При виде разномастных и разнокалиберных зубов незнакомки Озомена аж рот раскрыла от удивления.
– Я – хозяйка гор из человеческих скелетов, ну а мои просители называют меня Повелительницей костей. – Она подзывает девочку ближе, и кольца на ее пальцах звенят, словно выстукивая мелодию на ксилофоне из человеческих ребер, выбеленных от долгого пребывания под солнцем.
Но Озомена стоит как вкопанная. Бабуины кружат рядом, вереща, Озомена старается удержать их в поле своего зрения, а это ох как нелегко. Леопард стоит рядом, не шевелясь.
– Ну и как тебя зовут? – спрашивает Повелительница костей.
Озомена задумывается. Имя – это всегда судьба, в имени содержится огромная сила, и не стоит делиться им направо и налево.
– Я не скажу тебе своего имени, – отвечает она.
Девочка помнит из рассказов бабушки, что назвать себя значит отдать контроль в чужие руки, но сейчас Озомена никому не позволит себя контролировать.
Повелительница костей хмурится и сразу становится немного похожа на бабуина. Леопард подталкивает Озомену вперед, взгляд Повелительницы костей устремляется в ту точку, где он стоит, и она делает шаг назад.
– Ее зовут Озомена, – говорит Нкили, поднимаясь на ноги. Озомена внимательно следит за подругой, видя, что каждое ее движение раздражает бабуинов, которые предупредительно верещат.
– Озомена, – эхом отзывается Повелительница костей. Озомене не нравится этот тон с причмокиванием, словно ее имя пробуют на вкус. У девочки возникает стойкое ощущение, словно и ее саму сейчас облизывают, желая надкусить. Девочка морщится, сплевывает, вытирает рот тыльной стороной ладони, пытаясь контролировать дыхание.
– Нкили, что ты сделала с Обиагели? – Озомена слышит, как дрожит ее голос. Она шокирована такой переменой в поведении подруги. Ей не хочется верить в происходящее, но интуиция подсказывает, что все так и есть.
Нкили сплетает руки на груди и спрашивает:
– Озомена, почему ты все время пытаешься убить меня?
– Я не пытаюсь тебя убить!
Вместо ответа Нкили задирает футболку: ее грудь крест-накрест вся исполосована шрамами. Леопард снова тихо рычит, и Озомена вспоминает его глазами в то утро, когда он расцарапал когтями воздух и прыгнул в воду. Озомена сдавленно вскрикивает. Тогда она закрыла глаза, но до сих пор помнит, как почувствовала под руками мягкую плоть, подобную теплому воску. Озомене хочется запротестовать: «Это была не я!» Но так ли это?
– Леопард никогда не нападает на невинных людей. Что ты сделала с Тельмой? – спрашивает Озомена, вытирая кулачком слезы, которые еще не успели закапать. – Не лги. Я же знаю, что сама она ни при чем. И это ты сделала так, чтобы пропала Этаоко?
– Уж к этому я точно не имею никакого отношения! – отвечает Нкили.
Ветер доносит до них какие-то звуки: бряцание оружия, стук, крики. В школе идет бой. Озомена кидает быстрый взгляд на неподвижно лежащую Обиагели.
– Что ты с ней сделала? – повторяет она свой вопрос и уже не может справиться с нахлынувшими слезами. Она чувствует собственное бессилие: там, в школе, идет война, а она тут ревет. – Обиагели умерла?
– Она у меня, – говорит Повелительница костей. – Наслаждается моим гостеприимством. – Женщина стучит пальцем по ожерелью, и тут до Озомены доходит, что и ожерелье, и все украшения выполнены из костей. – Пойдем со мной, и тогда я верну душу в ее тело.
– Сначала сделайте это, и тогда я пойду.
Леопард глухо ворчит.
Смех Повелительницы костей можно сравнить со звуком трущихся друг о друга дощечек. Бабуины сразу же начинают верещать.
– Ты что, думаешь, я ничего не понимаю? – Женщина нетерпеливо взмахивает хлыстом. – Я же знаю, что ты необузданная. Человек должен съесть своего леопарда, а твой стоит рядом, пусть призрачный, но все же. Леопард просто хочет быть, совершить дело, ради которого он и был создан. Я могу тебя убить, и все чары исчезнут.
Озомена пожимает плечами и вытирает слезы, больно надавливая на глаза кулачком, веля себе не распускать нюни.
– Вы можете убить меня, – медленно произносит Озомена, с нажимом на каждое слово. – По вашему собственному признанию, ничего подобного мне вы прежде не видели. Я – особенная. И вы хотите, чтобы я проследовала за вами. Верните Обиагели в ее тело, верните все до последней капли.
Нкили слушает и просто пышет ненавистью – еще немного, и от нее пойдет дым. Озомена смотрит на лицо подруги, которое она перестала узнавать, ищет хоть какие-то остатки былой дружбы.
– Вы же всемогущая, – говорит Нкили, обращаясь к Повелительнице костей. – Вы можете одолеть ее. Схватите ее, и она ничего не сможет сделать. Разве вы не видите, что власть не в ней?
Повелительница костей останавливает ее поднятием руки.
– Закрой свой рот.
Нкили громко сопит, пытаясь возразить, но бабуины поворачиваются к ней, смотрят своими блестящими глазками, шевелят вытянутыми мерзкими мордами. Нкили отходит в сторону, так что теперь бабуины оказываются по правую ее руку, а Озомена – по левую.
– Ладно, – говорит Повелительница костей, выхватывает из ожерелья мелкую косточку, принюхивается, а затем раскусывает ее.
