Она так и не смогла подняться.
Вот это дерьмо.
Эми лежала подо мной, задушенная, просто оболочка былой себя.
Я оставила чертов бумажник в чертовой сумке. Это, твою мать, невероятно, Ким.
Как бы я ей объяснила, откуда он взялся? Оглядываясь назад, я подумала, что могла наврать, будто Кейтлин пользовалась моей сумкой, но в тот момент глаза застилала черная ярость. Я хотела убить Эми довольно давно, но не так, не в этих обстоятельствах. Ее семья не была неполной, как у Дакоты. Любящие родители хотели знать, куда она собралась с сумкой и кто с ней поедет. Машина Эми стояла на моей подъездной дорожке, а в отеле была бронь на наши имена.
Сидя у нее на спине, я бросила шнур и перевела дыхание.
Думай.
На руках у меня был очередной труп — второй человек, убитый в моем доме. Местный серийный убийца ударил снова, выбрав очередную мою подругу. Копы вспомнят обо мне, ведь так? Я посмотрела на царапины, которые Эми оставила на моих руках. У нее под ногтями остались кусочки кожи и моя ДНK. Я уверена, что следы последней остались и на месте убийства Дакоты, но у меня не брали образец. А это убийство произошло в моем собственном доме. Я могла бросить тело еще где-нибудь, но ее родные знали, что она поехала ко мне. Неважно, что я наплету, детективы исследуют меня всеми возможными способами.
Я в полной жопе.
Эми еле заметно пошевелилась, и я услышала хрип. Слезла с нее и перекатила подругу на спину. Ее грудь вздымалась, и я прикоснулась к запястью, проверяя пульс.
Она была без сознания, но пока жива.
Я облегченно вздохнула, но радость не продлилась долго. Конечно, сучка была жива, но, едва очнется, станет проблемой, возможно даже посерьезней, чем труп. Эми придет в себя в синяках, с полосой от шнура на шее. Конечно, она вспомнит, что я жестоко ее избила, а потом попыталась задушить. Все после того, как она обнаружила бумажник убитого в моей сумке.
Так ли это хорошо, что она не умерла?
Когда Эми пришла в себя, я посадила ее в кресло, которое принесла из кабинета. Привязала руки к подлокотникам и зафиксировала ноги внизу. Взяла свои грязные трусики из корзины с бельем, запихнула ей в рот и заклеила его липкой лентой. Принесла кучу инструментов из гаража. Села на кровать к ней лицом и смотрела, как ее веки вздрогнули и распахнулись. Она не сразу поняла, что происходит. Моргнула, попыталась пошевелиться, увидела веревки на своих руках. Ее лицо озарилось пониманием, сразу же сменившимся ужасом. Эми заерзала, замычала, покрасневшие глаза заблестели от слез.
Я встала, держа в руке отцовский охотничий нож. Солнечный лучик пробился сквозь шторы и упал на лезвие. Оно засверкало, как драгоценность из фильма. Поймало свет и метнулось к щеке Эми, приговаривая ее к смерти. Она снова заерзала, попыталась вжаться в кресло, чтобы хоть на дюйм оказаться подальше от меня. Ее лицо порозовело, как у свиньи, мокрое от соплей и черных слез. Ранка на лбу почти не кровоточила, но рубец распух и уже начал менять цвет. Светлые волосы на затылке были в крови, засохшей темными сгустками.
Я покачала головой:
— Ох, Эми. Что же мне с тобой делать?
Она замычала в кляп.
— Ты поставила меня в адское положение, — сказала я, расхаживая перед ней. — Просто адское.
Она вновь замычала, пытаясь что-то сказать.
Я подошла к ней.
— Если хочешь поговорить, я сниму ленту. — Эми кивнула. — Закричишь — перережу горло.
Она кивнула еще раз. Я отодрала ленту и вытащила трусики у нее изо рта. Эми глотала воздух, и я поняла, что из-за плача у нее забился нос и дышать с кляпом было трудно.
— Пожалуйста... Ким... не...
— Не что?
— Не делай... мне больно...
— Ты поставила нас в жуткое положение.
— Это ничего...
— Что ничего?
— Бумажник... мне на него плевать... правда.
— Да?
— Да. Что бы ни случилось... это не мое дело.
— Ясно. А что, как ты думаешь, случилось, Эми?
Она покачала головой, слезы покатились из глаз.
— Что бы ни случилось с мистером Блэкли... откуда бы у тебя ни появился бумажник...
— Я его убила.
Эми зажмурилась, ее грудь вздымалась и опадала.
— Тебе все еще плевать?
— Да! — заревела она. — Плевать! Я никому не скажу! Правда.
Эми открыла глаза и посмотрела на меня:
— Это же я. Твоя лучшая подруга. Тебе не нужно этого делать. Ты же знаешь, что я никогда тебя не выдам.
— Хочешь узнать, почему я его убила?
— Нет.
— Нет?
— Уверена, у тебя была причина.
Я похлопала лезвием по ладони.
— Пожалуйста, — умоляла она. — Я никому не скажу. Как будто ничего этого не было.
Я знала Эми достаточно долго, чтобы понять: ей нельзя доверить малейший секрет. Даже если она говорила искренне, язык у нее был без костей. Кроме того, Эми обязательно отомстила бы за шрамы на своем прекрасном теле.
