— И еще потому что ты меня обожаешь.
— Не без этого, — отвечаю, скорее, машинально, потому что звук входящего сообщения перетягивает мое внимание. Еще до того, как я успеваю его открыть, глаза начинают осматривать зал в поисках Джейдена, потому что я точно знаю, что это он.
«В выходные я хочу свозить тебя в одно место. Тебе понравится».
Джейдена в кафе я не вижу, и под пристальным взглядом Руби набираю ответное сообщение:
«Не получится. В эти выходные я лечу в Орландо с родителями»
Я откладываю телефон и сосредотачиваюсь на стакане с кофе в бесполезной попытке не думать о том, что лишаю себя возможности провести время с ним, и что скорее всего его сильно расстроила. А еще очень боюсь, что он спросит, летит ли с нами Айзек, потому что заранее знаю, что не смогу ему солгать.
Пару минут спустя на смену этим мыслям приходит озабоченность тем, что он мне не отвечает, и я, игнорируя рассказ Руби о планах на Рождество, то и дело проверяю экран. На нем пустота.
Джейден ловит меня после лекций по дороге в кампус. Я испытываю желание кинуться ему на шею, но вокруг слишком много свидетелей, чтобы сделать это без последствий, и все что я могу — это улыбнуться.
— Ты улетаешь на все выходные?
Он не выглядит расстроенным или обиженным, отчего я испытываю неимоверное облегчение. Снова себе надумала.
— Да. Вылет вечером в пятницу. Ты что-то запланировал?
— Хотел отвезти тебя загород.
И пусть поехать я не могу, это не мешает мне проявить любопытство. Как сидящий на диете, я слабовольно не удерживаюсь оттого, чтобы взглянуть на витрину с десертами.
— А что там?
— Дом у озера. Там безлюдно и красиво, судя по фотографиям, которые я видел.
Выходные с Джейденом. В тихом месте, где нет ни любопытных глаз, ни осуждения. От мысли о том, что из-за поездки я буду этого лишена, в груди скребет тоскливая безысходность, совсем как когда-то в детстве. После того как Джейден уехал, я чувствовала себя ужасно одинокой и месяц перед днем рождения вымаливала у родителей щенка, чтобы после учебы гулять с ним к озеру. Вместо собаки мне подарили планшет, и на мой вопрос, почему, мама пояснила, что животное в доме — это большая ответственность, и я к ней пока не готова. Планшет я через день утопила в бассейне. Сделала это специально, но родители о моей вопиющей неблагодарности никогда не узнали.
— Мне жаль, — я вымучиваю из себя улыбку. — Но я правда не могу.
— Все в порядке, Таша. В таком случае я отменю бронь и полечу в Чикаго с Лаго.
Я хмурюсь. Пусть я мало знаю о его дяде, но то, что он заставлял Джейдена избивать людей, не добавляет ему авторитета в моих глазах. Этот мужчина мне не нравится, потому что делает Джейдена агрессивным и жестоким, а он совсем не такой.
— Ты же говорил, что больше не работаешь на него.
— Это не связано с работой. Он хочет приобрести недвижимость и просил ему помочь.
— Надолго? — как я не пытаюсь скрыть собственнические нотки в голосе, у меня ничего не выходит. Так было всегда: я ревновала его к каждой минуте, которая была посвящена не мне, к каждому его увлечению.
— Пока не знаю. Возможно, придется немного задержаться, — Джейден делает шаг ко мне, так что носки его кед задевают мои туфли, и негромко произносит — Я хочу тебя поцеловать, Таша. Могу сделать это прямо сейчас на глазах у всех этих людей, и тем самым помочь тебе с выбором. Но не сделаю, потому что это должно быть только твое решение. У тебя есть несколько дней вдали от меня, чтобы обо всем подумать. Тебе нужно найти в себе смелость жить самой.
