«Может, эффект наступает не сразу, — подумала я, — а со временем, как от лекарства».
Мистер Блэкли откинулся на сиденье — мои ноги еще оплетали его — и отвел глаза. Я не знала, что будет дальше, должна ли я что-то сделать или нет. Решила молчать, подумав, что это лучше, чем ошибиться. Внезапно мистер Блэкли заговорил, все еще глядя на коврики. Ему было стыдно, он нервничал, и я мысленно улыбнулась.
— Я был с одной женщиной последние двадцать лет, — сказал мистер Блэкли. — Я перевозбудился.
Я не поняла, к чему он клонит, поэтому промолчала.
— Ты просто такая молодая и хорошенькая, — продолжал учитель. — Тело женщины меняется после двух родов. А ты такая упругая, такая... узкая.
Его комплименты смутили меня. Он не пытался льстить, просто объяснялся. Мистер Блэкли извиняется, поняла я. Это должно было длиться дольше. Не только на видео, но и в реале.
Он кончил слишком быстро и теперь смущен.
Это возбудило меня больше, чем все, что он успел сделать. При виде его отвращения к самому себе я захотела поласкать себя и, когда коснулась промежности, почувствовала, как наружу выливается липкая, похожая на сопли струйка. Я подняла пальцы к глазам, чтобы рассмотреть его жиденькую сперму.
— Боже, — сказал он. — Поверить не могу, что в тебя кончил.
Мистер Блэкли уставился на меня так, что в уголках глаз проступили гусиные лапки.
— Скажи что-нибудь!
— Что именно вы хотите услышать?
— Не знаю, просто не молчи. Я понимаю, это плохо, и мне жаль. У меня давно не было секса. Мы с женой почти им не занимаемся. Может, если бы она мне не отказывала, этого бы не случилось.
Теперь он винит жену. Боже, мне это нравится.
— У мужчины есть нужды, — сказал мистер Блэкли. — А ты так на меня набросилась.
Ну вот, я тоже виновата. Забавно, мужчины, похоже, ничем не отличаются от мальчишек.
Это меня не рассердило. Наоборот, я почувствовала возбуждение, Мистер Блэкли паниковал, и его тревога меня завела. Он вспотел и казался старым и обрюзгшим, то и дело приглаживал волосы. Этот человек пытался выбраться из-под камня, который сам взвалил себе на плечи. Видя, как он ерзает, я гордилась тем, что с ним сделала. Теперь я знала, что обладаю силой и могу заставить взрослого мужчину пойти на поводу у тела и стать предателем. Я кое-что у него забрала, и теперь он скорбел из-за собственной глупости. Я смотрела, как мистер Блэкли быстро осознает случившееся — одна боль сменяла другую. Он предал жену, семью, но и тут облажался. Трахнул малолетку и даже это сделал паршиво.
— Проклятье! — сказал он и ударил по спинке сиденья.
Мистер Блэкли обхватил руками голову, а затем поднял глаза.
— Знаешь, — сказал он, — у меня нет на это времени. Мне нужно домой.
— И это все? — спросила я, просто чтобы ранить его самолюбие. Он поморщился.
— Я же сказал, что перевозбудился. У меня давно не было секса и... — Мистер Блэкли замолчал и начал натягивать футболку. Я вытерла ладонь о сиденье, пока он не видел, и тоже оделась. Через несколько секунд мы сидели впереди. Не разговаривали, пока не выехали из леса на дорогу.
Мне действительно очень жаль, — сказал мистер Блэкли. — Знаю, я тебя подвел.
Я не ответила.
— Это правда был твой первый раз? — спросил он.
— Да.
— Крови не было.
— А вы этого хотели?
— Блин, Ким. Что ты такое говоришь?
— Зачем тогда спрашивать, мистер Блэкли?
Пожалуйста, не называй меня так. Я чувствую себя педофилом. Зови меня Боб.
— Почему вы об этом спросили?
Я просто удивился. Не ожидал, что девственница будет такой дерзкой.
Я стала изучать ногти, чтобы показать, как мне скучно.
— Моя плева порвалась из-за чирлидинга. Вот почему крови не было.
Он уставился на дорогу.
— Ладно. Не знаю, что еще сказать. Мне жаль, что я оказался не на высоте. Думаю, в первый раз часто бывает не так, как хочется. Мне вот не повезло.
Я не проглотила наживку и не задала вопрос. Вместо этого положила ногу на ногу и стала смотреть в окно. Начался дождь. Влага в трусиках остыла, и это было неприятно. Хотелось поскорей оказаться дома, подальше от него, принять долгую ванну и посмотреть, не случится ли жизненно важного озарения — или оно забрезжит утром, открывая новые перспективы?
— Я бы повторил, будь у нас больше времени. Но Симона заподозрит неладное, если я задержусь. Я домосед. Она вообще удивилась, что я куда-то поехал.
— Все в порядке. Дело сделано, мистер Блэкли.
— Ты права. Но мы не должны были. Честно говоря, теперь, когда все кончилось, мне плохо. Я хочу вернуться к нормальной жизни и забыть обо всем. Ты тоже должна это сделать и держать рот на замке, поняла?
— О чем здесь говорить?
Мистер Блэкли посмотрел на меня, сжав зубы, и я от него отодвинулась. Он остановился на обочине сельской дороги на выезде из леса. Других машин не наблюдалось, как и фонарей. Мистер Блэкли выключил зажигание и уставился на меня, грозя пальцем.
