может помочь, но нужно самому этого хотеть. Если и правда хочешь завязать, нельзя взять и сказать: «Сегодня я хочу завязать, но, может быть, выпью на свадьбе друга на следующей неделе». Придется принять твердое решение и проживать каждый день в соответствии с ним. Каждое утро нужно просыпаться и говорить: «О’кей, сегодня будет еще один день без алкоголя», или сигареты, или таблетки, или косяка, или что там тебя убивает.
Это все, на что ты можешь надеяться, когда у тебя зависимость.
Первый концерт после Бетти Форд был в Рио-де-Жанейро.
Я напился до беспамятства еще до того, как сел в самолет.
К тому времени, как мы прилетели в Рио, я прикончил целую бутылку «Курвуазье» и вырубился в проходе. Шерон изо всех сил старалась меня сдвинуть, но я был вусмерть. В конце концов она так разозлилась на меня, что схватила с подноса вилку из нержавейки и стала ей в меня тыкать. Вскоре после этого я, черт возьми, наконец-то сдвинулся. По крайней мере теперь я точно знал, что я настоящий хронический алкоголик и больше не мог успокаивать себя тем, что пью ради развлечения, как и все, у кого водятся деньжата. У меня была болезнь, и она меня убивала. Я думал, если даже животное и близко не подойдет к тому, от чего ему было плохо, то почему я продолжаю это делать?
Мы выступали на фестивале «Rock in Rio», который шел десять дней, где также были Queen, Род Стюарт, AC/DC и Yes. Полтора миллиона человек купили билеты. Но это место меня разочаровало. Я ждал, что на каждом углу будут «девушки из Ипанемы», но не увидел ни одной. Повсюду были только грязные нищие дети, которые шныряли, как крысы. Были либо неприлично богатые, либо совсем нищие – а ничего среднего.
Никогда не забуду, как встретил там Ронни Биггса, который совершил Великое ограбление поезда. В то время он жил в ссылке в Бразилии и, казалось, наслаждался каждым моментом – например, заявил, что за время своей ссылки трахнул две с половиной тысячи девок. Но, тем не менее, отчасти он там был как в тюрьме, потому что очень тосковал по родине. Он подошел к отелю в футболке с надписью «Рио – чудесное место, куда можно сбежать», но всё время спрашивал: «И как там сейчас в Англии, Оззи? А тот магазин еще есть, а этот, а то пиво, а это?»
Мне было жаль парня. Никто в здравом уме не взял бы его на работу, поэтому Ронни собирал у себя дома английских туристов, брал с каждого по пятьдесят фунтов, просил их купить ему пиво или пакетик травы и рассказывал про Великое ограбление поезда. Он назвал эту историю «Случай с Ронни Биггсом». Полагаю, лучше уж так, чем сидеть в тюрьме. Ронни был неплохим парнем, и все знали, что его даже не было в поезде, когда напали на машиниста, но его сослали на тридцать лет. В наше время даже за изнасилование ребенка или убийство бабушки дают меньше. Люди говорят: «Ведь в итоге он избежал наказания?» Но я не думаю, что он его избежал. Парень был очень несчастен. Я даже не удивился, когда он в конце концов вернулся в Британию, где его арестовали в аэропорту Хитроу и сразу бросили за решетку.
Дом есть дом, пускай и за решеткой. Его даже освободили, потому, что парень уже находился на смертном одре. Ронни всегда говорил, что его последним желанием было «пойти в паб в Маргите, как англичанин, и выпить пинту пива». Но из того, что я слышал, ему придется подождать до следующей жизни, чтобы доставить себе такое удовольствие.
Летом после фестиваля «Rock in Rio» я согласился выступить на благотворительном концерте «Live Aid» с Black Sabbath. Шерон снова была беременна, и мы не хотели лететь в Филадельфию на самолете, поэтому решили поплыть в Нью-Йорк на лайнере «Куин Элизабет 2», а дальше доехать на машине.
Проведя час в море, мы об этом пожалели. Мы привыкли добираться до Нью-Йорка за три часа на «Конкорде». На лайнере мы плыли пять гребаных дней, а по ощущениям пять миллиардов лет. И чем еще заниматься на корабле, кроме как выворачиваться наизнанку от рвоты из-за морской болезни? К концу первого дня я надеялся, что мы врежемся в айсберг и станет повеселее. Но стало только еще скучнее. В конце концов я пошел к врачу и выпросил у него успокоительные, чтобы вырубиться на остальную часть пути. Я проснулся через двое суток, когда мы уже заходили в порт. Шерон так разозлилась – ей пришлось самой себя развлекать, пока я отсутствовал, – чудо, что она не выбросила меня за борт. «Помнишь меня? Кретин», – первое, что она мне сказала, когда я открыл глаза.
Честно говоря, я очень нервничал перед концертом «Live Aid, ведь уже много лет не разговаривал с Тони, и это была не самая удобная ситуация. А потом организаторы поставили наше выступление между Билли Оушеном и гребаными Four Tops… в десять часов утра. Не знаю, о чем они думали. Нам постоянно говорили, что им нужно больше черных групп на концерт, так что, возможно, они решили, что мы черные – так же, как когда мы играли в Филадельфии в первом американском турне.
Не самое хорошее начало.
Когда перед концертом я регистрировался в вестибюле отеля, подошел какой-то парень и сказал: «Эй, Оззи, можно сфотографироваться?»
