13. Зачеркнуто: к<отор>ую вы бы пытались восстановить.
14. Это письмо, продиктованное секретарю, осталось незавершенным и не было отправлено П. А. Столыпину. Печатается по изданию: Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений и писем. М., 1955. Т. 80. С. 79–81.
15. Имеется в виду указ Николая II от 9 ноября 1906 г. о выходе крестьян из общины, являвшийся одним из ключевых элементов столыпинской аграрной реформы.
В. А. Маклаков
Вторая Государственная дума: (Воспоминания современника)
Василий Алексеевич Маклаков (1869–1957) – известный адвокат, политический и общественный деятель, видный деятель партии кадетов, один из наиболее ярких ораторов во 2-й, 3-й и 4-й Государственной думе.
Родился в семье московского профессора-офтальмолога. В 1887 г. поступил на естественный факультет Московского университета; активно участвовал в студенческой общественной жизни и был исключен из университета без объяснения причин. Затем вновь поступил в университет, но теперь на историко-филологический факультет, где учился у знаменитых профессоров В. О. Ключевского и П. Г. Виноградова. Завершив обучение в 1894 г., отказался продолжать научную карьеру историка и решил вступить на юридическое поприще, посвятив себя адвокатуре. В. А. Маклаков в течение года прошел весь курс юридического факультета и, успешно сдав экстерном экзамены, получил диплом юриста.
Решение стать адвокатом было осознанным, в нем проявился «вкус к общественности», характерный для В. А. Маклакова со студенческих лет. В адвокатуре он видел реальную возможность противостоять произволу власти, нарушающей существующие законы, пусть и не совершенные, и защищать права личности. Адвокатскую деятельность Маклаков воспринимал не только как источник надежного заработка (что стало особенно важно для многочисленной семьи Маклаковых после кончины в 1894 г. отца), но и как общественную миссию. Маклаков вспоминал, что имевшийся у него даже небольшой жизненный опыт убеждал, «что главным злом русской жизни является безнаказанное господство в ней „произвола“, беззащитность человека против „усмотрения“ власти и отсутствие правовых оснований для защиты себя»: «Право… есть норма. Основанная на принципе одинакового порядка для всех. В торжестве „права“ над „волей“ сущность прогресса. В служении этому – назначение адвокатуры». Либеральное мировоззрение Маклакова сформировалось еще в юности, в том числе благодаря общественной среде, с которой была связана жизнь семьи, способствовало этому и общение с друзьями отца – либерально настроенными интеллигентами, деятелями земского и городского самоуправления. Василий Алексеевич, остававшийся на протяжении всей жизни убежденным «франкофилом», еще в студенческие годы увлекся Французской революцией, восхищался принесенным ею торжеством либеральных ценностей права и гражданских свобод. Причем политическим кумиром у него был Мирабо – эта фигура привлекала стилем политического поведения, способностью «сговариваться с властью» и проводить законодательным путем реформы, стремясь противостоять крайностям, попыткам революционного разрушения всех устоев и т. д. И речи Мирабо станут образцом глубины политического мышления и ораторского мастерства для Маклакова – адвоката, а затем и думского «златоуста».
С 1896 г. В. А. Маклаков – помощник присяжного поверенного, работал сначала с А. Р. Ледницким, позднее со знаменитым адвокатом Ф. Н. Плевако, а в 1901 г. стал присяжным поверенным. Очень быстро Маклаков превратился в известного и популярного адвоката, участвуя в многочисленных процессах по общественно-значимым, политическим, вероисповедным делам. В начале 1900-х гг. он сблизился с земским движением, стал секретарем кружка «Беседа», сотрудничал с журналом «Освобождение». Особенно тесные взаимоотношения сложились у него с редактором журнала и одним из идеологов российского либерализма П. Б. Струве. Участвуя в создании в октябре 1905 г. конституционно-демократической партии, Маклаков был избран членом ЦК (этот статус он сохранит до 1917 г.). В кадетской партии его привлекала нацеленность на мирный путь достижения реформ, который она указывала «обывателю»: «Партия приносила веру в возможность конституционного обновления России. Рядом с пафосом революции, который многих отталкивал и частично уже успел провалиться (вооруженное восстание в декабре 1905 г.), кадетская партия внушала… пафос конституции, избирательного бюллетеня, парламентских вотумов». В качестве представителя партии кадетов Маклаков в 1907 г. был избран от Москвы во 2-ю Государственную думу, и депутатом он оставался вплоть до 1917 г., переизбираясь в Думы двух следующих созывов.
