Я написала Кейду письмо с пожеланием скорейшего выздоровления и нарисовала черепашью миску с супом. Завтра все вернется в прежнее русло.
Вот только на следующий день ничего не изменилось. Письма от Кейда до сих пор не было – только мое вчерашнее. Я очень хотела спросить Сашу, где Кейд, но постеснялась.
Я оставила еще одно письмо, где написала, что он испортил мне весь урок химии, так эгоистично заболев – я надеялась, что все дело было в этом.
– Помните, что завтра итоговая контрольная, – сказал мистер Ортега, как только я засунула свое письмо под парту. – Обязательно ознакомьтесь с заданиями и будьте готовы.
Кейд собирался пропустить итоговую? Он хотя бы о ней помнил?
Саша, наверное, скажет ему. Я же не была за него в ответе.
После школы, когда мы с Изабель болтали о планах на ближайшие выходные, я увидела Кейда. Он закинул в шкафчик рюкзак и достал спортивную сумку. У меня ёкнуло сердце.
– Он сегодня был в школе? – спросила я вслух.
Изабель повернулась, чтобы посмотреть туда, куда смотрела я.
– Кто? – не поняла она.
– Кейд. Его не было на химии.
– Он был на химии.
От этого заявления я словно получила удар под дых. Кейд был на химии, просто, очевидно, не писал мне. Он понял, что ему писала не Саша? Что на самом деле это была я?
Я схватила Изабель за локоть и потащила ее из школы, пока Кейд меня не заметил.
В доносящемся с заднего дворика шуме не было ничего удивительного, а вот в сопровождающих его голосах было. Мама с папой на улице работали с гвоздями и молотками.
Я открыла заднюю дверь и увидела наполовину собранную огромную клетку. Не обычную клетку, а двухэтажную, со спусками и бортиками, которые точно понравятся кролику. Насколько я могла судить, такого рода клетку папа специально разработал и долгое время проектировал.
Он с гордостью стоял возле клетки. Я приподняла брови:
– Серьезно? Ты теперь тоже одержим любовью к кролику?
Мама засмеялась, отложила молоток и похлопала папу по плечу:
– Просто он очень хороший отец.
– Очевидно, в нашей семье найдется место для всех, кто хочет здесь жить, – улыбнулся папа, рассматривая бумаги, которые он держал в руках.
– А вы спросили кролика, хочет ли он здесь жить? – ехидно осведомилась я.
– А кто бы ни хотел? – Тон отца был несерьезным, но я знала, папа действительно верил, что в мире не было никого, кто не хотел бы стать частью нашей семьи.
Я засмеялась и посмотрела на кролика, который, казалось, в предвкушении переселения наблюдал за процессом из своей старой крохотной клетки. Я дико сомневалась в том, что это маленькое несносное создание когда-нибудь завоюет мое сердце.
Я помахала родителям, вернулась в дом и, взяв со стойки яблоко, направилась в комнату. Сегодня дома было тихо. На душе у меня было тяжело, и я не понимала почему. Ну, может быть, и понимала, но старалась убедить себя в том, что это не имеет значения. Что он не имеет для меня значения.
Я достала телефон и нашла в списке контактов номер Лукаса. Я не видела его в школе после каникул в честь Дня благодарения. Да и особо не искала.
«Привет! Ты узнал для меня о той девушке, которая чинит гитары?» – написала я.
Его ответ пришел через несколько минут:
«Да. Она работает в музыкальном магазине. Можем встретиться там завтра после школы, если хочешь».
«После уроков я отбываю наказание. Как насчет половины пятого?»
«Хорошо, тогда и увидимся».
Завтра я встречусь с Лукасом. Это поможет. Должно помочь.
Я достала из чехла нижнюю часть гитары. Если придержать струны прямо под сломом, то можно набренчать мелодию. Она была ужасно фальшивой, но мое настроение немного улучшилось.
– Я очнулся и осознал, что обо мне забыли, – тихо пропела я слова, рьяно жалея себя.
В этот момент в комнату вошла Эшли:
– Что делаешь?
– Просто репетирую песню.
Сестра посмотрела на мою гитару – труп моей гитары.
– Это самая жалкая сцена, которую я когда-либо видела:
– Спасибо.
– Тебе необходимо вмешательство сестры.
– Нет. Мне необходимо побыть одной. Я просто хочу немного побыть одна.
– В этом доме? – Эшли хихикнула и потянула меня за руки.
– Хижина в лесу. Домик на вершине горы. Подводная лодка на десяти тысячах лье под водой.
– Это все, чего у тебя никогда не будет? – спросила Эшли. – Вставай. Пойдем поедим пиццу. Я предупрежу маму с папой.
Поход с Эшли в пиццерию очень помог. Я не рассказала ей о Кейде и письмах, но было здорово ненадолго отвлечься.
На следующий день меня уже не волновало, что под партой не оказалось нового письма, хотя утром я видела Кейда на парковке. Это к лучшему, сказала я себе. Он сделал мне одолжение, резко прервав переписку.
Может, Саша сказала Кейду, что это я писала письма, и он взбесился. Ведь это же былая, странная, неловкая, с безумными родственниками и в странной одежде. Письма – это одно, но он сам мог не выдержать чего-то более серьезного, случайный разговор с Лили Эбботт на парковке.