Я была в тупике. Оставшись в живых, она позвонит в полицию. Мертвая приведет копов к моей двери. Даже если я спрячу труп, они сразу явятся ко мне. Вот и все. Конец игры. Я подошла к кровати и устало на нее опустилась — тяжесть моего положения давила на плечи. Я глубоко вздохнула, мысленно проклиная Эми и саму себя.
Может, стоит поджечь дом и сбежать?
Тебя найдут.
Может, убить Эми и избить себя, а потом позвонить в полицию и сказать, что убийца ушел, не успев меня прикончить?
Слишком много улик против тебя.
Может, я могла бы...
У тебя в холодильнике человеческие органы. Ты была связана со всеми убитыми, а Эми — твоя лучшая подруга. Ты виновна, беременна и обречена.
Реальность всего этого опустошила меня. Я почти смогла заплакать — почти. Возврата не было, выхода тоже. Ужасный рок приближался. Все — с этой секунды до моего ареста — было отсчетом до апокалипсиса. Думаю, к тому шло изначально. Я была убийцей, некрофилкой и людоедкой. Сколько еще это могло длиться? Даже если бы я не оставляла свидетелей или улик, все серийные убийцы заканчивали в тюрьме или смертной казнью. Юность и пол долго оберегали меня от подозрений, но я была тюремным мясом, смертницей.
— Пожалуйста... — сказала Эми.
— Заткнись.
— Ким...
Я встала.
Эми затрясла кресло:
— Ким, пожалуйста!
Рукоятка ножа была холодной, несмотря на то что я держала ее уже несколько минут. Поднесла лезвие к горлу Эми, и ее челюсти тихо лязгнули. Наконец-то она закрыла рот. Я не убирала лезвия, наклонилась к ее щеке. Эми всхлипнула и зажмурилась. Мое лицо коснулось ее волос, и я глубоко вдохнула, вбирая ароматы кокосового шампуня, дорогих духов и подростковой крови. Потерлась об Эми носом, и ее дрожь согрела меня, как радиатор. Внезапно я успокоилась. Близость ее плоти, ее сути умиротворила меня. Покой не имел оснований, но мышцы расслабились, а разум перестал тревожиться, погрузившись в кровавый океан сознания. Пузырь появился снова. Его стенки сомкнулись, свернулись, как свиток загорелой кожи. Он окружил меня. Я оказалась в гнезде, в материнском лоне.
Я отвела нож от горла Эми и убрала лезвием волосы с ее лица. Начала целовать ее в щеки, тереться носом о шею и уши. Она дрожала от моих ласк, как новорожденный зверек, и я поцеловала ее в лоб. Лизнула порез и почувствовала шевеление в животе. Нечто давило на мои внутренности. Не боль — просто движение. Траходемон проснулся. Как и я, он был спокоен, но готов к играм.
— Я убила Дерека.
Эми не открыла глаза и затаила дыхание, словно пыталась не закричать.
— Я разрезала его на кусочки, Эми. А потом знаешь, что я сделала? Приготовила из него лазанью и скормила друзьям. — Я ждала, пока до нее дойдет. Она содрогнулась от рвотного позыва. — Ты должна гордиться, Эми. Я делюсь с тобой своим секретным рецептом.
Эми больше не могла сдерживаться и приглушенно вскрикнула. Я вновь приставила нож к ее горлу и шикнула в ухо.
— Я убила Дакоту, — прошептала я. — И ее мать. Можно сказать, что я убила даже Кейтлин, сведя ее с ума.
Я хихикнула. Эми тяжело сглотнула. Ее ноздри раздувались от каждого вздоха.
— Не хочешь спросить почему?
Она молчала, и я надавила на нож.
Эми пробормотала:
— П-п-почему?
Я положила голову ей на плечо, обняла одной рукой, а другую сунула в вырез ее платья. Она надела бюстгальтер без чашечек, и я легко добралась до груди и погладила нежную плоть. У нее по коже побежали мурашки.
— Мне было скучно, — призналась я.
Пот выступил на лбу Эми. Он пах так приятно, так терпко — жизнью. В этот миг меня словно пронзила молния. Не осталось ни прошлого, ни будущего, только дикое, пульсирующее настоящее без ограничений и последствий. Все стало невероятно реальным.
— Ну, теперь-то я уже не скучаю, — сказала я, грубо стискивая ее грудь. — Со всем этим я стала куда счастливее, чем когда-либо. Но кое-что подсказывает мне, что это последний фейерверк. Лучше насладиться по максимуму, да?
Я крутанула ее сосок:
— Модное спа нам ни к чему. У нас будут свои девичьи развлечения.
Смирение принесло мне ясность, а ясность перешла в безмятежность. Если это конец, я умру с музыкой. Откровение потрясло мое тело и согрело кровь. Пальцы на руках и ногах защекотало. Я чувствовала себя невесомой. Стояла ли я на земле или уже летела?
Вернув кляп Эми в рот, я разрезала перед ее платья. Оставила ее в трусиках и лохмотьях под задницей. В стену комнаты был вмонтирован телевизор с видеоплеером. Кино, которое я хотела ей показать, было уже там. Я включила ролик и, вернувшись к Эми, стала раздеваться. Видео началось, и я схватила ее за голову, чтобы убедиться, что она ничего не пропустит. Глаза Эми распахнулись, когда она увидела их с Эштоном трах.
Раздевшись, я подошла к столику у кровати, выдвинула ящик, достала дилдо и показала его Эми. Открыла крышку и осторожно вытряхнула содержимое себе на ладонь. Поднесла руку к ее лицу. Эми сморщилась и отвернулась.