Современники относили Коковцова к «просвещенным бюрократам». Отмечалось глубокое знание всех нюансов российского бюджета и финансовой политики. Особо отмечалось отсутствие каких-либо темных пятен и скандалов, пагубных для репутации. Например, лидер партии кадетов П. Н. Милюков, несмотря на несколько саркастические оценки личности Коковцова, стремившегося внешне быть вне «большой политики», характеризовал его как «аккуратного и добросовестного бюрократа» в правящих верхах: «Там он охранял казенный сундук от посторонних покушений, в том числе царских. И все мы соглашались с его репутацией „честного бухгалтера“» (Милюков П. Н. Воспоминания. С. 250).
Коковцов отличался конструктивностью и корректностью в отношениях с депутатами Думы, выделяясь на фоне других министров. Ежегодно при рассмотрении бюджетной росписи, растягивавшейся на несколько недель, он оказывался в центре общественного внимания – как главный публичный представитель власти по этим вопросам. «Коковцов не обладал выдающимися дарованиями Столыпина. Не было у него внушительной красоты, сановитой уверенности премьера, – отмечала А. В. Тыркова-Вильямс. – Маленький, седенький, борода лопаточкой, голос глуховатый, однообразный, но неутомимый Коковцов мог говорить час, два, три, ровно, без интонаций, без переходов. Нас, журналистов, он приводил в отчаяние, в ярость… Коковцов журчал и журчал, как ручеек, но в этом журчании сказывалось доскональное знание всех подробностей сложного бюджета Российской империи». Основным оппонентом правительства при рассмотрении в Думе бюджета выступал А. И. Шингарев, представлявший фракцию кадетов, – и его полемика с Коковцовым начиная с 1907 г., превратилась в своего рода традиционный парламентский ритуал. «У него была отличная память, и, возражая Шингареву, министр мог доставать из разных уголков прихода и расхода нужные ему цифры. Когда между ними разгоралась полемика, слушатели сразу оживали. Коковцов не горячился, не волновался… Коковцов, который был много старше своего оппонента, поворачивался в его сторону и с особой, дружественной снисходительной усмешкой начинал уклеивать и отчитывать любимого противника. Это их обоих забавляло. В этой игре даже внешняя деревянность Коковцова смягчалась. В их схватках не было едкой враждебности, сгущавшейся около думской трибуны, когда в министерской ложе появлялся Столыпин» (Тыркова А. В. На путях к свободе. London, 1990. С. 378–379).
Назначение Коковцова преемником Столыпина выглядело ожидаемым и логичным. Владимир Николаевич старался следовать совету Николая II «не заслонять» его, в чем он упрекал (даже посмертно!) Столыпина. Однако Коковцов, не склонный к эффектным публичным выступлениям с яркими изречениями, становящимися сразу крылатыми фразами, следовал, в целом, экономическому курсу правительства времен Столыпина – не инициируя при этом каких-либо новых значительных преобразований. Политически Коковцов оставался «надпартийным», не располагая в Думе сколько-нибудь прочной поддержкой (в отличие от Столыпина, опиравшегося на партию октябристов, а позднее – на более управляемую партию националистов). Коковцов не симпатизировал проявлениям «воинствующего национализма», особенно заметным в политике Столыпина последних лет, и стремился их нивелировать. Возглавляя в течение почти трех лет правительство, он подвергался более сильным, чем его предшественник, нападкам со стороны правых и откровенно «черносотенных» сил. Они видели в Коковцове «либерала» и сторонника «парламентаризма», слишком лояльного к Думе и склонного к сотрудничеству с ней, и стремились дискредитировать в глазах Николая II и его ближайшего окружения. Отставкой Коковцова 30 января 1914 г. завершились интриги против него со стороны разнообразных сил, руководствовавшихся своими мотивами. Это и крайне правые политические организации, и «темные силы», в том числе связанные с Г. Е. Распутиным (против влияний которого выступал Владимир Николаевич), и такие деятели, как главноуправляющий землеустройством и земледелием А. В. Кривошеин, глава Министерства внутренних дел Н. А. Маклаков, экс-премьер С. Ю. Витте. На посту председателя совета министров Коковцов, по официальной версии ушедший в отставку якобы по «настойчивой просьбе» в связи с расстроенным здоровьем (как сообщалось в рескрипте Николая II), был заменен 74-летним И. Л. Горемыкиным. В письме Коковцову царь сообщал, что «быстрый ход внутренней жизни и поразительный подъем экономических сил страны требуют принятия ряда решительных и серьезнейших мер, с чем может справиться только свежий человек».
Коковцов, одновременно с увольнением возведенный в графское достоинство, оставался членом Государственного совета и сенатором. В декабре 1915 г. был назначен председателем 2-го департамента Государственного совета. После Февральской революции проживал в Петрограде и в своем имении в Новгородской губернии. Планам отъезда за границу, во Францию, при содействии Временного правительства, помешал Октябрьский переворот. В июне 1918 г. был арестован Петроградской ЧК и содержался под арестом. Нелегально выехал через финскую границу в ноябре 1918 г. В эмиграции жил во Франции, являлся председателем International Bank of Commerce. Работал над воспоминаниями во второй половине 1920-х – начале 1930-х гг. Умер в Париже.
Фрагменты из мемуаров В. Н. Коковцова, опубликованных в двух томах в 1933 г. в Париже воспроизводятся по изданию: Коковцов В. Н. Из моего прошлого: Воспоминания: 1903–1919 гг.: в 2 кн. М., 1992.
1. Имеется в виду покушение на П. А. Столыпина, совершенное 12 августа 1906 г. на занимаемой премьер-министром даче на Аптекарском острове.