— Я не шучу, Ким. Я не дам безалаберной девчонке, считающей, что все это игра, разрушить мою семью, карьеру и жизнь. Ни слова, ты поняла?
Я хотела подразнить мистера Блэкли еще немного, просто чтобы насладиться его отчаянием, но удивилась, как быстро он перешел от извинений к угрозам. Иллюзия безопасности между ученицей и учителем развеялась, и я поняла, что совсем его не знаю.
— Я ничего не скажу, — ответила я. — Не скажу.
— Лучше бы так. Запомни, Ким. Тебе действительно лучше молчать.
Он смотрел на меня, пока я не отвела взгляд. Потом завел машину и выехал с пыльной дороги в темную, длинную глотку ночи.
5
Утро не принесло ничего нового. Я не чувствовала себя иначе, только промежность ныла.
Мир был таким же затхлым и пустым, как всегда, и я застонала, глядя на жалкие лучики, пробивавшиеся сквозь жалюзи на окне спальни. От утреннего света у меня всегда болели глаза — это раздражало. Весь дом в эти часы казался пыльным, каждый маленький недостаток становился заметным. Хотелось схватить тряпку и начать все оттирать, отчаянно матерясь. Солнце поутру грозило прекрасным весенним деньком вопреки моим желаниям. Это бесило.
Вернувшись домой, я долго отмокала в ванне при свете свечей. Меня тошнило, хотелось помыться, а еще помедитировать, как в сауне. События ночи крутились в голове, будто фильм — отстраненно, словно это случилось не со мной, а я просто смотрела и смеялась, жуя попкорн. Но это было не кино. Я действительно трахнулась, черт возьми. Попробовала секс и сочла, что его переоценили. Но было и кое-что хорошее. Стыд, унижение и раскаянье мистера Блэкли, когда мы сделали грязное дельце, восхитили меня. Его тревога была куда привлекательней его члена, если говорить о ночных развлечениях.
Тогда-то я и решила, что буду трахаться только с женатиками, а еще лучше — совращать женатиков с детьми. Переспать с парнем, которому нечего терять, — значит обрадовать его, а это бы меня разозлило. Настоящее удовольствие состояло в том, чтобы соблазнить жертв и заставить терзаться, оставить их с неугасимым чувством вины и постоянным страхом расплаты. Я знала, что некоторые мужики — эгоистичные свиньи и не станут переживать, но у папаш, да еще с маленькими детьми, которых они могут потерять, нервный срыв случится почти гарантированно.
На этих-то бедных ублюдков я и буду охотиться.
Я проснулась и провалялась в кровати почти до полудня, обдумывая все это. Наконец встала, спустилась и увидела, что отец собирает сумку для гольфа. На нем была дурацкая белая шляпа с помпоном, штаны в цветочек и вырвиглазная рубашка в клетку.
— Доброе утро, Ким. Купила вчера что-нибудь?
В эти выходные я не отвечала на звонки Дерека, ходила с Эми за покупками и смотрела садомазохистское порно, когда отца не было дома. Видео со связыванием меня заинтересовали, так что я начала гуглить виды узлов, секс-игрушки для садомазо и странные наряды, которые там появлялись. Я искала информацию о связывании и наткнулась на статью о серийном убийце Денисе Рейдере, более известном как СПУ, что расшифровывалось «связать, пытать, убить». Она всплыла из-за того, как он действовал: связывал своих жертв, а потом мучал до смерти. Весь воскресный день я потратила, читая о разных серийных убийцах. Их поведение невероятно меня заинтересовало. Этих людей (в основном мужчин) обуревала жажда причинить другим боль, одержимость, вызванная проблемами в сексуальной сфере и яростью. Я задумалась, чем они отличались от нас — людей со схожими желаниями, но не такими агрессивными.
Кроме СПУ, меня восхитила история Альберта Фиша, мужчины, который пригласил десятилетнюю девочку на день рожденья племянницы, а затем увел в пустой дом, удушил и расчленил. Он забрал с собой несколько фунтов ее мяса, приготовил из них жаркое и несколько дней ел и онанировал. Вместо гарнира у него были собственные фекалии, а еще он бичевал себя кожаными ремнями и усеянной гвоздями тростью, когда не втыкал иголки себе в пах и не вводил в уретру черенок розы.
К тому же меня опьянил, вкупе с вином, которое я потягивала за чтением, случай Эдмунда Кемпера. Он начал убивать, будучи на год меня младше. Поэтому я и начала читать его грязную историю, а продолжила из-за воистину ужасающих дел. В пятнадцать Эдмунд выстрелил в голову своей бабке, а потом расправился с дедом. В детстве он мучил животных, хоронил кошек заживо, а затем хранил части их тел в своей комнате, как трофеи. В психушке, куда его засунули, он вымахал в чудовище ростом в шесть футов девять дюймов и, выйдя, начал охотиться на девушек. Фотографировал своих маленьких мертвых жертв, расчленял и совокуплялся с частями их тел и внутренностями. Особенно ему нравилось трахать отрубленные головы. Эдмунд даже отымел голову матери после того, как пробил ей череп молотком, и трахнул ее обезглавленное тело. Затем он вырвал ей голосовые связки и выкинул их в раковину, потому что она слишком много на него орала, когда была жива. История Кемпера вернула меня в горячую ванну, где я яростно мастурбировала с помощью съемной головки для душа.