Хорошо хоть дохлого голубя не положил на стол.
Я поздоровался и получил от барона важный кивок, а от теневика — жест рукой на второй стул. Устроившись там, я расслабленно откинулся на спинку, молясь, чтобы она не отвалилась. Сложил руки на груди и скучающе уставился в окно.
Молчание затягивалось, и мне это дало возможность осторожно прощупать Пархомова. Конечно «спящие» амулеты или артефакты засечь было невозможно даже внеранговому одарённому. Да и стоили такие баснословных денег.
Барон, на первый взгляд, был почти чист. Фонил перстень на мизинце — похоже на физическое усиление. Едва заметна была и отметка мага смерти. Клятва тоже находилась в режиме ожидания.
Зато у Казаринова что-то было в кармане штанов. Что-то мощное и отлично экранированное. И веяло от этой вещицы сплетением множества сил.
Интересный у него артефакт, вот бы взглянуть…
Первым не выдержал, конечно же, Пархомов:
— Ну и чего мы ждем?
Михаил поднял взгляд и изобразил невинное удивление. Парень нахмурился, словно вспоминая зачем мы тут вообще собрались, и его «озарило»:
— Ну так, ваше благородие, можем и начать!
Пархомов раздражённо поморщился и благосклонно взмахнул рукой.
Юрист залез в ящик стола и долго там искал нужное. Я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться — барон закипал молча, равномерно заливаясь краской. В итоге Михаил достал лист с отпечатком кружки и бережно положил перед Пархомовым:
— Вот, перевод на указанную в закладной сумму, с учётом всех процентов, распишитесь и подтвердите в банке.
Барон так снисходительно усмехнулся, что у Казаринова на миг слетела маска и даже мне стало не по себе. Вот только Василий этого не заметил и вкрадчиво произнес:
— Сначала я проверю законность заказа и кто…
— А вот с этим я могу помочь! — громогласно объявил с порога сенатор. — Граф Христофор Георгиевич Воронцов, действующий сенатор и тайный советник. И, собственно, заказчик.
Как подгадал самый нужный момент для помпезного появления. Скорее всего, так и сделал.
Пархомова мне стало жаль на какой-то очень короткий миг. Очень короткий. Выдержка его покинула, и он не сразу ответил.
— Ваше… превосходительство, — барон вскочил и поклонился.
— Верно, барон, верно, — Воронцов подошел, похлопал побледневшего Пархомова по плечу и нажал, усаживая обратно. — Я на службе. И с радостью выступлю гарантом этой встречи.
Я уловил, как граф обменялся с Михаилом теплыми взглядами. Ну точно бастард.
— Много времени это же не займет? — ласково спросил Христофор Георгиевич, занимая последний стул. — Я человек занятой, как вы понимаете.
— Понимаем, — затравленно ответил барон и всё же начал: — Но наш договор…
— Михаил Алексеевич прекрасный юрист, прекрасный, — перебил его сенатор. — Я уверен, что ни один пункт вашего договора не улизнул от его внимания. Что же касается источника денег и надёжности заказчика, то вот он я. И даю слово чести, что всё в рамках закона и заключённого договора.
Я не вмешивался, просто наслаждался зрелищем. Пусть развлекаются.
Мне было интересно, ведь загадочный князь, имя которого Казаринов так и не сообщил, не мог не знать про Воронцова, его положение, отношение к нашей семье и заказ. Что можно противопоставить слову дворянина? Если только…
Меня осенило. Слово другого дворянина, занимающего более высокое положение. Самого князя. Я поймал понимающий взгляд теневика. Он слегка мотнул головой — не время.
— У меня есть свидетель, — голос барона стал более уверенным. — Что для исполнения вашего заказа, ваше превосходительство, были использованы материалы, добытые незаконным путем.
— Да что вы? — так искренне удивился сенатор, что я почти поверил. — И где этот свидетель?
И они вдвоем с Казариновым выжидающе уставились на Пархомова.
Я нахмурился — эти двое явно сговорились за моей спиной. Пусть во благо, но какого чёрта я об этом не знал?
Барон с нескрываемым торжеством извлёк из внутреннего кармана телефон и кого-то вызывал. Секунды бежали одна за другой, никто не отвечал. Пархомов непонимающе посмотрел на устройство и снова вызвал, с тем же результатом.
Вот теперь он начинал паниковать. Мы молча ожидали. А я ощущал эмоции барона — абсолютная растерянность и зарождающийся страх. Всё пошло не по плану.
— Что, ваше благородие, никто не отвечает? — заботливо поинтересовался юрист. — Видимо, очень занят сейчас. Так бывает. Но это неважно, ведь в договоре нет ни слова про какие-либо материалы, только про источник денежных средств. А он абсолютно законный, что вам лично подтвердил граф Воронцов. Так?
— Так, — помрачнел Пархомов.
— Тогда подтверждайте получение денег и подписывайте мирное соглашение, — стальным голосом приказал сенатор. — И не задерживайте меня более.
Барон обреченно смотрел на протянутую Казариновым ручку. Вдруг его эмоции резко поменялись, в них появилось злорадство и какое-то лютое отчаяние. Я напрягся и внимательно следил за каждым его движением.
Время чуть замедлилось.
