как сделал бы любой на моем месте, банально из инстинкта самосохранения. Но я стоял на месте, замерев.
Миг, и в его глазах сомнение. В последний момент он принял решение убить меня взмахом, раз уж я застыл, как он думал, от ужаса.
Между ударами сердца я увидел, как его рука поднимается. И сделал один точный выпад.
Прямо в сердце.
Отступил и проследил, как бретер рухнул на траву. Медленно поднял взгляд на графа Киселёва. Сейчас этот мужчина, которому было едва за тридцать, выглядел гораздо старше. Не было в нем ненависти или даже неприязни, один страх.
Во мне же была пустота. Я сделал то, что необходимо, не больше и не меньше.
Секундант молчал, и я чуть приподнял свою шпагу.
Я очень сомневался, что это конец.
Граф сглотнул, посмотрел на кровь, капающую с моего лезвия и открыл рот, чтобы что-то сказать, но послышался шум из-за деревьев.
Но место дуэли выбежали несколько жандармов. За ними сквозь кусты продрался раскрасневшийся пристав Заужский. Отдышался, обвёл нас взглядом и объявил:
— Господа, вы все арестованы! — обернулся к одному из жандармов и приказал: — Семенов, стереги труп! Сейчас его эксперты заберут, они уже на подъезде.
— На каком основании арестованы? — очнулся первым Головин.
— Поступило сообщение, что тут происходит незаконная дуэль. Пока не доказано обратное, я обязан всех заключить под арест, согласно пятому пункту десятой статьи дуэльного…
— Да знаю я, — раздражённо отмахнулся капитан, ничего не понимая.
Зато понял я. Штабс-ротмистр всё же сделал единственное, что мог. Вызвал сюда жандармов, наверняка анонимно.
Киселёв молчал, отрешённо глядя на Петропавловскую крепость. Его, казалось, происходящее вообще не волновало. Но я ощутил его облегчение. Граф понял, что я его убью, продолжи мы дуэль.
Николай пытался показать приставу оформленные бумаги, но тот храбро отказывался:
— В участке разберёмся, ваше высокоблагородие. Не имею полномочий принимать решение на месте.
Друг в итоге махнул рукой, а Заужский подошел ко мне и очень вежливо попросил:
— Ваше сиятельство, позвольте забрать оружие?
Я сидел в той же допросной, что и несколько дней назад. Быстро же я сюда вернулся.
Но в этот раз приём был более радушный.
Мне дали возможность умыться, принесли кофе и воду, и стул даже приволокли, с мягким сиденьем. Пристав ушел получить подтверждение насчет оформления дуэли, а я потягивал довольно неплохой напиток и раздумывал.
Кому-то так насолил молодой граф или сильно мешал граф старый?
Ладно Оболенский, у него со мной личные счёты, тут сомнений не было. Да и убивать меня княжич совсем не хотел. Вспыльчивый мальчишка, не более того.
Совсем другое дело — граф Киселёв…
В любом случае, это угроза для Вознесенских, которую нужно устранить.
Заужский вернулся минут через десять, с учтивой улыбкой поинтересовался, всё ли у меня в порядке, и положил перед собой папку с моим именем.
— Ваше сиятельство, произошло досадное недоразумение. Офицер… — пристав открыл папку и перебрал листы, — Веселкин, оформлявший вашу дуэль, внёс данные в реестр буквально только что. Он уже направил официальные извинения от специального дуэльного корпуса жандармерии на ваше имя. Если желаете подать жалобу…
— Нет, — я улыбнулся. — Уверен, на то была уважительная причина. И всё уже разрешилось, так?
— Конечно, — Заужский неприкрыто обрадовался за коллегу. — Остались сущие формальности — заверить ваши показания.
С этим мы расправились быстро, пристав всё записал, дал мне на подпись и после этого добавил:
— Также я должен вам сообщить, что дело передаётся на расследование в центральный участок по причине смертельного исхода. Вот уведомление, — он с какой-то опаской передал мне лист с коротким текстом и печатями.
Надо бы подключить Казаринова и к этому, чтобы он разъяснил мне детали и порядок действий. Пусть я был в своём праве, но кто знает, что придумает ещё этот Киселёв.
