Со стороны дома донёсся шум. В окне гостиной загорелся свет, и послышались голоса, дед окреп и вовсю ругал целителя за свой дневной сон. Тот отвечал что-то тихо, но уверенно. Ему вторил ворчанием Прохор.
Я улыбнулся, в доме всё в порядке.
Достал из кармана накопитель ментальной магии и принялся за модернизацию сигнальной сети.
Первое оружие одарённого — воображение. Оно же — полная непредсказуемость для врага. Несложно отработать мощную технику и пользоваться ею, постепенно усиливая. Это, безусловно, будет опасно для противника. А ещё это скучно. Удивить интереснее.
На самую высококлассную защиту найдется отмычка.
Так что я выбрал не вливать огромное количество силы и бить напролом, а обескуражить и напугать. Чужое воображение тоже может быть отличным оружием.
Пусть в моем арсенале было пока ограниченное количество средств, но и этого хватит для начала.
В первую очередь — источник подпитки. Я замкнул его на себя, силы на это много не потребуется, а восстановление поможет развитию магии жизни. И я сразу почувствую обрыв сети.
Потом вплести чуть ментала, чтобы сеть распознавала намерения нарушителя. Кто к нам с добром, припугнёт немножко. А вот прочих — приложит по полной. Сильно заморачиваться не стал, заложил простые эмоции и уровни реагирования на них.
Отдельно выделил лишь полное отсутствие чувств. Для хладнокровных убийц у меня был отдельный сюрприз. Таких удивить или испугать непросто, так что паралич подойдет лучше.
Затем капля тёмной силы. Ничего смертельного, немного поплохеет, онемеют конечности, да и настроение куда-то лезть отпадет. Вместе со связкой ментала станет очень печально и стыдно.
Пусть я в праве на своей земле, да и друг согласен помогать избавляться от трупов, но зачем эти сложности, когда можно перепугать до такой степени, что разлетятся нужные слухи. К Вознесенским лучше не соваться — белья не напасёшься, да и здоровье сильно испортишь.
И последнее, для чего пришлось побороть жадность и оторвать те крохи, что остались в накопителе из лаборатории. Иллюзия. Снова переплетённая с разумом. К чему создавать монстров, когда с этим чудесно справится человеческий мозг? Реальных монстров я, конечно же, потом сделаю.
Ну а пока расплести такую комбинацию вряд ли кто-то сможет.
Потратил я и часть природной силы. Для визуальных эффектов, чтобы скрипели деревья, шевелилась земля и похолодало до мурашек. Закрепить морок.
Честно, подсмотрел такой ход в одном местечке. Учитель постарался, уж кто был любителем навести жути и трагизма.
Изюминку бы, в виде пыльцы китайского одуванчика, в простонародье известного как «проклятая вонючка». Чтобы одарить запашком, который долго не смывается. Но её достать не удалось.
И без того работа удалась.
Со временем улучшу ещё не раз. Сейчас же буду спокоен — проникнуть без моего ведома не получится. Даже теневику, которому не обмануть магию смерти. Как и ни одному другому живому существу.
Несмотря на глубокую ночь, на крыльце меня поджидал слуга. Старик напряжённо вглядывался в темноту и с облегчением расслабился, когда я подошёл.
— Ты чего не спишь, Прохор?
— Дык шастал кто-то. А это вы, оказывается, бродите. Иль на миссии опять были?
— Ну, можно сказать и так, — у меня глаза слипались от усталости, и я потряс головой, чтобы не вырубиться прямо тут. — Защиту подправил, чтобы не шастали как раз.
— О, вот это дело! — одобрительно откликнулся он. — За это спасибо вам, ваше сиятельство. Лука Иванович-то говорил, что дырявая стала охранка. Да рукой махнул, что с нас взять-то? Теперича и запасы имеются, так что правильно, нече всяким голодранцам шляться.
Я согласился, что еда это святое, и зашел в дом.
— Молодой господин, — остановил меня Прохор и указал на мешок возле входа, куда я убрал крысу и грязную одежду. — А с этим что делать?
— Сжечь прямо с мешком, — коротко ответил я.
Мужественно переборов искушение сразу уснуть, я сначала принял душ. И в этот раз сумел забраться под одеяло. От женских воплей просыпаться начинало надоедать.
Мне кажется, я уснул, так и впечатав свою донельзя довольную улыбку в прохладную мягкую подушку.
И снилась мне баранья нога под клюквенным соусом. Её почему-то пыталась отобрать Павлова, страстно убеждая, что есть животных жестоко.
Глава 22
Проснулся я от звонка в дверь. И сразу же удивился — у нас есть дверной звонок?
Потянулся и взглянул за окно, а затем на часы. За окном было серо и непонятно — могло быть как пять утра, так и полдень. Но часы показывали начало девятого.
Контрастный душ, свежая одежда и боевой настрой — что ещё нужно для нового насыщенного дня. Именно таким он и планировался.
Но сначала — завтрак.
Ароматы выпечки встретили меня ещё на лестнице. След вёл на кухню, за ним я и пошел, как загипнотизированный.
Прохор хозяйничал, насвистывая какую-то простую мелодию.
Доставал из пакетов продукты, аккуратно раскладывал на столе и что-то прикидывал, почесывая затылок рукояткой тесака. Я заметил пухлую тетрадь, лежащую неподалёку, и незаметно заглянул в неё. Так и есть, вручную записанный рецепт под заголовком «Буйабес». Судя по тексту — мудрёная уха с рыбой и морепродуктами.
