– Оззи, это правда, что тебя арестовали за то, что ты поссал на Аламо? – спросил он меня.
– Ага, – ответил я. – Правда.
– Черт, приятель, – сказал он. – Мы ссым на него каждый вечер по дороге домой.
8. Пока я спал
Когда мы ехали в гастрольном автобусе из Теннесси во Флориду, Рэнди выдал новость.
«Кажется, я хочу завязать с рок-н-роллом», – сказал он. Я ждал, когда он улыбнется. Но он не улыбнулся.
Мы сидели за небольшим обеденным столиком в кухне автобуса, который был обустроен как пятизвездочный отель на колесах. Там были телевизоры на потолке, ковры с ворсом, кондиционер, окна, как в лимузине, всё покрашено в золотой и белый цвета, и довершал все это полностью укомплектованный бар.
Всю ночь я пил джин. После того события с Аламо я на какое-то время завязал с «Курвуазье».
Рэнди курил сигареты и потягивал колу из банки. Он практически не прикасался к алкоголю. Ему нравилось только какое-то ужасное анисовое дерьмо. Как оно называется? «Анисетт». Типа густого молочного ликера. И наркотики Рэнди тоже не принимал. Он догонялся сигаретами и мог бы выиграть золотую медаль на Олимпиаде в беге за раком легких.
– Ты стебешься, что ли? – спрашиваю я, чуть не поперхнувщись своим джином.
– Нет, Оззи, я серьезно.
Я не мог поверить своим ушам.
Было уже давно за полночь – наверное, три-четыре часа ночи – и только мы с Рэнди еще не ложились. Шерон была в спальне в задней части автобуса. Руди и Томми растянулись на своих двухъярусных койках. Спали и члены команды, которые ехали вместе с нами, например Рэйчел Янгблад, пожилая негритянка, занимавшася нашими костюмами, прическами и гримом. Меня просто поражало, что они могут спать, когда автобус гремит, трясется и скрипит, будто вот-вот рассыплется на части. Нам надо было проехать тысячу сто километров из Ноксвилла в Орландо, и водитель гнал как угорелый. Помню, как посмотрел в окно на фары проносящихся навстречу машин и грузовиков и подумал, что в любую минуту у нас могут отвалиться колеса. Я понятия не имел, что водитель вжарил кокса и узнал об этом только потом, из отчета экспертизы.
Я вообще ни о чем не знал и был не в себе от бухла, кокса и, черт знает чего еще, что я заталкивал в себя двадцать четыре часа в сутки.
Но я знал точно, что не хочу терять Рэнди.
– Как ты можешь уйти сейчас? – спросил я его. – Все только начинается, чувак! Шерон говорит, что «Diary of a Madman» может разойтись еще бо`льшим тиражом, чем «Blizzard». Нас ждет фантастический мировой успех. Завтра вечером мы играем с Foreigner!
Рэнди только пожал плечами и ответил: «Я хочу поступить в университет.
Получить диплом».
– Ты совсем сбрендил? – воскликнул я. – Еще пару лет, и ты сможешь купить себе собственный университет.
По крайней мере, он улыбнулся.
– Послушай, – продолжил я. – Ты просто устал. Почему бы тебе не отдохнуть, устроить себе небольшой отпуск, а?
– Я бы хотел то же самое сказать тебе, Оззи.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты пьешь уже четвертую бутылку джина за последние двадцать четыре часа.
– От этого я всё время счастлив.
– Оззи, зачем ты так много пьешь? В чем смысл?
Правильным ответом на этот вопрос было бы: потому что я алкоголик, потому что у меня склонность к зависимостям, потому что, что бы я ни делал, я отдаюсь этому полностью. Но тогда я ничего такого не думал.
Я знал только, что хочу еще выпить. Так что просто посмотрел на Рэнди пустыми глазами.
– Ты ведь убьешь себя, понимаешь? – сказал Рэнди. – Рано или поздно.
– Спокойной ночи, Рэнди, – сказал я, осушив стакан. – Пойду на боковую.
Когда я открыл глаза спустя несколько часов, уже светлело. Шерон в халате лежала рядом со мной. Моя голова была забита кучей токсичного дерьма.
Я не мог понять, почему проснулся так рано. Джин должен был вырубить меня до середины дня.
А потом я услышал шум.
Был такой звук, как будто движок работает на полных оборотах. Я подумал, что мы, наверное, обгоняем грузовик.
Б-Б-Б-Б-Б-Б-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-М – М-М – М…
Что бы то ни было, звук словно отдалялся от автобуса, а потом вдруг возвращался и становился еще сильнее
Б-Б-Б-Б-Б-Б-Б-Б-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-РР-Р-Р-Р-М – М-М – М-М – М-М – М-М – М-М – М-Б-Б-Б-Б-Б-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-М – М-М – М-М – М-М – М…
– Шерон? – сказал я. – Что это за чертов зву…
И тут я врезаюсь головой в спинку кровати, у автобуса вылетают окна.
Острый запах бензина.
Секунду я не видел ничего, кроме темноты.
Следующее, что увидел, – это круглое окно слева от меня. В нем черный дым, люди бегают, держась за голову, и кричат. Я выпрыгиваю из постели – в одних старых грязных трусах – и резко открываю дверь спальни. Всюду разбитое стекло, а в крыше чертовски огромная дыра. Потом я понимаю, что автобус согнулся пополам.
Первое, что приходит мне в голову, – это что водитель, должно быть, потерял управление на автостраде и мы попали в аварию.
От едкой копоти из топлива и дыма я начинаю кашлять.
И думаю: огонь и бензин. Твою мать.