Маклаков изначально занимал в кадетской партии и думской фракции особое положение, считаясь среди кадетских лидеров самым правым (полушутливо он и сам называл себя «черносотенным» депутатом). Позднее, в эмиграции, особенно в воспоминаниях 1930–1940-х гг., он будет подвергать безжалостной критике политический курс руководства партии в годы «думской монархии», определяемый главным образом П. Н. Милюковым. Маклаков обвинял «официозное» руководство партии за излишний радикализм, заигрывание с левыми, неспособность и нежелание к поиску компромиссов с властью во имя проведения реформ и предотвращения революции с ее непредсказуемыми последствиями. В свою очередь, политическое поведение Маклакова в период его думской деятельности 1907–1917 гг. предопределялось убежденностью (не доходившей, однако, до открытого разрыва с большинством партийного руководства), что после Манифеста 17 октября и издания Основных законов в России появилась «настоящая конституция». В этом было принципиальное отличие позиции Маклакова от «официальной» идеологии партии, оценивавшей Основные законы как «лжеконституцию» и считавшей необходимой дальнейшую борьбу за изменение государственного строя, введение «четыреххвостки» для выборов в Думу, упразднение наполовину избираемого Государственного совета как верхней палаты, установление парламентской ответственности правительства и т. д. Василий Алексеевич полагал, напротив, что «Конституция 1906 года – и в этом громадное ее преимущество перед хвалеными „освобожденскою“ и „земскою“ конституциями … была построена на принципе разделения властей и их равновесия». Поэтому она оптимальна для текущих политических реалий, позволяя проводить необходимую для страны программу реформ. Впрочем, для этого либералы должны стремиться к компромиссу с «исторической властью» – следует, отмежевываясь от левого радикализма, использовать все возможности для конструктивного сотрудничества с правительством и наиболее «здоровыми» представителями бюрократии.
Отношение к фигуре П. А. Столыпина было у Маклакова неоднозначным, что отразилось и в воспоминаниях «Вторая Государственная дума», фрагменты которых публикуются в настоящем издании. Столыпина он воспринимал, в принципе, как выдающего государственного деятеля, осознававшего необходимость преобразований. Петр Аркадьевич принял Конституцию и выступал как искренний проводник идеи «правового порядка» и «представительного строя» (по крайней мере на начальном этапе своей деятельности на посту премьер-министра). Возобладавшее у Николая II и его окружения решение, с которым связал себя и Столыпин, – о роспуске 2-й Думы и изменении избирательного закона («государственный переворот» 3 июня 1907 г.) – Маклаков считал особенно досадной и непростительной ошибкой, поскольку как раз к этому времени наметился переход Думы к достаточно «деловой работе» и появлялся шанс на конструктивное взаимодействие с правительством. И не случайно он оказался одним из четырех умеренных либеральных депутатов, попытавшихся в последний момент перед роспуском Думы, в ночь на 3 июня, отговорить Столыпина от этого решения. Василий Алексеевич полагал, что «третьеиюньский переворот» был ударом по Конституции, продемонстрировав «знакомую претензию верховной власти всегда считать себя выше закона, т. е. удар по основному принципу „правового порядка“, который правительство собиралось вводить». В итоге этот шаг, с одной стороны, вновь «сдвинул влево конституционные элементы», а с другой – «охладил реформаторскую готовность умеренных партий и двинул их вправо», вместо поиска соглашения с либеральной оппозицией (как прообраза будущего Прогрессивного блока 1915–1917 гг.).
«Но самый главный удар роспуском Думы Столыпин нанес себе самому. Здесь поистине была Немезида, – полагал Маклаков. – 2-я Дума Столыпину недостаточно помогала и этим повредила себе. Но когда в угоду правым он от нее отказался, то этим он ослабил себя. Он это скоро увидел. Хотя 3-я Дума вначале превозносила его, но это продолжалось недолго. Ее новое большинство ценило в нем не то, что было его местом в истории, не сторонника конституции и правового порядка, а то, чем он напоминал старый режим… Чтобы сохранить свой истинный облик, Столыпин должен был бы уйти в тот момент. Но он себя с актом 3 июня связал. И никто не уходит во время победы. Он пытался бороться с правыми, но должен был во многом им уступать, увольнять своих либеральных сотрудников, сохранять старые институты, вроде земских начальников… С правых скамей восстали даже против его любимого детища – крестьянских законов. После 2-й Думы настоящего Столыпина мы больше уже не увидим. Трагическая смерть не только спасла его от опалы, но и сохранила его репутацию» (Маклаков В. А. Вторая Государственная дума: (Воспоминания современника). 20 февраля – 2 июня 1907 г. London, 1991. С. 255–256).
Маклаков, будучи депутатом трех Дум, запомнился как один из самых блестящих ораторов. Выступал он в том числе и с наиболее сильными речами, критиковавшими политику Столыпина и нарушения законности в действиях властей (о военно-полевых судах, о «деле Азефа» и политической провокации, в связи с принятием по статье 87 закона о введении земства в Западном крае и др.). Главным адвокатским триумфом Маклакова стал оправдательный приговор, вынесенный присяжными на процессе М. Бейлиса, обвиненного в ритуальном убийстве, – это дело с явной антисемитской направленностью, инспирированное властями на самом высоком уровне, вызывало колоссальный общественный резонанс. В годы Первой мировой войны Маклаков – один из лидеров Прогрессивного блока, участвовал в работе Всероссийского земского союза. Понимая опасность революц