Его слова вбиваются в мое сознание стальными гвоздями, разрывая туман, посеянный разговором с мамой. Я словно нахожусь в комнате, стены которой неумолимо съезжаются, грозясь меня раздавить. Смотрю то на одну, то на другую, пытаясь определить, от какой исходит большая угроза, хотя и знаю, что это бессмысленно. Меня уничтожит в любом случае.
— Мне нужно идти, Джейден, — отшагиваю на безопасное расстояние от него. — Мне правда жаль, что выходные я проведу не с тобой.
*********
— Таша, ты скоро? Тайра звонила — они уже на половине пути к аэропорту, — голос мамы, звучащий в динамике, намекает на нетерпение.
— Буду в течение десяти минут. Отстояла в пробке на Лексингтон.
Вернув телефон на консоль, я в сотый раз опускаю солнцезащитный козырек и разглядываю себя в зеркале. Что я пытаюсь обнаружить? Ответ на вопрос, правильно ли я поступаю, полетев в Орландо? Бред. Билеты уже куплены, час назад Джейден написал, что сел в самолет, и в очередной раз ссориться с родителями не имеет никакого смысла. Мне нужно, наконец, смириться и взять себя в руки.
Дорогой в аэропорт родители обсуждают планы на предстоящий вечер и что-то о заезде в гостиницу, я в беседе не участвую, предпочитая разглядывать сменяющиеся пейзажи за окном. В голове и в груди повисла оглушенная пустота — кажется, скажи мне сейчас кто-нибудь о том, что наш дом взлетел на воздух, я бы не испытала ни горечи, ни удивления. Наверное, это и неплохо в свете того, что мне придется провести три дня с людьми, которых я не слишком хочу видеть.
— Я вся в предвкушении от поездки, — Тайра целует нас с мамой, по традиции не касаясь губами кожи. — Предупреждаю всех, в полете я собираюсь пить шампанское.
— Достойное начало уикэнда, — великодушно замечает мама. — Думаю, остальные с радостью к тебе присоединятся.
От шампанского они с Тайрой неожиданно переходят к обсуждению парфюмерных новинок; Кларк по привычке наседает на отца с разговорами о делах, а я разглядываю серебристый логотип своего чемодана, внутренне готовясь к беседе с Айзеком.
— Как приготовления к Хэллоуину, Таша? Все успеваете?
— Ими занимается Кристина. И мы, разумеется, все успеваем.
— Я знаю, что родители распланировали выходные до минуты, поэтому предлагаю улизнуть от них завтра и сходить вдвоем поужинать.
Я заставляю себя отодрать взгляд от багажа и смотреть на Айзека. Как получилось, что я неожиданно стала ощущать себя лишней в этой компании? Со стороны ничего не изменилось: Айзек мил как и всегда, Тайра по-прежнему раздражающая сука, Кларк и отец на своей волне, а мама остается мамой.
— Я подумаю над этим.
Очевидно, воодушевившись моим ответом, Айзек придвигается ближе и доверительно склоняет ко мне голову:
— И нам совсем необязательно таскаться с ними по выставке. Я сошлюсь на занятость, и мы можем просто покататься…
— Мне нужно отойти в туалет, — эти слова я выпаливаю громче чем нужно, и, не обращая внимание на вытянувшееся лицо Айзека, разворачиваюсь.
— Куда Таша собралась? — доносится недоуменный голос мамы, пока я быстрым шагом иду в сторону вывески с надписью WC.
— Ей нужно в дамскую комнату.
На самом деле ни в какую дамскую комнату мне не нужно. Мне сложно видеть энтузиазм в лице Айзека от предстоящих выходных, который я совершенно не разделяю, а потому я снова сбегаю. Вот уже третью неделю, бегство — мой единственный способ ужиться с реальностью.
Промокнув лицо влажными салфетками, я выхожу из туалета, собираясь вернуться к родителям, и в этот момент замечаю девочку лет семи-восьми, идущую под руку с мамой. На голове у нее два забавных хвостика, перетянутых розовыми резинками, а в маленьком кулаке зажат поводок, на котором она ведет смешного лопоухого щенка.