Обиагели вдруг заходится в долгом натужном кашле и открывает глаза – они покраснели и слезятся, словно она плавала под водой. Озомена опускается рядом с подругой и легонько стучит ей по спине.
– Ты! – гневно произносит Обиагели, уставившись на Нкили, но ее скручивает такой кашель, за которым может последовать агония. Изо рта девочки струйками стекает слюна.
Но Нкили даже не смотрит в ее сторону. Она обращается к Повелительнице костей:
– Но как же мой папа? Вы обещали, что, если я отыщу леопарда и приведу его к вам, вы…
– О, я вовсе не забыла о своем обещании.
Повелительница костей вытаскивает из-за пазухи косточку размером с большой палец. Озомена помогает Обиагели подняться, краем глаза следя за происходящим. Нкили порывается подойти к Повелительнице, но бабуины щелкают зубами, и девочка в страхе отпрыгивает назад. Повелительница кидает косточку на землю, и Нкили бросается ее искать, раздвигая траву. Найдя, она пытается разломить ее, но та не поддается.
– Нкили, послушай… – пытается урезонить ее Озомена. Она с трудом дышит, стараясь не разрыдаться. Но слезы льются сами собой, застилая взор. Озомена трясет головой, пытаясь договорить: – Послушай, разве мы не подруги? Почему ты…
– Он не появляется, – кричит Нкили. – Вытащите его, вытащите моего папу! – Она возвращает косточку Повелительнице, но та лишь отмахивается от нее, как от назойливого комара.
– Ты просила вернуть отца, но не уточнила, в каком виде. Вот, я его вернула. Сделка состоялась.
– Вы пытаетесь меня надуть! – кричит Нкили, лицо ее искажено от гнева, и Озомена думает о том, что никогда прежде она не выглядела столь уродливо. Пытаясь подражать Повелительнице, Нкили кладет косточку меж зубов и надавливает на нее. Слышится хруст, и Нкили с воем хватается за щеку.
– Обиагели, ты можешь идти? – шепотом спрашивает Озомена.
– Что вообще происходит? – хрипло, через силу говорит Обиагели. Она ревет, исходит соплями, но ей все равно. Озомена легонько подталкивает подругу, разворачивая в сторону школы.
– Иди, – быстро говорит она. – Беги отсюда. Спрячься в туалете и ни в коем случае не заходи в общежитие.
Не задавая никаких вопросов, Обиагели молча кивает и, спотыкаясь, хрустя ветками как слон, ломится через лес.
– Теперь пойдем со мной, девочка-леопард.
Озомена чувствует, как леопард проскользнул вперед, задев ногу Озомены кисточкой хвоста: он встал перед Озоменой, не позволяя ей приблизиться к Повелительнице костей. Бабуины как с цепи сорвались: они воют, верещат, бегают по кругу и нервно подпрыгивают. Зная, что находится под защитой леопарда, Озомена все равно чувствует, как дрогнуло от страха ее сердце.
На лице Повелительницы костей написано что-то вроде сочувствия.
– Ты слишком юная. Неужели тебе не хочется сбросить эту ношу? Зачем тебе все это? Жизнь леопарда полна опасностей. Я знавала леопардов гораздо более зрелых и сильных, и никто из них не выжил. Пойдем со мной. Отдай мне своего леопарда в услужение, и ты сможешь прожить долгую и спокойную жизнь.
Небо над головой похоже на кровоточащую рану, а ветер, который вроде уже утих, начинает дуть с новой силой.
Нкили выплевывает изо рта какую-то алую мешанину и кричит.
– Ты обманула меня! – кричит она Повелительнице и кидается к Озомене, забыв про леопарда и опасность, которую он для нее представляет. – Ты не посмеешь забрать ее, не вернув мне отца!
Озомена что есть силы отталкивает ее, вкладывая в это движение всю свою обиду от предательства и весь свой гнев и боль.
– Никто и никогда не смеет увести меня отсюда! – Озомена расправляет плечи, шумно дыша.
Нкили распласталась на земле, на лице ее написано изумление. Зло сплюнув, она потирает ушибленную грудь. Озомена машинально протягивает руку, чтобы помочь подруге подняться, но вдруг передумывает.
«Сейчас», – мысленно говорит она леопарду. Сейчас самый подходящий момент, чтобы им слиться, но леопард прилег на землю и лежит неподвижно, как статуя, глядя перед собой.
Не отрывая глаз от леопарда, Повелительница костей обращается к Озомене:
– То есть ты отменяешь нашу договоренность.
– Но вы только что поступили именно так же. – Озомена указывает на Нкили. Футболка девочки пропитана кровью, с подбородка свисают длинные кровавые нити: похоже, она сломала себе зуб, а то и не один. Нкили бережно сжимает в руке косточку.
Повелительница костей ударяет тростью о землю и гневно говорит, обращаясь к Озомене:
– Глупая девчонка! Я жила на свете уже задолго до появления твоих предков. Я видела, когда подобные тебе ублажали тщеславие богов. Да что ты вообще можешь знать? Твоя жизнь не ценнее жизни мелкой мошки.
Озомена отвечает неспешно, в каком-то смысле рассуждая сама с собой:
– Я знаю, что вы не можете увести меня насильно. Для этого требуется и мое собственное согласие, и согласие моего чи. Иначе вы не стали бы так утруждать себя. – Озомена говорит, и истинность ее слов отзывается в сердце, в мозгу, в кровотоке, во всем ее организме. Начав говорить, она еще не была уверена, но сейчас все сомнения отринуты. – И не стоит думать, что ваши угрозы способны подействовать на каждого.