Мысль способна привлечь чудовище, но не думать невозможно. Страх никуда не делся. Невидимка чего-то хочет от нее. Что в таких случаях требуется духам, не перешедшим границу? Дина имела об этом смутное представление.
Может быть, успокоение, помощь в преодолении препятствия… однако все это отдает романами и фильмами ужасов, которые Дина терпеть не могла. С другой стороны, истории о привидениях основываются, пускай и косвенно, на реальных фактах. Они искажаются, переосмысляются, перевираются беллетристами, но какое-то рациональное зерно в них присутствует изначально. Дина надеялась, что Максим прольет свет на этот вопрос, ведь он же писатель и должен знать гораздо больше, чем она. Ведь если разобраться, Дина всего-навсего подросток, еще не закончивший школу.
Она поглядела на часы. Полдень, без нескольких минут. Дина сходила на кухню, сделала себе бутерброд с ветчиной, налила высокий стакан с кефиром, добавила в него сахар. Максим все не звонил, Дина просидела перед телевизором два часа и уже начала отчаиваться.
Трель телефонной трубки чуть не довела ее до сердечного приступа. Дина схватила ее, одновременно убавляя у телевизора звук.
— Слушаю.
На том конце линии вздохнули, и Снегов произнес:
— Дин, это ты?
— Я.
— Привет, очень рад тебя слышать. Что поделываешь?
— Телевизор смотрю, всякую муру…
Голос у Максима был сдавленным, глухим, и Дина испугалась.
— Да, надо встретиться. Ты не представляешь, что я хочу тебе рассказать. Это ни в какие ворота не лезет.
— Ладно. А где?
У Дины душа ушла в пятки. Зачем же так яростно жечь мосты? Затем, что другого выхода уже нет.
— На Плотинке, внизу, есть летнее кафе, по-моему, оно еще стоит…
Глава пятая
Когда Дина появилась под зеленым навесом, Максим уже сидел за столиком в углу, заняв место подальше от стойки, за которой находились продавцы.
Снегов подробно описал, как будет выглядеть. Ошибиться невозможно еще и потому, что больше в кафе никого не было. Дина заметила, что он, сгорбившись, смотрит в высокий пластиковый стакан с пивом. Она остановилась на секунду, испытывая неловкость. Может быть, надо было назначить другое место, где-нибудь на скамейке, подальше от глаз.
Ну да дело сделано — Дина двинулась вперед.
Максим поднял глаза от пива и улыбнулся. Она правильно себе его представляла, светловолосого, сероглазого, широкоплечего. Пожалуй, он мог возбудить в ней какие-то чувства.
— Привет, присаживайся, — произнес писатель. — Давай, я тебе что-нибудь куплю. Пиво пьешь?
— Не хочу пива, — скала Дина, садясь напротив него.
— Тогда пепси?
Она нахмурилась, но потом кивнула. Снегов соскочил и подошел к стойке.
Дина бросила на него изучающий взгляд, не совсем веря в то, что с этим человеком она переписывается давно и до сих пор не представляла, кто он.
Максим быстро вернулся, поставив перед ней бутылку пепси, Дина поблагодарила. Он сел, и они замолчали на какое-то время. Писатель отхлебнул пива, может быть, для храбрости, и сказал:
— Неожиданно довольно… Думал, ты никогда не согласишься на встречу.
Дина промолчала. Она хотела развеять свои подозрения в том, что Снегов сразу начнет подбивать под нее клинья.
Вид у Максима был не из лучших. Видимо, узнал скверную новость.
— Давай сразу начистоту, — сказал он. — Я вчера не поверил во все это.
До сегодняшнего утра думал, что это игра, ерунда всякая. А потом позвонил своему другу, а потом… ну, поехал к нему… И прочитал твое сообщение сегодня. Я думал сначала, что я свихнулся… или это какое-то издевательство, извини, конечно.
— Что именно?
Максим поглядел на нее, закусив губу.
— Сегодня я узнал, что мой друг умер. Вчера он сгорел, от него остался только пепел. Пепел и целая одежда.
— Тот самый, который бессонницей страдал?
— Он.
Дина вздохнула. Земная твердь медленно уплывала у нее из-под ног.
Значит, все гораздо хуже, чем можно было ожидать. Знала ли она об этом? Нет, но предчувствовала нечто подобное.
— И что же теперь?
— Я пытаюсь сообразить, — сказал Максим. — Для начала надо убедиться, сплю я или нет.
Дина поглядела на него с выражением «А ты не сдурел, дружочек?»
— Понимаешь, какая штука получается. Между нами, вернее, между событиями, которые с нами происходят, есть связь. Непосредственная. Но какая она — неизвестно.
Дина отпила пепси, поморщилась от газов. Максим проглотил пиво, которое пару секунд держал во рту.
— У меня есть, что рассказать, по поводу моего одноклассника, в письме вчера я не упомянула эту историю… Она дурацкая, не знаю, как можно к ней нормально относиться.
Максим кивнул, думая о тетради. По дороге сюда он понял, что бессонница Кочнева — прямое следствие того, что тетрадь самоубийцы попала к нему в руки. Начитавшись пространных откровений той девушку, Дмитрий что-то вбил себе в голову. Сначала появились кошмары, затем сон пропал вообще. Психика его не выдержала и разлетелась в дребезги. Правда, объяснить его самовозгорание пока невозможно никоим образом. Снегов намеревался рассказать про тетрадь Дине. Зачем? Ну, хотя бы потому, что глупо сейчас останавливаться на полдороги.
