Тельма просто взорвалась, выгнала меня и сообщила, что ей нужно время подумать.
Потом еще и Дон Арден подкинул дровишек. Он позвал Тельму на встречу в Лондоне и сообщил, что мной снова будет заниматься его сын Дэвид и чтобы я держался подальше от Шерон. Но, по правде говоря, ему просто было до усрачки страшно, что Шерон уйдет из «Jet Records» и начнет свое дело. А это обойдется ему в целое состояние, особенно если она прихватит с собой меня, – и именно так она в итоге и поступила. Но Дон должен был знать, что если Шерон что-то задумала, то она это сделает, несмотря ни на что. А если кто-то попытается ее остановить, то она сделает это, приложив вдвое больше усилий.
Дэвид не продержался и пяти минут.
Перед тем, как в апреле 1981 года отправиться в турне по Штатам в поддержку «Blizzard of Ozz», мы вернулись в студию «Ridge Farm» и записали «Diary of a Madman». Я до сих пор не понимаю, как мы так быстро обернулись. Думаю, что в студии мы провели чуть меньше трех недель.
Пока мы записывались, все жили в маленькой паршивой квартирке. Навсегда запомню то утро, когда проснулся и услышал потрясающий акустический рифф из комнаты Рэнди. Я ворвался к нему прямо в трусах, а он сидит и занимается музыкой с очень строгим учителем классики.
– Что это ты только что сыграл? – спросил я, пока учитель пялился на меня, как на лохнесское чудовище.
– Оззи, я занят!
– Я знаю, но что ты только что сыграл?
– Моцарта.
– Отлично. Мы стырим этот рифф.
– Мы не можем тырить у Моцарта.
– Уверен, он не будет возражать.
В итоге рифф стал вступлением к «Diary of a Madman», но, когда Рэнди его закончил, от Моцарта там осталось очень немного.
Весь остальной альбом был абсолютно не готов. Мы так спешили, что в конце концов сводили его прямо в дороге. Мой продюсер Макс Норман присылал исходники прямо в номер отеля, а я звонил ему из таксофона и просил добавить басов тут или средних там.
Как раз примерно в это время Боб и Ли начали ныть по любому поводу, чем сводили меня с ума. Как ни посмотрю, они сидят в углу и шепчутся как школьницы. С самого начала Боб хотел, чтобы группа была не командой Оззи Осборна, а имела четкое название. Я этого не понимал. С чего бы мне могло захотеться уйти из одной группы и попасть в другую? Или чтобы все сидели и обсуждали-рассуждали: «Сыграть нам этот концерт или лучше – вон тот. Давайте над этим десять раз подумаем». Если бы Боб и Ли пришли в офис «Jet» и сразу заявили: «Мы хотим быть на равных с Оззи в этой группе», – я бы ответил: «Не-а, спасибо, мне хватило. Главный здесь я. Всего хорошего!» Но Боб бывал настойчив, и, если бы не Шерон, он, возможно, трахал бы мне мозги до тех пор, пока не заставил бы это сделать. Видите ли, моя проблема в том, что я в подобных случаях просто сдаюсь и со всем мирюсь. Иногда мне кажется, это потому, что я не играю ни на одном из музыкальных инструменов и из-за этого не заслуживаю находиться с музыкантами в одной комнате, понимаете?
В общем, в какой-то момент Шерон пришла очень взволнованная и сказала: «Отличные новости, парни! Билеты на концерты в Palladium» в Нью-Йорке были полностью распроданы за час!» Мы обрадовались, стали свистеть и лупить друг другу «пять». Шерон ушла ответить на телефонный звонок, а когда вернулась, ее улыбка стала еще шире, и она объявила: «Ни за что не догадаетесь: в «Palladium» хотят, чтобы мы в этот день дали у них два концерта».
Я не мог в это поверить: неужели всё и правда получается? Но Боб и Ли вдруг затихли, слились пошептаться. А когда вернулись, то заявили: «Если мы даем два концерта, мы хотим двойную ставку за выступление и удвоить «гастрольные». Мне это показалось немного чересчур. Никто из нас до сих пор не видел наличных, Ардены оплачивали студийное время, отели, еду, оборудование, роуди, да черт знает что еще. А эти ребята думают, что деньги падают с неба? Дело в том, что всё до последнего пенни нужно было вернуть Дону. Но Бобу и Ли не нужно было об этом беспокоиться, потому что, по сути, они были сессионными музыкантами. Поэтому после такого заявления я решил, что им стоит уйти, и сказал Шерон, что если так и будет продолжаться, то такие требования будут возникать каждые пять минут. Мне это дико надоело.
Вот так мы и расстались с Бобом и Ли, хотя я потом еще несколько раз сотрудничал с Бобом, пока он не начал каждый день подавать на меня по иску.
Печально, что деньги делают с людьми. Дело всегда в деньгах. Но я искренне верю, что, если бы Боб и Ли остались, то я не был бы там, где я сейчас. Общая кислая атмосфера точно бы разрушила весь процесс. К счастью, Шерон уже давно искала им замену – они и ее нервировали – и смогла уговорить Томми Олдриджа, барабанщика, которого я хотел взять с самого начала, и басиста по имени Руди Сарзо, который работал с Рэнди в Quiet Riot. Так все и сложилось.
Как только альбом был готов, мы собрали барахло и двинулись в Лос-Анджелес, чтобы неделю порепетировать и встретиться со звукозаписывающей компанией. Ну а потом в Мэриленде начиналось турне.