— Мама, я хочу купить Лорду пирожное.
— Это плохая идея, Талула.
— Почему? Они очень вкусные.
— Помнишь, мы читали с тобой в книжке, что собакам вредно сладкое. Ты ведь не хочешь, чтобы Лорд заболел?
— Не хочу… Тогда может быть кусочек курицы из бутерброда?
Ответа женщины я не слышу, потому что они уходят слишком далеко. Мои ноги словно прилипли к полу, отказываясь идти. Водоворот из эмоций и запретных желаний с каждой секундой закручивается во мне с новой силой, выталкивая здравый смысл, и я уже сама того не замечая со всех ног бегу к выходу. Взмахиваю такси рукой, и трясущейся рукой распахнув дверь, проталкиваюсь в дальний угол дивана. Я часто слышала от Руби, что она завидует моей смелости и тому, как легко мне удается говорить в лицо людям нелицеприятные вещи, но правда в том, что сейчас я впервые в своей жизни совершила безбашенный и храбрый поступок. Как сказал бы Джейден, позволила себе жить.
Я достаю из кармана телефон, собираясь набрать маме, чтобы извиниться и сказать, что никуда не лечу, но решаю, что это может подождать минуту и, открываю окно сообщений:
«Я никуда не поехала, слышишь? Я осталась. Осталась.»
Я смотрю на него в течение секунды и сохраняю сообщение в папке «Черновики». Даже если Джейден его прочтет, то вряд ли в полной мере оценит его смысл.
Глава 23
Неделю спустя.
— Хотя бы сегодня ты наденешь костюм развратной медсестрички, который я тебе подарила? — поиграв бровями, Руби вытягивает рот буквой «О» и несколько раз неприлично толкает языком щеку изнутри.
Поморщившись, я шлепаю ее по руке, чтобы перестала.
— У Калеба Дженкинсона сейчас молний на брюках лопнет. И нет, я его не надену. Карнавальный переодевания — совсем не мое. Просто влезу в платье покороче и поярче накрашу глаза — сойду за шлюху в бульвара Сансет.
— Боюсь, одним макияжем здесь не обойтись, — хмыкает Руби. — Будь ты настоящей шлюхой, тебе пришлось бы голодать, потому что ни небесная красота, ни самое экстремальное мини, не перекроет это угрюмое выражение на твоем лице. Я знаю, что уже спрашивала об этом, но что, черт возьми, с тобой происходит? Ты всю неделю сама не своя.
Была бы это не Руби, можно было огрызнуться и свернуть неприятную тему, но она права — у меня все не так. Из Орландо родители вернулись в субботу вечером, а не в воскресенье, как планировалось, и я на протяжение нескольких часов выслушивала от мамы и отца, насколько опрометчив был мой поступок, как негативно он сказался на отношениях между ними и Фьюри, и что мне необходимо вернуться на цивилизованную землю. Часть меня сопротивляется их словам, но другая часть понимает, что в чем-то они правы. Я проявляю неуважение к семье, стала смотреть сквозь пальцы на дела в комитете и продолжаю обманываю Айзека. Возможно, мне было бы легче, если рядом находился Джейден — его близость имеет волшебную способность целиком отключать меня от действительности. Он словно напитывает силой другую часть меня, более свободную и безбашенную. Но его нет уже семь дней. Он каждый день пишет мне сообщения, звонит вечерами, рассказывая о том, что ему необходимо задержаться в Чикаго еще на день, но это не заменяет его присутствия. Наверное, я еще никогда не чувствовала себя настолько одинокой. Я словно застряла в пограничной зоне между двумя мирами, совершенно не понимая, к которому из них теперь принадлежу. В один меня тянет сердцем, в другой — привычкой и разумом, я несмотря на жажду обладания двойным гражданством, такой роскоши я, увы, лишена.