– ВСЕМ ВЫЙТИ ИЗ ГРЕБАНОГО АВТОБУСА! – закричал я. – ОН ВЗОРВЕТСЯ! ОН СЕЙЧАС НА ХЕР ВЗОРВЕТСЯ!
Паника. Ноги онемели.
Шерон кричит.
Я всё еще не протрезвел от джина. Голова пульсирует. В глазах мутно. Я ищу аварийный выход, но его нигде нет. Бегу к открытой двери в передней части автобуса, толкая Шерон перед собой. Потом оглядываюсь и ищу остальных, но все койки пусты. Куда, черт побери, все подевались? Где, черт возьми, Рэнди?
Я выскочил из автобуса и упал на траву.
Траву?
В этот момент я решил, что мне снится сон.
Где дорога? Где машины? Я ждал, что увижу покореженный металл, кровь, вращающиеся покрышки. Но мы оказались посреди поля, а вокруг стояло несколько роскошных особняков, как у кокаиновых баронов. Я увидел знак с надписью «Flying Baron Estates». А потом, рядом с одним из домов, гигантский огненный шар – как в каком-нибудь фильме про Джеймса Бонда. Вот откуда шел дым. Вокруг него были разбросаны обломки. А вон то похоже на…
О, Господи Иисусе. Меня чуть не вырвало, когда я увидел это дерьмо. Мне пришлось отвернуться.
Если не считать дыма, то был ясный день, раннее утро, в воздухе висела туманная дымка.
«Где мы? Что происходит?» – повторял я снова и снова. Никогда в жизни еще не чувствовал себя таким чертовски потерянным. Это было хуже всех кислотных приходов в моей жизни. Потом я заметил что-то вроде взлетной полосы и ангара. Мимо ангара шла женщина в конном снаряжении и, как ни в чем не бывало, вела лошадь, будто все происходящее для нее вполне обычная ситуация. Думаю: «Мне приснился кошмар. Ну, не бывает такого».
Я стоял будто в трансе, а наш клавишник Дон Эйри побежал в автобус, нашел где-то маленький огнетушитель, выпрыгнул из автобуса и направил его на огонь.
Огнетушитель только без толку брызгал и булькал.
Шерон тем временем пыталась посчитать людей, но все разбрелись по полю. Показывают на огонь и рыдают.
Я стал различать в пламени остатки гаража. Казалось, что в нем находилось две машины.
Должно быть, в гараж что-то врезалось.
И, что бы то ни было, видимо, это оно пробило дыру в крыше автобуса и по пути снесло пару деревьев.
Потом Шерон подошла к Дону – «Эль-Дум-О», как мы его называли, потому что он вечно ожидал худшего, – и крикнула: «Что случилось? Скажи мне, черт побери, что случилось?» Но Дон согнулся пополам и не мог говорить. Тогда Шерон обратилась к Джейку Дункану, нашему шотландскому гастрольному менеджеру. Но он тоже ничего не мог сказать. Следующее, что я увидел, – это как Шерон сняла туфлю и стала бить ей Джейка по голове.
– Где Рэнди и Рэйчел? Где Рэнди и Рэйчел?
Джейк только показал рукой на огонь.
– Я не понимаю, – сказала Шерон. – Я ничего не понимаю.
Я тоже ничего не понимал. Никто не сказал: «Кстати, Оззи, по пути в Орландо мы остановимся в автобусном депо в Лизбурге, чтобы починить кондиционер». Никто не сказал: «И кстати, Оззи, автобусное депо находится в каком-то богатом поселке со взлетной полосой». Никто не сказал: «Ах да, а твой водитель – который не спал всю ночь и которому снесло башню от кокаина – еще и летчик с просроченной медсправкой. Он возьмет чужой самолет без разрешения, а когда ты будешь спать, позовет твоего соло-гитариста и гримершу полетать над автобусом и потом врежется в него».
Никто ничего подобного мне не говорил.
И тут загорается дом рядом с гаражом, и я, недолго думая, бегу к нему – всё еще полупьяный, в одних трусах – чтобы убедиться, что в нем никого нет. Подбегаю к входной двери, стучу, жду примерно две секунды и вламываюсь внутрь.
На кухне старичок варит кофе. Он чуть со стула не падает при виде меня.
– Кто ты такой, черт возьми? – орет он. – Убирайся из моего дома!
– Пожар! – кричу я ему. – Вали отсюда!
Старик был явно сумасшедший, потому что взял в углу метелку и стал выталкивать меня ей из дома.
– Убирайся из моего дома, маленький ублюдок! Убирайся, урод!
– ТВОЙ ГРЕБАНЫЙ ДОМ, НА ХРЕН, ГОРИТ!
– ПШЕЛ ВОН! ПШЕЛ ВОН, ТВОЮ МАТЬ!
– ТВОЙ ДОМ ГО…
Тут я понял, что старик глухой. Он бы не услышал, даже если бы взорвалась вся гребаная планета. И он не услышал ни слова из того, что ему кричал длинноволосый придурок-англичанин в трусах. Я не придумал ничего лучше, как пробежать через кухню и открыть дверь, которая вела в гараж. Распахнул, и она чуть не слетела с петель от силы огня, который ворвался в кухню.
После этого старик больше не велел мне убираться из его дома.
Всю историю от начала до конца мы узнали гораздо позже. Водителя автобуса звали Эндрю С. Айкокк. За шесть лет до этого он был замешан в крушении вертолета в Объединенных Арабских Эмиратах. Потом получил работу у Calhoun Twins, группы в жанре кантри-вестерн, у которой также была транспортная компания, которая и занималась нашими гастролями. Когда мы остановились в автобусном депо, чтобы починить кондиционер, Айкокк решил испытать удачу и снова полетать. И без разрешения взял самолет своего приятеля.