Вот он сверяется с банковскими данными и подтверждает в мобильнике перевод. Вот берёт ручку и не глядя ставит размашистую подпись.
Вот согнулся мизинец с перстнем, и левая рука потянулась к правой…
Резкая вспышка тёмной магии, и я бросился к барону, на лету выхватывая кинжал. Видел, как вытягиваются лица остальных. Как юрист тянется к своему карману — слишком медленно.
Во мне забурлила сила, придавая скорости. Я схватил Пархомова за запястье, воткнул лезвие между пальцами и один резким движением отрезал мизинец, отбрасывая его в сторону.
Я действовал на инстинкте — прикасаться к активированному артефакту смерти было нельзя.
Палец упал на пол, а барон заорал во весь голос, схватившись за руку.
Где-то взвыла тревога — сработали сигнальные артефакты.
Воронцов застыл с каменным выражением лица, а вот Михаил вскочил и одним ударом вырубил скулящего от боли барона. И откуда только в таком тщедушном столько силы?
Но восхищаться способностями теневика я не стал. Меня распирала злость.
Хотелось их отругать, устроили тут игры! Загнанный в угол враг пойдет на всё, лишь бы не проиграть. Заберёт с собой, если только такой выбор. А у барона выбор был простой — умереть в мучениях от рук мага смерти или быстро сейчас, заодно прихватив нас.
Я достал из кармана платок и вытер оружие и испачканные руки. С сожалением посмотрел на манжету белой рубашки, где расплывалось кровавое пятно.
— Вы в порядке, ваше сиятельство? — спросил я у отрешенного сенатора.
Тот очнулся, сглотнул, шумно выдохнул и произнес негромко:
— Спасибо.
— В следующий раз будьте так любезны и посвящайте в свои планы, — жестко сказал я. — Тогда подобного не произойдет.
Казаринов, шустро обыскивающий бесчувственное тело, хмыкнул. Но, встретившись со мной взглядом, ухмылку с лица убрал.
— Но как ты… — Воронцов снова завис, глядя на валяющийся на полу палец.
— Я артефактор, — просто объяснил я и всё же добавил: — Это артефакт, я их чувствую.
— Ну и реакция у вас, Александр Лукич, — юрист закончил обыск и поднялся. — Браво. Надо признаться, я на миг подумал, что всё. Вот ведь засранец! — выругался он в сердцах и пнул барона ногой. — И как обошёл защиту? Коллегия опутана сканирующей сетью от подвала до крыши.
— Неактивированный артефакт ни одна сеть не засечёт, — хмуро ответил я.
Взяв со стола подписанное соглашение, я стряхнул с него кровь и аккуратно свернул, убирая во внутренний карман. Документ в любом случае закрывал все вопросы долгов.
Раздался топот десятка ног, и в помещение влетели жандармы. Тут же стало невыносимо тесно. Разбирательство грозило перерасти в ссору — служители порядка давили, граф Воронцов им не уступал, усугубляя ситуацию.
Но все смолкли, когда в кабинет зашел невысокий мужчина в мундире без каких-либо опознавательных знаков. Ничем непримечательная внешность, кроме глаз. Один был голубым, второй — карим.
Он неторопливо осмотрелся, задержавшись на юристе, отчего тот виновато опустил голову. И очень мягко сказал жандармам:
— Благодарю, но дальше мы сами, — мужчина показал им удостоверение, содержание которого мне было не видно.
Помещение вмиг опустело, и мужчина перевёл взгляд на Воронцова:
— Не смею задерживать, ваше превосходительство.
Я ожидал, что сенатор возмутится, но Христофор Георгиевич лишь кивнул и быстро удалился.
После этого настала моя очередь попасть под гипнотическое влияние разноцветных глаз. Я почти физически ощущал, как в моей голове пытаются копаться.
Вот только там, кроме злости на произошедшее и участников, никаких других ярких эмоций не было.
Незнакомца это вроде удовлетворило, и он протянул мне руку:
— Роман Степанович Баталов.
Ни чина, ни титула не назвал — вопиющее нарушение этикета, которое себе могли позволить очень немногие.
— Граф Александр Лукич Вознесенский, — представился я в ответ, хоть и был уверен — он прекрасно знает, кто я.
— За один вечер в столице зафиксировано целых два случая выброса магии смерти, — неожиданно поделился Баталов. — Удивительное дело, не находите, ваше сиятельство?
— Действительно, удивительное, — согласился я.
— Вот буквально час назад, его светлость, князь Василий Шаховский скоропостижно скончался прямо во время беседы. Жуткое зрелище, надо сказать — магия смерти превратила его в прах, — равнодушным тоном рассказывал он. — А теперь у того, кто звонил князю последним, оказался темный артефакт.
Баталов подошёл к отрезанному пальцу и низко наклонился, разглядывая перстень.
А я внутренне усмехнулся. Ну спасибо, что хоть сказал. Шаховский, значит. Попадался он мне в поисках. Приближённый к императорскому роду, довольно влиятельный род. Был до этого момента, судя по всему.
Получается, князь всё же рискнул сдать мага смерти. И его постигла та же участь, что и вспыльчивого Афанасия Пархомова. Тёмный подстраховался по всем фронтам.