Каждый молится о своем, каждому дано право высказать то, что накопилось на сердце. Они молятся о спокойной жизни, прося защиты. Префект Чикодири начинает распевать молитву об упокоении, и католические ученики подхватывают припев.
Потом заговорила префект Джоу:
– Во имя Всесвятого Иисуса, пусть злые люди, забравшие у Этаоко сокровенную часть ее тела, забравшие ее грудь ради сотворения своего грязного джуджу, – пусть они сгорят в аду!
– Аминь!
– Пусть их злые планы будут сокрушены!
– Аминь!
– Им уготован один путь, а после этого да будут они рассеяны тысячами разных способов!
– Аминь!
– И уж коль они пришли с мечом, то от меча и погибнут!
– Пусть они захлебнутся собственной кровью!
– АМИНЬ!
– О, пресвятой Иегова Эль-Шаддай[164], ты ведаешь все на свете. Сохрани нашу страну Нигерию! Сохрани и нас, грешных!
Если до этого молитва была преисполнена грустной созерцательности, то префект Джоу своими словами ввела девочек в состояние полного исступления.
Озомена глядит, как Угочи осела на землю, уронив голову на колени. Плечи ее сотрясаются от рыданий. Одноклассницы подходят к ней и гладят по спине, пытаясь успокоить. При мысли, каково сейчас близким Этаоко, у Озомены разрывается сердце. Ритуальное убийство – нет ничего ужасней. Такая участь могла бы пасть и на Озомену, если б рядом тогда не оказался леопард. Озомена радуется, что осталась жива, но от этого чувство вины только еще сильнее. Девочка поднимает глаза к небу.
– Я так и не нашла Обиагели, – шепчет Нкили.
– А сколько сейчас времени? – спрашивает Озомена.
Нкили глядит на часы:
– Половина восьмого.
Озомена говорит, не отрывая глаза от небес:
– Ты заметила, что солнце не встает? Словно кто-то поставил его на «паузу».
Нкили плотнее запахивает халат, ежась на ветру.
– Может, стоит сказать взрослым, что Обиагели пропала?
Озомена глядит на небо, что замерло между тьмой и рассветом.
– Я ее отыщу, – говорит она. – Я знаю, где искать.
Песчаные бури, подобные сегодняшней, Озомена видела разве что в кино. Деревянные ставни общежития крепко заперты. Зайдя в комнату, чтобы снять пижаму и переодеться, Озомена обнаруживает на своей кровати слой песка. Что же такое происходит? – гадает она. От страха кровь застывает в жилах.
Переодевшись, Озомена выходит на улицу. Возле комнаты привратника ее догоняет Нкили:
– Я тоже с тобой. Не знаю, может, конец света наступил, не хочу оставаться одна.
Они идут вдвоем, сгибаясь под вездесущим ветром. Со стороны ворот слышатся голоса, и Озомена видит, что там уже собралась толпа деревенских мужчин, одетых в традиционные рубахи, шорты и приплюснутые шапочки: все эти люди стоят и размахивают палками и мачете. Ряды охранников в форме хаки явно поредели – наверное, половина из них убежала. Те, что остались, кричат, требуя, чтобы деревенские не смели подходить ближе. Несколько местных мальчишек уже перебираются через забор. Озомена чувствует, как намокли ее ладони и как вдруг похолодало.
– Эй, вы! – кричит на ходу девочкам мистер Ибе. Он бежит в сторону ворот в сопровождении старшеклассника Эмеки и еще нескольких мальчиков, включая Амбобо. – Немедленно возвращайтесь в общежитие!
– Но, сэр… – пытается возразить Озомена, однако мистер Ибе уже кидается в прорвавшуюся через ворота толпу и начинает работать кулаками. Нкили берет Озомену за руку, крепко сжимая. Озомена чувствует, как по коже бегут мурашки.
Зажмурив глаза, Озомена интуитивно идет туда, откуда раздавался рык леопарда. Под веки уже набился песок, по щекам текут слезы. Девочки проходят вдоль крыла А, мимо дверей столовой и пристройки, в которой находится кухня. У бака с водой отлетела крышка, и стенки его гремят под напором ураганного ветра. Девочки сворачивают в сторону туалетов, и тут Нкили дергает ее за рукав.
– Куда мы идем? – кричит она сквозь оглушающий вой и грохот. Озомена оборачивается к ней, чтобы указать направление, и тут видит, что часть деревенских юношей уже добрались до продуктовой лавки. Комнату привратника так и не заперли, а это значит, что все девочки в опасности.
Ветер дует с такой силой, словно осуществляя свою личную вендетту.
– Пойдем скорей, – говорит Нкили и тянет ее за руку.
Но Озомена возвращается к дверям столовой, поднимает с земли камень и начинает бить тревогу. Металлический столб, подпирающий навес, звенит и вибрирует, отдаваясь болью в мышцах, но Озомена продолжает колотить камнем, пока кто-то внутри общежития не принимает эстафету, тоже начав долбить по какой-то железяке.
Возле кустарника ветер надрывно воет, словно умирающая женщина. Озомену бьет озноб, начиная от подошв ног и до самой макушки.
