Я улыбнулась:
– Я могу в этот момент быть рядом с тобой?
Глава 49
Я вошла на кухню и увидела, как Кейд внимательно разглядывал бусы на стойке. Отец сидел за столом, притворяясь, что ему неинтересно.
– Пап, нет. – Я взяла Кейда за руку и потащила прочь.
– Он беспристрастная третья сторона, – крикнул нам вслед отец.
– Извините, мистер Эбботт, меня похитили, – крикнул в ответ Кейд.
– Скорее спасли, – буркнула я.
– Твои родители такие забавные.
– Да, это так. – Я распахнула дверь в свою комнату и взяла гитару. – А теперь мне нужна твоя помощь. Ты же автор песен для нашей группы, верно? Мне нужно закончить эту песню за два дня, а мое вдохновение иссякло.
Кейд улыбнулся:
– Ты же вроде говорила, что я тебя вдохновляю.
– Я на это и рассчитываю. Теперь садись сюда – так я смогу видеть твое лицо – и помоги мне придумать слова.
Кейд уселся на стул с улыбкой на лице:
– Хорошо. Давай работать.
Час спустя я отложила гитару.
– Ты так же ужасен, как и моя сестра, – простонала я. – В жизни твои тексты ничуть не лучше тех, что в письмах.
– Вот хороший текст: в жизни ты ничем не лучше, чем на бумаге.
Я засмеялась:
– Прекрати. Ну же, я знаю, ты на самом деле можешь мне помочь. Нужен только припев.
Мой блокнот лежал рядом со мной на кровати. Песню я писала на черновике и вместо того, чтобы записывать слова в блокнот, только их вычеркивала.
Кейд наклонился и взял мой блокнот:
– Можно мне посмотреть?
Мое сердце заколотилось как сумасшедшее. Я могла это сделать. Худшее уже случилось. Саша прочитала текст моей песни перед всей школой, и людям он понравился. Она не знала, что ее попытка обидеть меня в итоге добавила мне уверенности в себе.
– Да.
Кейд улыбнулся, словно знал, что мне было нелегко решиться на это.
– Спасибо.
– Не издевайся надо мной.
– Но я так в этом преуспел.
– О, и там есть язвительная песня о тебе. – Я злилась.
Кейд засмеялся и сел на пол, прислонившись спиной к кровати Эшли.
– Конечно же есть. – Он стал листать страницы, а я продолжила писать. – Монстры на деревьях?
Я спустилась на пол, присела возле своей кровати, вытянула перед собой ноги и переплела с его:
– Я сказала, не издевайся.
Кейд издал смешок, и от этого звука у меня перехватило дыхание. Я наблюдала, как он читает: волосы упали на лоб, пальцы зависли в воздухе, чтобы переворачивать страницы. И тогда начала писать. Мой карандаш порхал по бумаге.
Слова свели нас, хотя они же едва не разлучили.
Ты доверял мне свои секреты, а потом украл мое сердце.
Говорят, что любовь редка, как…
– Что может быть редким? – спросила я.
– Что? – Кейд оторвал взгляд от страницы и посмотрел на меня.
– Что может быть редкостью?
– Мясо?
Я хихикнула:
– Мы похожи больше, чем тебе кажется.
Кейд долго смотрел на меня.
– Любовь?
Я улыбнулась и прижалась своими коленями к его:
– Слово «любовь» уже использовано, я пыталась сравнить с чем-то еще. – Закусив губу, я постучала карандашом по бумаге.
Взгляд Кейда вернулся к моему блокноту.
– Этот текст очень хороший.
– Который?
– Ты знаешь который. Ты должна использовать его на конкурсе.
– Я не могу, Кейд. Он принадлежит тебе.
– Он резкий. Настоящий. У тебя есть для него музыка?
Я кивнула, мелодия сразу же всплыла в моей голове.
– Сыграешь мне?
Мои щеки покраснели.
– Я не выступаю. Только пишу. Этот текст всегда был предназначен для кого-то другого, кто выступит с ним, – сказала я.
– Ты сыграешь для меня? – снова спросил Кейд.
Я протянула руку за блокнотом, и он отдал его.
– На самом деле, у меня есть вторая версия текста, которая не записана здесь. – Я достала из ящика тумбочки листок, волнуясь перед предстоящим выступлением.
– Я могу не смотреть на тебя, если это поможет, – сказал Кейд, словно читая мои мысли.
Я стащила гитару с кровати:
– Да. Это поможет.
Но, начав играть, я не могла не смотреть на Кейда, и когда его взгляд встретился с моим, это меня успокоило. Я знала песню наизусть:
В ожидании я превратился в форму искусства,
Перекрутил цепями разбитое сердце,
Чтобы продержаться еще один день,
Натянул кривую улыбку,
Позволил высохнуть слезам,
Потому что знал: ты вернешься, чтобы остаться.
Но мои руки пусты.
Сердце разорвано на куски,
Душа моя искривлена,
Боль в горле невыносима,
Потому что я очнулся и осознал,
Что обо мне забыли.
Когда я начала второй куплет, эмоции сдавили горло, и голос стал хриплым:
Мне надоела эта игра в ожидание,
Сердце мое прежним больше не будет,
Но пора начать жить и двигаться дальше.
Это сделало меня сильнее, вероятно,
Хотя я не совсем понимаю как.
Может, и хорошо, что ты ушел,
Ведь мои руки тянутся вверх,
Сердце заживает,
Душа надеется.
А горло кричит,
Потому что я очнулся и осознал,
Что не могу быть забытым.
Я перешла к переходу, его ласковый взгляд воодушевлял меня:
Я нуждался в тебе.
Хотел тебя.
Старался тебе угодить,
Но так жить нельзя.
Теперь все зависит от меня,
И если я снова увижу тебя,
Возможно, ты останешься…
Я перестала играть, позволив тишине повиснуть на мгновение, а потом пропела конец:
Теперь мои руки сильны.
Сердце бьется.
Душа парит.
А горло говорит.
Потому что я очнулся и осознал,
Что не хочу быть забытым.
Последние ноты на мгновение повисли в воздухе, и все затихло. Мое горло сдавило еще больше – теперь и от нервов.
Кейд до сих пор не отвел взгляда, но в глазах появился игривый блеск.
– Думаю, я люблю тебя.
Мое сердце воспарило.
– Нам… нам нужно приберечь такие важные признания для писем, – с запинкой произнесла я.
– Или для песен.
– Да, в песне это звучало бы хорошо.
– Я напишу одну, – сказал он. – Хорошую.
Я хихикнула.
– А если серьезно. Кто тебе сказал, что ты не создана для исполнения? Ты потрясающая.
Мои щеки покраснели.
– И эта песня, Лили. Пожалуйста, отправь ее. Она идеальна. Ты отправишь эту песню на конкурс?
Я глубоко вдохнула. Но не успела ответить, как в комнату ворвался Джона.
– Уайат украл мои деньги от зубной феи! – завопил он.
– Я этого не делал! – воскликнул Уайат, вбежав следом. – Он их потерял.
За ними появилась Эшли.
– Я уже могу войти в свою спальню?
Я улыбнулась Кейду.
– Ты будешь участвовать в конкурсе? – произнес он одними губами сквозь шум.
Я кивнула. Буду! Теперь я не могла дождаться. И неважно, победит ли моя песня, – уже само осознание того, что я буду участвовать в конкурсе, было для меня важнее всего.
А потом проговорила одними губами:
– Думаю, я тоже тебя люблю.