ужасным он тоже не был. Клянусь. И вообще, я далеко не эксперт в поцелуях. Кто я такая, чтобы судить?
– Ладно, ладно, можешь оставить попытки меня успокоить. – Он ставит стакан. – Теперь я стал гораздо лучше. По крайней мере, по словам девчонок.
Этот разговор принял странный и доверительный оборот, и я волнуюсь, но в хорошем смысле. Мне нравится делиться секретами, быть соучастниками.
– Значит, ты со многими целовался?
Джон снова смеется.
– Число приличное. – Парень делает паузу. – Я удивлен, что ты вообще помнишь тот день. Ты была так увлечена Кавински, я думал, ты больше никого вокруг не замечала.
Я толкаю его в плечо.
– Я не была увлечена Кавински!
– Еще как была. Ты всю игру пялилась на бутылку, вот так. – Джон берет бутылку и направляет на нее глаза, будто лазеры. – Ждала своего часа.
Я вся краснею, потому что так оно и было.
– Ой, да молчи.
– Как ястреб на добычу, – хохочет он.
– Заткнись! – Теперь я тоже смеюсь. – Как ты вообще все это помнишь?
– Потому что я тоже так делал, – отвечает он.
– Ты тоже смотрел на Питера?
Я говорю это в шутку, чтобы подразнить его, потому что это забавно. Впервые за много дней мне весело.
Он пристально глядит на меня, его голубые глаза уверенные и спокойные. У меня перехватывает дыхание.
– Нет. Я смотрел на тебя.
У меня гудит в ушах – это сердце бьется с утроенной скоростью. В моих воспоминаниях все происходит под музыку. Это одна из моих любимых цитат из «Стеклянного зверинца». Если закрыть глаза, я могу отчетливо услышать тот день в подвале Джона Амброуза Макларена. Интересно, какую музыку я услышу годы спустя, оглядываясь на этот момент?
Он удерживает мой взгляд, и я чувствую волнение, зарождающееся у меня в горле и продвигающееся через ключицу в грудную клетку.
– Ты мне нравишься, Лара Джин. Ты нравилась мне тогда, а сейчас нравишься еще больше. Я знаю, что вы с Кавински только расстались и что тебе сейчас грустно, но просто хотел, чтобы все было предельно ясно.
– Эм… хорошо, – шепчу я.
Его слова были яснее некуда, ни одно не пролетело мимо. И ни следа от заикания. Все действительно предельно ясно.
– Тогда ладно. Давай выигрывать тебе желание. – Джон достает телефон и запускает карты Гугл. – Прежде чем приехать сюда, я нашел адрес Джен. Думаю, ты права. Нам не стоит торопиться, оценим ситуацию. Не будем лезть на рожон.
– М-хм…
Я в полубессознательном состоянии, мне сложно сосредоточиться. Джон Амброуз Макларен хочет, чтобы все было предельно ясно.
Из транса я выхожу от того, что Китти вваливается в гостиную, пытаясь удержать стакан апельсиновой газировки, хумус с красным перцем и пачку чипсов из питы. Она пробирается к дивану и плюхается прямо между нами. Протягивая пакет, она спрашивает:
– Хотите чипсов?
– Конечно, – кивает Джон и берет немного. – Слушай, мне говорили, ты неплохо умеешь плести интриги. Это правда?
– С чего ты это взял? – с опаской спрашивает сестра.
– Это ведь ты разослала письма Лары Джин, так?
Китти кивает.
– Тогда, должен сказать, ты действительно хорошо плетешь интриги.
– Ну да. Наверное.
– Супер! Нам нужна твоя помощь.
Идеи Китти слегка экстремальные. Например, проколоть Женевьеве шины или бросить бомбу-вонючку к ней в дом, чтобы ее выкурить. Но Джон записывает все советы Китти, что она тут же подмечает. Она все подмечает.
46
На следующее утро китти долго ковыряется в тосте с арахисовой пастой, и папа, выглядывая из-за газеты, говорит:
– Если не поторопишься, опоздаешь на автобус.
Она слегка пожимает плечами и не спеша идет наверх за учебниками. Наверняка она думает, что, если пропустит автобус, сможет поехать со мной, но я и сама опаздываю. Я проспала, а потом не могла найти любимые джинсы, так что пришлось довольствоваться теми, что у меня на втором месте.
Споласкивая миску из-под хлопьев, я выглядываю в окно и вижу, как мимо проезжает школьный автобус Китти.
– Ты опоздала на автобус! – кричу я ей наверх.
Нет ответа.
Я засовываю в сумку свой обед и кричу:
– Если поедешь со мной, то поторопись! Пока, пап!
Когда я обуваюсь у входной двери, Китти пробегает мимо меня и выскакивает на улицу, сумка с учебниками качается у нее на плече. Я тоже выхожу и закрываю за собой дверь. А там, через дорогу, прислонившись к своему черному «Ауди», стоит Питер. Он широко улыбается Китти, а я застываю на месте, полностью ошеломленная. Моя первая мысль: Он приехал меня увидеть? Нет, не может быть. Моя вторая мысль: Это ловушка? Я оглядываюсь по сторонам в поисках какого-либо следа от Женевьевы. Ее нигде нет, и мне становится стыдно за то, что я могла так подумать. Он бы не поступил настолько жестоко.
Китти радостно машет и бежит к Питеру.
– Привет!
– Готова, малышка? – спрашивает он Китти.