Я дождался, пока слуга отложит тесак, чтобы с перепугу не порезался, и поздоровался:
— Доброго утра, Прохор.
Старик вздрогнул и резко обернулся, но сразу же заулыбался, обнажив выбитый зуб. Упрямца придется заставлять воспользоваться помощью целителя. Наверняка же тот предлагал.
— Добренького утречка, молодой господин! Я вот тут обед планирую, — важно объявил он, указывая на тетрадь. — Похлёбка заморская будет, дюже вкусная!
Я усмехнулся и начал читать список ингредиентов:
— Устрицы, омары, морские ежи, осьминоги, моллюски… Кхм, морской петух? Шикарная, видимо, сегодня доставка была.
— Да ну что вы, откуда такое в лавке, — смутился старик. — Дык там написано, что на выбор всяких гадов иль рыбы. А петуха обычного возьму, на кой мне морской. Да корюшки родимой! Щучий хвост ещё есть! Во навар будет, — он поднял вверх большой палец.
Я сделал вид, что закашлялся и прикрыл рот. Прокашлявшись, всё таки уточнил:
— А фенхель?
— А вы не ругайтесь, молодой господин, — насупился Прохор. — Я может в кулинариях не очень, но еду сытную справить умею.
— Да вот тут написано — фенхель, — я думал, что сейчас подавлюсь, но стойко держался из последних сил.
— Хде? — удивился слуга и посмотрел в рецепт. — И точно. Извините, ваш сиятельство. Ну дык… Картоха будет! В рыбную похлёбку самое оно.
— Не поспоришь… — слабым голосом ответил я.
— Вы присядьте, барин, а то вон пятнами пошли. Плохо? — разволновался старик, схватил полотенце и принялся меня им обмахивать. — Не бережёте вы себя, работаете и работаете! Оно понятно, дело важное. Но и отдыхать надобно, верно я вам говорю!
Я послушно присел, а скорее сполз по стене на табурет. И глубоко задышал. Главное сейчас не заржать, обижу его страшно. Выпил воды, поданной Прохором, и меня немного отпустило.
Слуга тем временем продолжил безжалостно расправляться с рецептом.
— Ну перец острый не надобно, Луке Ивановичу нельзя сейчас, пока он хворый… Шахран какой-то, обойдемся без дурости этой… Во, лук да чеснок, это дело, этого и побольше можно… Цедра апельсиновая? Где-то корки валялись засохшие с того года, сгодятся… — бормотал старик, глядя в тетрадку.
Остановить это я не осмелился, но и держаться больше не мог. Бросил, что нужно выйти подышать и быстро удалился.
На улице было промозгло — самое то, что надо. Отдышавшись, отсалютовал гвардейцам и, поёжившись, вернулся на кухню. Там меня уже ждала чашка кофе, а Прохор переключился на приготовление завтрака. Самого обычного, к счастью.
Чтобы тема снова не вернулась к высокой кухне, я спросил про звонок.
— Подзарядил я его, — объяснил слуга. — И на воротах тоже. Ну как я… Служивого попросил подсобить, в техниках не силен. Да и сломаю что. За то им порожков выдал, славные парни. А что? Нельзя было? — встревожился старик.
— Ты всё правильно сделал, благодарю, — успокоил я его. — Хорошо, что дом под твоим присмотром.
Прохор гордо приосанился и покивал, соглашаясь. Ничего, скоро будут у него помощники толковые. Хотя я был уверен, что на активность старика это никак не повлияет. Зато будет кого погонять.
— Вы идите в гостиную-то, я всё принесу, — деловито замахал руками Прохор. — Дед ваш там уже. Отошёл, так что в настроении нынче.
— А Павел Фёдорович? — вспомнил я о целителе.
— Отбыл. Лука Иванович прог… попросил весь день не шляться за ним, — слуга понизил голос: — Обиделся, за сонные капли. Но ругался мало, так что лекарь ваш с миром ушёл. Сказал вечером проведает. Добрый он, ваше сиятельство.
Надо бы целителю премию выписать, за моральный ущерб. Вон сколько держится с этими двумя и ни одной жалобы.
Старый граф увлеченно читал, расположившись в любимом глубоком кресле. Перестал мёрзнуть — камин не горел, а одно окно было распахнуто, впуская прохладный воздух.
Это обнадёживало, как и вид деда. Щёки уже не впалые, глаза ясные и осанка почти прежняя, выправка никуда не делась с годами.
Я тепло поздоровался с ним, и Лука Иванович хитро улыбнулся:
— Читал, что пишут? — он потряс газетой.
— Как-то не интересовался, — я пожал плечами и устроился за столом.
— Не интересовался! — хмыкнул дед и протянул мне прессу. — А ты посмотри, Александр. Ты теперь в хрониках первую полосу занимаешь. Не люблю я этого, ты знаешь, но уж лучше так прославлять род, чем как раньше.
Пробежавшись по статье, я усмехнулся. Журналист был осторожен, но нагнетал профессионально. Намеки, уловки — всё подводило в к тому, что меня стоит серьёзно опасаться, не то убью.
Именно то, что мне было нужно.
Правда и оговорка там была, что достоверных данных о случившемся нет. Мол, все участники дуэли наотрез отказались дать комментарии.