— Со своей стороны могу заверить, что мы сделаем всё возможное, чтобы информация о произошедшем не просочилась к журналистам, — измученно выдавил Заужский. — Но увы, гарантировать я этого не могу.
— Не беспокойтесь, Лаврентий Павлович, — я усмехнулся. — Если это произойдет, у меня к вам не будет никаких претензий.
Пристав задумчиво нахмурился, не сразу сообразив. Затем понятливо кивнул и облегчённо выдохнул.
Мне освещение в прессе было на руку. Другие поостерегутся вызывать меня, когда на кону может стоять жизнь. И перестанут отвлекать.
Ну а тот, кто стоит за графом Киселёвым, вряд ли пойдет тем же путем. Достать ещё раз какую-нибудь тёмную лошадку из провинции с надуманным поводом для дуэли — риск привлечь лишнее внимание.
Скорее всего, теперь будут действовать скрытно. А значит нужно позаботиться о безопасности особняка и земли. Подзарядить защитную сеть, укрепить артефакты и поставить ловушки. Гвардейцы у ворот — сущий пустяк для теневика.
Заужский, обрадованный моим хорошим настроением, попросил оформить и бумаги о пожаре. Я подтвердил, что это был несчастный случай, подписал заявление и заверил, что мой дед подтвердит, когда пришлют бумаги. Сам принять не может, восстанавливается. К счастью, такое решение устроило жандарма.
Пристав лично проводил меня к выходу.
Причину этого я увидел сразу за дверью участка. Головин посмотрел на Заужского так, что тот икнул и поспешил скрыться.
— Ну зачем ты так, — я потянулся, разминаясь. — Человек просто выполняет свою работу.
— Знаю я таких, — проворчал друг. — Им дай слабину, всё развалят. Но ты прав, пристав разбирательство не затягивал и оформил всё быстро. Но бог с ним, что ты намерен делать дальше?
— Позавтракать, — невозмутимо ответил я. — Чертовски проголодался. Присоединишься?
Николай взглянул недоверчиво, не понимая всерьёз я или шучу. Покачал головой и отказался:
— К сожалению, мне уже пора на службу. Ты как, в порядке?
Вопрос я не сразу понял. К сожалению, объяснить другу, что для меня не существовало понятие пощады к убийце, я не мог. Не соответствовало это образу весёлого повесы, которым я был для него раньше.
Хотя, мне показалось что Головин как раз из-за моего спокойствия и переживает. Менталист чувствовал подвох, но пока не понимал какой.
— В порядке, — я придал серьезности своему тону. — Но правда очень хочется есть.
— Хорошо, — кивнул капитан. — Вот только не говори опять, что тебе просто повезло.
— Не стану, — согласился я. — Теперь не повезло бретеру.
И очень не повезет следующему, кто ко мне сунется. Настало время ясно дать понять, что артефакторы не только делают интересные вещицы.
Вознесенскому пора приобрести новую репутацию.
Глава 18
Головин настоял на том, чтобы подвезти меня до дома. Отказываться я не стал, друг всерьёз переживал за мою безопасность.
Не объяснять же ему, что универсал даже начального ранга способен почувствовать любую атаку, как магическую, так и обычную. А пока неизвестные враги не поняли, что со мной так просто не справиться, я не считал, что они серьёзная угроза.
Вот когда наконец поймут, возможно. Но и я тогда уже подготовлюсь получше.
Я кивнул двум гвардейцам, дежурившим у ограды, и открыл скрипучую калитку, поморщившись. С одной стороны смазать бы петли, а с другой — лучше любого звонка.
Строители вовсю трудились над лабораторией. И за ними присматривали.
Граф Вознесенский разместился в просторном садовом кресле, неизвестно откуда притащенном. На его ногах лежал плед, рядом стоял низкий табурет с газетами и чашкой чая. Позиция деда была выгодной — он видел и процесс ремонта, и дорожку, ведущую от ворот к дому.
— Лука Иванович, доброго утра, — я подошёл и приветственно кивнул.
Тот сделал вид, что не заметил моего приближения, увлеченный наблюдением за рабочими. Но я увидел тень беспокойства в его внимательном взгляде, которым он меня быстро окинул. Проверял, не ранен ли я.