– Да! – она оборачивается и смотрит на меня. – Лара Джин, можешь поехать с нами! Я сяду к тебе на колени.
Питер опускает взгляд в телефон, и малейшая надежда на то, что отчасти он приехал увидеть меня, испаряется.
– Нет, не надо, – говорю я. – Там место только для одного пассажира.
Питер открывает перед Китти дверцу, и та забирается в машину.
– Поехали быстрее! – командует она.
Он едва на меня смотрит, и они уезжают. Что ж, видимо, вот и все.
– Какой ты мне готовишь торт? – Китти сидит на табуретке и наблюдает за мной.
Я пеку торт сегодня, чтобы он был готов к завтрашнему празднику. Я вбила себе в голову, что пижамная вечеринка Китти должна быть лучшей ночью в ее жизни, отчасти потому, что она долго откладывалась, а значит, должна быть достойна ожидания, а также потому, что десять лет – это важная дата в жизни девочки. Пусть у Китти нет мамы, но у нее будет незабываемая ночевка, раз уж я могу этому поспособствовать.
– Я же говорю, это сюрприз. – Я сыплю заранее отмеренную муку в миску для замешивания теста. – Ну, как прошел твой день?
– Хорошо. Я получила пять с минусом за контрольную по математике.
– Ого, круто! А что еще интересного случилось?
Китти пожимает плечами.
– Кажется, мисс Бертоли случайно пукнула, пока проверяла присутствующих. Все смеялись.
Разрыхлитель, соль.
– Круто, круто. Ну а… Питер отвез тебя прямо в школу, или вы где-то останавливались по пути?
– Он отвез меня за пончиками.
Я закусываю губу.
– Как мило. Он что-нибудь говорил?
– О чем?
– Ну, не знаю. О жизни.
Китти закатывает глаза.
– О тебе он ничего не говорил, если тебя это интересует.
В сердце кольнуло.
– Это меня совершенно не интересует, – вру я.
Мы с Китти спланировали ночевку до самых мелочей. Макияж зомби. Фотокабинка с реквизитом. Маникюр.
Рецепты торта для Китти я выбирала с особой тщательностью. Он шоколадный, с малиновым джемом и глазурью из белого шоколада. Еще я приготовила три вида соусов. Сметанно-луковый, хумус с красным перцем и холодный шпинатный. Овощная тарелка. Сосиски в тесте. Соленый карамельный попкорн для просмотра фильма. Пунш с лаймовым щербетом, тот, в который обычно добавляют имбирный эль. Я даже раскопала на чердаке старую миску для пунша, которая также отлично подойдет для военной вечеринки. Утром на завтрак я испеку блинчики с шоколадной крошкой. Я знаю, что для Китти тоже важны детали. Она не раз упоминала при мне, что на дне рождения Бриэль ее мама приготовила им клубничный смузи. И как можно забыть, что мама Алисии Бернард испекла всем блинчики, если Китти постоянно о них говорит?
Папу на вечер отослали в его комнату, чему он был несказанно рад. Но сначала я заставила его стащить вниз небольшой винтажный комод из моей комнаты. Я красиво уложила свою коллекцию ночных рубашек и пижам, разноцветные носки и пушистые тапочки. У нас с Китти и Марго набралась внушительная коллекция пушистых тапочек.
Все сразу начинают переодеваться в пижамы, смеются, визжат и сражаются за самые красивые.
Я облачаюсь в бледно-розовый пеньюар, который нашла в секонд-хенде абсолютно новым, с неоторванным ценником. Я чувствую себя Дорис Дэй из мюзикла «Пижамная игра». Мне не хватает только пушистых тапочек с маленьким каблучком. Я пытаюсь убедить Китти, что надо устроить вечер старых фильмов, но она тут же бракует эту идею. Чтобы выглядеть забавно, я накручиваю волосы на бигуди. Я предлагаю и остальным девочками последовать моему примеру, но все визжат и отказываются.
Они такие громкие, что я продолжаю повторять: «Тише, девочки!»
В самый разгар сеанса маникюра я замечаю, что Китти стоит в стороне. Я думала, она будет в своей стихии, она же именинница, королева бала, но она выглядит смущенной и играет с Джейми.
Когда все девочки убегают наверх в мою комнату делать грязевые маски, которые я подготовила, я хватаю Китти за локоть.
– Тебе весело? – спрашиваю я.
Она кивает и пытается убежать, но я строго на нее смотрю.
– Слово сестры?
Китти колеблется.
– Шанайя стала дружить с Софи, – признается Китти, будто вот-вот расплачется. – Теперь Софи – ее лучшая подруга, а не я. Ты видела, они сделали одинаковый маникюр? Они меня даже не спросили, хочу ли я такой же.
– Не думаю, что они специально оставили тебя в стороне, – успокаиваю я ее.
Она пожимает своими худенькими плечами.
Я обнимаю ее одной рукой, и она просто стоит, напрягшись, поэтому я кладу ее голову себе на плечо.
– С лучшими подругами бывает тяжело. Вы обе растете и меняетесь, и сложно расти и меняться с одинаковой скоростью.
Китти поднимает голову, но я кладу ее обратно себе на плечо.
– С тобой и Женевьевой тоже так случилось? – спрашивает она.
– Если честно, я сама не знаю, что случилось у нас с Женевьевой. Она переехала, и мы все равно дружили, а потом перестали. – С запозданием я понимаю, что это не самые утешительные слова д