Не спрашивайте, кто купил голубей.
Всё, что я знаю, – Шерон показала их мне в лимузине, по пути в штаб-квартиру «CBS Records» в Сенчери Сити, через несколько дней после того, как мы приехали в Лос-Анджелес.
«Разве они не прекрасны? – сказала она. – Слушай, как воркуют. О-о-о».
Встреча с «CBS» была очень важной.
Несмотря на то, что «Blizzard of Ozz» в Англии стал хитом, нам очень-очень важен был успех в Штатах, потому что все мы были на мели. Всё зависело от этого успеха. Когда мы отправились в тур, то жили на хлебе и воде, ночевали в отелях с клопами, а один из нас был пристегнут наручниками к портфелю, где лежали наши последние деньги, которых было, черт побери, очень мало. Нам даже не выплатили аванс за «Diary of a Madman», потому что Шерон не удалось вырвать его из потных лап своего отца. А Тельма тем временем думала о разводе, и это означало, что я могу снова потерять всё.
– Так для чего тебе там голуби-то? – спросил я Шерон, потягивая из бутылки «Куантро», которое взял с собой.
Шерон одарила меня одним из своих фирменных взглядов.
– Оззи, ты не помнишь разговор вчера вечером? Они для встречи. Когда мы приедем, ты выпустишь голубей, и они будут летать по комнате.
– Зачем?
– Потому что мы так договорились. А потом ты скажешь: «Рок-н-ролл», – и покажешь знак мира.
Я вообще не помнил этот разговор. Было всего одиннадцать часов утра, а я уже был на планете под названием Бухло и не переставал пить с прошлого или даже позапрошлого вечера.
Я даже забыл, зачем мы едем в «CBS». Но Шерон мне напомнила: «Им нужен пинок под зад, потому что они купили «Blizzard of Ozz» у моего отца за ничтожно маленькую сумму. И эти люди ждут, что этот альбом постигнет та же участь, что и два последних альбома Black Sabbath. В этой стране как сольный исполнитель ты ничто, Оззи. Забудь об аншлагах в Великобритании. Здесь ты всё начинаешь с нуля. Когда придешь на эту встречу, то должен произвести впечатление, показать им, кто ты есть».
– С голубями? – спросил я.
– Именно.
Я отложил бутылку и взял птиц у Шерон.
– Почему бы мне не откусить им головы? – спросил я, поднося их поближе ко рту. – Вот это действительно произведет на товарищей впечатление.
Шерон только засмеялась, покачала головой и посмотрела в окно на голубое небо и пальмы.
– Я серьезно, – сказал я.
– Оззи, ты не будешь откусывать им головы.
– Нет, буду.
– Нет, не будешь, дурачок.
– Нет, буду, черт возьми. Я всё утро ничего не ел.
Шерон снова рассмеялась. Звучание ее смеха я люблю больше всего на свете.
Встреча была отстойной. Несколько фальшивых улыбок и вялых рукопожатий. Потом кто-то сказал, как он рад, что в Америку приезжает Адам Ант. Адам Ант? Я чуть не врезал ублюдку по роже. Было очевидно, что ни одному из этих людей нет никакого дела до нашей встречи. Даже пиарщица всё время смотрела на часы. Но встреча всё тянулась и тянулась, а эти пиджаки с золотыми часами сотрясали воздух бессмысленной корпоративной чепухой. Я устал ждать, когда Шерон подаст мне знак выпускать голубей. Встал, прошел через зал, присел на ручку кресла пиарщицы лейбла и достал голубя из кармана.
– О, как мило, – сказала она, фальшиво улыбаясь. А потом снова взглянула на часы.
– Ну, всё, – подумал я.
И широко открыл рот.
Увидел, как Шерон вздрогнула на другом конце зала. Хрясь, тьфу.
Голова голубя упала прямо на колени пиарщице, забрызгав ее кровью. Честно говоря, я был так пьян, что кровь на вкус была как «Куантро». «Куантро» с перьями. И немного клюва. Потом я бросил тушку на стол и смотрел, как она дергается.
Птица обосралась, когда я откусил ей голову, и всюду было дерьмо. Всё платье пиарщицы было в противной черно-белой слизи, а мой пиджак – ужасное желтое творение восьмидесятых с узором, был полностью испорчен. Я до сих пор не представляю, что тогда творилось у меня в голове. Бедный голубь. Но я скажу вам одно: это произвело впечатление, да еще какое.
Долю секунды было слышно, как все одновременно вздохнули, фотограф в углу не мог остановиться – щелк-щелк-щелк.
А потом начался ад.
Пиарщица заверещала: «Фу, фу, фу!»
Один парень в дорогом костюме побежал к мусорке в углу, и его вырвало. Потом сработала сигнализация, потому что кто-то вызвал охрану.
– УБЕРИТЕ ОТСЮДА ЭТО ЖИВОТНОЕ! НЕМЕДЛЕННО!
В этот момент я достал из кармана второго голубя. «Привет, птичка, – сказал я и поцеловал в лобик. – Меня зовут Оззи Осборн. И я здесь занимаюсь продвижением своего нового альбома, «Blizzard of Ozz».
Потом я открыл рот, и все в зале закричали: «НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!» Люди закрывали лицо руками и орали, чтобы я прекратил безобразие и убирался к чертям. Но вместо того, чтобы откусить голубю голову, я его отпустил, и он счастливо летал по залу.