2. В этот день, 22 марта 1907 г., В. Н. Коковцов в последний раз присутствовал во 2-й Думе, выступая в прениях при рассмотрении бюджета на 1907 г.
3. 17 апреля 1907 г. депутаты Думы единогласно, по инициативе левых фракций, приняли законопроект об отмене военно-полевых судов. Этот шаг носил политически демонстративный характер, не имея практического значения. Закон о военно-полевых судах, утвержденный Николаем II в порядке статьи 87, и так прекращал свое действие 20 апреля 1907 г., поскольку правительство решило не вносить его на утверждение Думы. Столыпин сообщил об этом 13 марта, выступая в прениях в Думе, при этом он предложил депутатам произнести «слово умиротворения», осудив революционный террор: «Мы верим, что вы скажете то слово, которое заставит нас всех стать не на разрушение исторического здания России, а на пересоздание, переустройство его и украшение» (Столыпин П. А. Нам нужна Великая Россия!.. С. 82).
4. 7 мая 1907 г. 33 правых депутата внесли запрос министру внутренних дел относительно слухов о раскрытии заговора с целью покушения на жизнь Николая II, великого князя Николая Николаевича и П. А. Столыпина. Депутаты всех левых фракций (социал-демократы, социалисты-революционеры, народные социалисты и трудовики) в этом заседании не участвовали, ожидая, что Дума может принять решение об осуждении «заговорщиков». П. А. Столыпин, выступив в этот же день после внесения запроса, утверждал, что не было ничего «незакономерного» в действиях полиции, которая провела 5 мая обыск в квартире депутата, члена социал-демократической фракции И. П. Озола, – здесь оказались и другие депутаты, которые и были задержаны. «Я должен сказать, что кроме ограждения депутатской неприкосновенности на нас, на носителях власти, лежит еще другая ответственность – ограждение общественной безопасности, – заявлял премьер-министр. – Долг этот свой мы сознаем и исполним его до конца…» (Столыпин П. А. Нам нужна Великая Россия!.. С. 90–91).
5. Депутат А. Г. Зурабов выступил вечером 16 апреля на закрытом заседании Думы, посвященном обсуждению вопроса о численности новобранцев.
6. Очевидно, В. Н. Коковцов подразумевает весьма резкое обсуждение в Думе 10 мая земельного вопроса и выступление в полемике с левыми П. А. Столыпина.
7. Это заседание состоялось 16 апреля.
8. Имеется в виду указ 9 ноября 1906 г. об облегчении выхода крестьян из общины, ставший ключевым законом столыпинской аграрной реформы.
9. Именно эту речь на заседании 10 мая П. А. Столыпин завершил знаменитой фразой: «Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия!» (Столыпин П. А. Нам нужна Великая Россия!.. С. 104). На памятнике Столыпину она была воспроизведена в измененном виде.
10. Камышанский Петр Константинович (1862–1910) – судебный и государственный деятель. С 1902 г. товарищ председателя Петербургского окружного суда; с 1904 г. товарищ прокурора Петербургской судебной палаты; в 1905–1909 гг. прокурор Петербургской судебной палаты. В 1909–1910 гг. вятский губернатор.
11. Имеется ввиду Шорникова Екатерина Николаевна (1883–?) – участница социал-демократическом движении в Казани, затем в Петербурге; с 1906 г. агент Департамента полиции (псевдоним – Казанская) и одновременно делопроизводитель Военной организации РСДРП. Информировала Департамент полиции и предоставила копию «Наказа воинских частей петербургского гарнизона в социал-демократическую фракцию Государственной думы», составленного социал-демократом В. С. Войтинским. В ходе обыска на квартире депутата И. П. Озола, которую посетила солдатская делегация (о планируемом визите охранке сообщила Шорникова), полиции в действительности не удалось захватить экземпляр «наказа», и в дальнейших следственных действиях использовалась другая копия «наказа».
12. П. А. Столыпин был полностью в курсе ситуации с подготовкой «наказа» и планируемой передачей документа солдатской делегацией в социал-демократическую фракцию Думы. Как свидетельствует начальник петербургского охранного отделения А. В. Герасимов, узнав от Е. Н. Шорниковой о собрании в общежитии Политехнического института 29 апреля, на котором было решено послать в Думу делегацию от имени социал-демократической военной организации, составив «наказ» для вручения, он сообщил об этом премьеру. «Так как я имел от Столыпина прямое указание никаких арестов членов Государственной думы и никаких обысков в связи с ними не предпринимать без его разрешения (он не хотел напрасно раздражать Государственную думу), то я при первом же очередном докладе сообщил Столыпину о предстоящем появлении в социал-демократической фракции Государственной думы делегации солдат Петербургского гарнизона, – вспоминал Герасимов. – Прежде чем принять решение, Столыпин пожелал ознакомиться с тем «наказом», который будет вручен членам Государственной думы от лица солдат, и Шорникова, участвовавшая в подготовке солдатской делегации, смогла доставить копию этого «наказа». Ознакомившись с текстом, Столыпин заявил, что такая солдатская делегация ни в коем случае допущена быть не может и что должны быть произведены аресты, хотя бы это и повлекло за собой конфликт с Государственной думой. Он потребовал, чтобы аресты были произведены в тот момент, когда солдатская делегация явится в социал-демократическую фракцию, чтобы, так сказать, депутаты были схвачены на месте преступления». И далее на совещании Столыпина с прокурором Петербургской судебной палаты П. К. Камышанским и министром юстиции И. Г. Щегловитовым было решено предъявить Думе требование о выдаче социал-демократических депутатов для суда, причем «Столыпин рассчитывал именно на несогласие Государственной думы» и собирался использовать отказ как предлог для ее роспуска (Герасимов А. В. На лезвии с террористами. Paris, 1995. С. 110–111).