Я забрала два своих письма, которые до сих пор лежали там. Мистер Ортега раздавал задания к итоговой контрольной, и я постаралась забыть о письмах, да и обо всем остальном и сосредоточиться на вопросах.
Обмен письмами на самом деле закончился. Конец!
Глава 39
Я стояла у стойки в музыкальном магазине в ожидании вердикта о судьбе гитары. После школы я поехала домой, захватила безжизненное тельце моей верной подруги и встретилась с Лукасом в магазине. Сейчас он стоял в другой секции и разглядывал гитарные ремни, а я наблюдала за девушкой, которая внимательно изучала поломку.
Она была очень хорошенькой, с татуировками на руках и в очках в черной оправе.
– Ого. Что с ней случилось? – спросила девушка.
– Младший брат, – объяснила я.
– Да… – Девушка сочувственно кивнула. – Когда гриф вот так сломан, нарушена целостность всего корпуса. Жаль, что гитара не сломалась здесь. – Она указала на головку грифа. – Было бы гораздо проще починить. Но еще не все потеряно. Не могу гарантировать, что она будет звучать так же, как раньше, но можно попробовать. – Она перевернула ее. – У тебя есть все отколовшиеся кусочки?
– Не знаю. Я собрала все, что могла.
– Ну, я могу попробовать.
Слова этой милой девушки вселили в меня надежду, но…
– Сколько это будет стоить? – Это был решающий вопрос.
Девушка снова изучила гитару.
– Зависит от того, сколько времени займет, – протянула она. – Пара сотен – самое большее.
Я сглотнула вмиг образовавшийся ком в горле.
– Хорошо. Мне нужно все обдумать.
Я собрала все кусочки, положила гитару обратно в чехол и застегнула его.
– Вот моя визитка, если надумаешь. – Девушка передала мне белую визитку.
Я засунула ее в задний карман джинсов и спешно направилась к двери изо всех сил стараясь не заплакать.
Лукас мог встретиться со мной и на улице.
Он вышел через несколько минут с пакетом в руках.
– Ты в порядке? – спросил он.
Я пожала плечами, потому что ком в горле не давал мне говорить.
– Что случилось?
Казалось, чехол для гитары весил тысячу фунтов.
Мамин мини-вэн был припаркован в переднем ряду, я кивнула на него, и мы направились туда. Рядом с музыкальным магазином располагался «Ин-энд-Аут» и в очереди на самовывоз стоял целый поток машин. Я открыла багажник мини-вэна, положила гитару и села туда сама. Лукас сел рядом. Мне нужна была минутка, чтобы собраться с силами. Лукас, похоже, понял это и, к счастью, ничего не сказал.
Я наблюдала за машинами в очереди, стараясь придумать слова для песни, как это обычно бывало. Но мне уже давно не удавалось сочинить достойный текст. В любом случае, это уже не имело значения. Этот конкурс для меня был недостижимым. Нужно было с этим смириться.
Наконец, немного успокоившись, я сказала:
– Она не уверена, что сможет ее починить. А я не уверена, что могу потратить на это деньги.
– Отстой.
– Да. Так и есть.
Мне хотелось высказаться, чтобы избавиться от горечи в душе, но я не могла. Взглянув на Лукаса, я поняла, как мало о нем знаю, как мало он знает обо мне. Я не была готова делиться с ним чем-то большим.
– Хочешь что-нибудь поесть? – спросил он, кивнув на «Ин-энд-Аут». – Выкинуть все это из головы?
Несколько недель назад идея о бургерах и коктейлях с Лукасом стала бы для меня воплощенной мечтой. А теперь я покачала головой:
– Вообще-то, нет. Я просто хочу домой.
– Понимаю. Как-нибудь в другой раз?
Я попыталась переварить это. Лукас пригласил меня на свидание. И когда я отказала, пригласил еще раз. Я должна была быть на седьмом небе от счастья, но ощущала только грусть. Грусть поселилась у меня в душе и давила изо всех сил.
И я была уверена, что эта грусть связана отнюдь не со сломанной гитарой.
– Я сделала кое-что глупое, – выпалила я.
Лукас нахмурился:
– Да?
– Я пригласила тебя из корыстных побуждений.
Когда я набиралась мужества поговорить с Лукасом, то делала это назло Кейду. Два года я любовалась Лукасом издалека. Мне нравилось думать о нем, но я практически ничего о нем не знала. И поняла, что не хотела знать. По крайней мере, сейчас. Возможно, потом, когда кое-кто, занимающий все мои мысли, их оставит, я буду думать иначе.
– Мне нужно время, – добавила я, глядя вниз. – Извини.
– А для чего же ты все-таки пригласила меня? – спросил Лукас.
– Чтобы выкинуть из головы кое-кого другого.
– Вот это да! – Лукас присвистнул.
– Мне жаль. – Я виновато посмотрела на парня. – Правда жаль.
Он вздернул плечами:
– Понимаю. Сообщи, когда окончательно выкинешь кое-кого из головы.
– Хорошо, – кивнула я.
Лукас оставил меня сидеть в багажнике мини-вэна. Я видела, как он залез в свою машину и уехал. Он совсем не казался удивленным или расстроенным. От этой мысли мне стало и легко, и грустно.