Писатель видел, какими огромными и испуганными стали ее глаза при упоминании гибели Кочнева. Максим теперь не сомневался ни минуты, что Дина в письме говорила правду.
Девушка замялась, Максим попробовал ее приободрить и улыбнулся.
— Давай так: сначала говоришь ты, потом я, раз мы решились на эту авантюру. Потом попытаемся поискать связи, если они есть…
— Ладно. Может, я и дура, но пойти мне больше некуда. Мой одноклассник, который немного знал, ну или догадывался, как раз и погиб…
Дина наблюдала, как писатель достает из куртки блокнот.
— Зачем тебе это? — спросила она.
— Привычка. Я записываю всякие интересные мысли, которые в голову приходят, к тому же, надо ничего не забыть.
Он думал о записях Кочнева, которые еще не читал, и надеялся, что там найдет какие-нибудь ответы. В машине Снегов только пробежал глазами все свои трофеи.
— Буду фиксировать ключевые моменты.
— Хорошо, пусть так… — Дина собралась с мыслями и начала подробно рассказывать с того момента, как ей приснился сон про опустевший дом и бегущего вверх по лестнице невидимку. Максим тем временем отхлебывал пиво, которое в большом стакане уменьшалось все быстрее, и качал головой. На Дину он почти и не смотрел и черкал время от времени в блокноте какие-то заметки.
Может, со стороны их общение походило на интервью.
Девушка рассказала о том, как приехала сегодня домой и на этом остановилась. Дальше Снегов сам знал. Он поставил почти пустой стакан на пластиковую столешницу, стараясь, чтобы рука не дрожала. В кафе зашли трое студентов и сели в середине залы. Стало шумно, но это было Дине и Максиму на руку.
— Наши друзья погибают в один день… — сказал писатель, глядя в записи. — Придется этому поверить.
— Но я не вру.
— Я имею в виду поверить в такое совпадение, если это совпадение.
Так… В твоем доме есть квартира, в которой какая-то студентка покончила с собой, повесилась… И ее призрак предположительно приходит к тебе. Зачем?
— Не имею понятия.
— Можно конечно развить эту гипотезу — что привидение было притянуто тобой случайно именно из-за твоих необычных способностей. — Только сейчас Максим вынул сигарету и задымил. — Невероятно… Не бывает такого…
Сказки… — сказал он, глядя в пустоту.
— Что?
Снегов полез под куртку и вынул черную тетрадь.
— Я собирался рассказать тебе про эту штуку. Ни в жизнь не догадаешься, чей это дневник.
Дина пожала плечами. Она заранее боялась того, что они вдвоем могут открыть, но бежать было поздно.
Максим сделал глубокую затяжку трясущимися руками.
— Эту тетрадь мне принес мой друг, позавчера, показал, хотя я не брал ее в руки, не хотел. Это дневник самоубийцы, Дина. Девушки, которая удавилась на дверной ручке год назад, в августе месяце. Ее звали Ксения Авеличева, она училась на историческом факультете Университета. Я не просматривал записи внимательно, но думаю, там можно найти адреса… Почти что уверен: там будет значиться твой дом.
Дина смотрела на тетрадь и испытывала то же самое чувство, когда стоишь на шестнадцатом этаже и пробуешь разглядеть что-то внизу. Дискомфорт.
Тяжесть ниже солнечного сплетения, предощущение головокружения.
Да, чем дальше заходила эта история, тем она становилась бессмысленней.
Или наоборот, логичней? Ведь наконец-то стали связываться между собой основным факты.
— И что же нам делать?
Максим помолчал.
— Призрак не собирается убивать тебя, я так думаю. Если правда, что он уничтожил твоего одноклассника, то выходит, тот же самый убийца расправился и с моим другом… Это доказывает, что здесь замешан один и тот же дух. Он — связующее звено между смертями. И он же их причина.
— Но для чего это все? Что я такого сделала? Или Серж? — Дина смолкла, чтобы не расплакаться. — А может, Серж все-таки…
— Ты же говорила, что он сгорел…
— Но директор не рассказывал подробностей.
— А твои ощущения? Ты уверена, что здесь замешан призрак, ты с самого начала имела это в виду.
— Я предполагала…
Максим закурил новую сигарету.
— Это все равно. Правду насчет твоего одноклассника нам все равно не узнать, но все факты говорят в пользу… Блин, я выражаюсь как в детективах… Короче, все к этому сводится. Таких совпадений не бывает.
Наверняка на его похоронах гроб будет закрыт. Потому что показывать нечего.
Призрак провоцирует у человека самовозгорание, то самое, которому ученые до сих пор не отыскали объяснения. Можно говорить о каких-то жутко стремительных окислительных процессах или самовнушении, но так не докопаешься до истины. От моего приятеля не осталось даже костей. Для этого нужна очень большая температура. Теоретически от нее должны были пострадать линолеум, дверь, возле которой моего приятеля нашли, а также одежда. Проще говоря, в квартире был бы пожар.