«Где ты? – громко зовет она внутренним голосом. – Что происходит?» – Озомена молит Бога, чтобы леопард услышал ее. Все ее поджилки трясутся. Заросли становятся все гуще, и она крепче берет за руку спотыкающуюся Нкили. Озомена никогда не уходила так далеко от школы, но если оглянуться, все еще можно видеть оцинкованные крыши их общежития. Только бы с девочками все было в порядке, сейчас она ничем не может им помочь. Озомена сомневается, правильно ли поступила, отправившись сюда – ведь, возможно, Обиагели находится на территории школы, а там – опаснее всего.
Порыв ветра взметает вверх растительность, Нкили испуганно пищит, так как в волосах у нее запутался прутик с листьями.
Объятая сомнениями, Озомена вдруг чувствует толчок в грудь, как это уже было в Фиолетовой стране, когда она пыталась вывести оттуда Огенну. Пройдя три шага, Озомена спотыкается обо что-то и падает на четвереньки.
– Обиагели!
Нкили приземляется рядом.
Обиагели неподвижна, тело ее холодное. Озомена пытается сначала прощупать пульс, а затем проверить, дышит ли она, – ровно так, как учил ее отец, но ветер завывает слишком громко, и руки ее дрожат.
– Помоги поднять ее, Нкили!
Нкили застыла, уставившись на Обиагели.
– Нкили, подхватывай ее с этой стороны, нужно дотащить ее до школы.
Нкили подкладывает руки под плечи Обиагели, и тут свет начинает свои пляски в воздухе и совсем рядом раздается многоголосый шепот. Сейчас Озомена явственно слышит голоса травы, цветов и неба. Она даже слышит, как кровь течет по венам Обиагели, она жива, и Озомена издает вздох облегчения.
А потом леопард издает три коротких рыка. Воздух возле правого уха девочки горячеет, а это значит, что леопард тут, рядом. Озомена обхватывает себя руками.
– Слава богу, – говорит она и прибавляет, повернувшись к Нкили: – Ты только не бойся.
Нкили отрывает взгляд от Обиагели. Глаза ее расширились от страха, но даже он неспособен скрыть, какой она охвачена яростью.
– Так, значит, это ты пыталась убить меня?
Над головой Нкили в воздухе формируются три воронки, а ее волосы становятся дыбом, словно наэлектризованные.
Глава 44
Когда я узнала, к кому приезжал доктор Эменике, мое сердце чуть не разорвалось на части. Не зря же говорят, что в спину бьют те, от кого этого даже не ожидаешь. То есть, пока я считала ее своим другом, делилась с ней вкусненьким, таскала для нее воду, подтягивала в математике, Озомена пыталась убить меня!
Меня, Трежу, божье сокровище. Это имя дала мне при рождении тетушка Оджиуго.
Меня, Нкили, как зовет меня мама, потому что я такая красивая, что не налюбуешься.
Меня, Сакхару, – так прозвал меня папа. Ведь все эти имена – мои. Озомена глядит на меня, а я охвачена гневом. Столько людей любит меня, а вот Озомена, а значит, и ее сестра, мать и отец преисполнены злобы ко мне.
Но я все равно отказывалась верить. И позвала Обиагели сопроводить меня якобы в туалет. Обиагели не сделала мне ничего плохого, мне не за что ее ненавидеть, просто она была нужна как приманка. Я бы сказала Озомене, что Обиагели отправилась в кусты сделать свои дела, мы бы пришли сюда, и я бы передала Озомену Повелительнице костей. Но в душе я отказывалась верить, что это Озомена.
У меня даже не было времени, чтобы все сделать по плану. Когда Озомена отправилась прямо к тому месту, где лежала Обиагели, только тогда я твердо поняла: эта девочка – не человеческое существо. Неужели еще на вступительных экзаменах Озомена все знала про меня? Когда из озера на меня смотрели глаза, просвечивая меня насквозь, и когда меня всю исполосовали, даже тогда я не догадывалась, что таким образом Озомена пометила меня и ждала своего часа, чтобы съесть.
Ну нет, ничего-то у нее не получится.
Это я словно зерна выбирала души, решая, какая сгодится, а какая нет.
Это я имела дело не только с людьми, но и с духами.
Кем бы ни являлась Озомена, вместе с Повелительницей костей мы одолеем ее, ибо никто и ничто не помешает мне вернуть своего папу.
Как вы со мной, так и я с вами, Господь поймет.
Итак, я прошу Обиагели сопроводить меня в заросли кустарника. Я обещаю ей сладости, и она соглашается.
Глава 45
Чувствуя за своей спиной леопарда, Озомена тем не менее еле держится на ногах, когда на землю опускаются три вихря. Небо темнеет, как перед дождем, но в это время дождей не бывает. Леопард тихонько подталкивает ее вперед: Озомена протягивает руку, чтобы погладить его, ощутить его присутствие, но под рукой пусто.
Из пыльного вихря выходит женщина в сопровождении двух бабуинов – они передвигаются прыжками, оскалив зубы. Через плечо незнакомки перекинут хлыст с кисточкой из хвоста какого-то огромного животного. Хлыст длинный и толстый, в коричнево-белых пятнах, его рукоять обтянута кожей. Женщина прямо-таки дрожит от удовольствия и улыбается. Леопард глухо рычит, но продолжает стоять сбоку от Озомены.
– Так вот она какая, юная леди-леопард, – говорит женщина, обнажая зубы в улыбке. Бабуины делают то же самое. – Девчонка! Надо очень долго жить, чтобы рано или поздно увидеть то, чего не бывает.