– Да, конечно.
– Прости, мне нужно передать тебе это.
И парень вручает мне судебный иск. От тестя. Он решил передать мне его прямо перед чертовым благотворительным концертом. Когда все за кулисами услышали о повестке – не спрашивайте, о чем она или что с ней было дальше, потому что я повесил всё на Шерон, – один из роуди подошел ко мне и сказал: «Тот еще тип, твой тесть, да?»
– Что ты хочешь этим сказать?
– Он сказал, что обложка «Born Again» напоминает ему о внуках.
Если вы не видели эту обложку – «Born Again» стал третьим альбомом Black Sabbath после моего ухода, – то там изображен выкидыш демона с клыками и когтями. Невероятно, как можно такое сказать!
С одной стороны, участвовать в концерте «Live Aid» было здорово: он проходил ради хорошего дела, и никто другой не может исполнять старые песни Black Sabbath так, как это делаем мы с Тони, Гизером и Биллом. Но, с другой стороны, всё было немного неловко. Начнем с того, что я всё еще был ужасно жирным – на видео тех лет я выгляжу как небольшая планета. Кроме того, за шесть лет после ухода из группы я стал знаменитостью в Америке, а Black Sabbath двигались совершенно в другом направлении. Так что я пользовался преимуществами, о которых не просил. Дело в глупых мелочах: например, я получил куртку с логотипом «Live Aid», а они нет. Но всё равно мне было неловко. И нельзя сказать, чтобы я справился с ситуацией с большим изяществом, потому что мое коксовое рок-звездное эго вышло из-под контроля. В глубине души мне хотелось сказать им: «Вы меня уволили, и вы мне не нужны, так что идите к черту». Сейчас я только и думаю, почему я так себя вел? Почему мне обязательно надо было быть таким придурком?
Зато сам концерт прошел достаточно гладко. Мы заселились в отель, встретились на саундчеке, пробежались по песням, вышли на сцену, исполнили, что требовалось, и разбежались.
Что до иска Дона Ардена, то он не особенно кого-то удивил. «Jet Records» серьезно пострадали от нашего ухода. И многое другое у Дона тоже не складывалось. Например, примерно в это же время Дэвид, брат Шерон, оказался в английском суде якобы за похищение, шантаж и избиение бухгалтера по имени Харшед Патель. Это была очень неприятная история. Что бы Дэвид там ни натворил, его приговорили к двум годам в Уондсуэрте, но в итоге он отсидел несколько месяцев. К концу срока его перевели в тюрьму Форд Оупен.
Но потом к суду привлекли уже Дона, который по-прежнему жил в доме Говарда Хьюза на вершине каньона Бенедикт. В конце концов Дон понял, что его выдадут английскому правосудию, так что вернулся сам, чтобы предстать перед судом. А потом нанял лучших юристов в Лондоне и ему все сошло с рук.
Через несколько месяцев после концерта «Live Aid», 8 ноября 1985 года, родился Джек. Я был слишком пьян и помню не много, потому что всё время торчал в пабе напротив больницы, но помню, что Шерон хотела сделать ему обрезание. Я не стал спорить. Забавно, что мама сделала мне обрезание, хотя и была католичкой. Больше никому из моих братьев не сделала, только мне. Помню, как спросил маму, какого хрена она тогда думала, а она ответила: «Ой, это было модно». Я не мог поверить своим ушам. «Было модно отрезать мне член!» – помню, кричал я на нее.
Но, должен признаться, так гигиеничнее. А так как Джек отчасти еврей – как внук Дона Ардена, которого на самом деле звали Гарри Леви, – казалось, что это правильное решение.
Самое удивительное, что Джек – наш третий ребенок за три года. Мы этого не планировали. Просто так случалось. Каждый раз, когда я приезжал с гастролей, мы проводили время с Шерон, как это всегда и бывает, потом одно за другое, а через девять месяцев Шерон уже рожает очередного маленького Осборна.
Это было безумие, потому что я в это время ездил по миру в образе Князя Тьмы, и при этом у меня на буксире было трое малышей, а они немного не сочетаются с этим образом. Несколько лет большую часть времени между концертами я в панике искал любимую игрушку Джека, которая его успокаивала, – маленького желтого мишку по имени Бэйби. Джек, на хрен, сходил с ума, если не мог обнять и пожевать своего Бэйби. Но мы так много ездили, что всё время забывали его где-нибудь. Я стал одержим этим чертовым медведем. Я уходил со сцены после концерта «Diary of a Madman» и первым делом спрашивал: «Где Бэйби? Кто-нибудь видел Бэйби? Проверьте, что мы не потеряли Бэйби».
Не один раз нам приходилось отправлять свой частный самолет через пол-Америки, чтобы привезти Бэйби из отеля, где мы были вчера. Мы выбрасывали двадцать штук на одно только топливо, чтобы спасти Бэйби. И не думайте, что мы не пытались просто купить Джеку чертову новую игрушку. Он был слишком умен – другие игрушки его не устраивали. Ты покупаешь игрушку, точь-в-точь такую же, как Бэйби, но Джек только взглянет на нее, швырнет в тебя и будет орать и плакать, пока не получит обратно своего настоящего Бэйби. И конечно, со временем Бэйби пережил несколько серьезных операций после того, как его пробовала сожрать собака Шерон, так что его невозможно было не узнать.